Бруклинский мост: авантюра, сделавшая Нью-Йорк тем, чем он стал

К первой половине XIX века Манхэттен уже задыхался. Тогда еще без помощи небоскребов, 800 тысяч человек еле умещались на площади в 59 квадратных километров. Манхэттен и сейчас остается самым маленьким и густонаселенным боро (округом) Соединенных Штатов Америки, правда, ныне его населяют уже почти 1 млн 700 тысяч человек. Этот остров стал сердцем Большого яблока, финансовой столицы мира, первенство которой до сих пор никто не может оспорить. Но в начале XIX века это сердце билось неровно и грозило остановиться.

Манхэттен был отделен от остального мира тоннами воды Ист-Ривер, или «восточной реки». Хотя это и не река вовсе, а широкий пролив с морской водой и буйным характером: приливы, отливы и водяные вихри делали кипучей не только наземную, но и подводную нью-йоркскую жизнь. У бурно растущего города не было ни единой сухопутной связи с «большой землей» и, казалось, ни единого шанса ее получить.

В ожидании чуда

Но Нью-Йорку повезло: в 1831 году на американскую землю ступил Джон Рёблинг, немецкий эмигрант. Будучи известным мостостроителем, он запатентовал технологию проволочного стального каната для подвесных переправ, успешно использовав ее в Питтсбурге и других городах. Легенда гласит, что однажды ему настолько надоело ждать парома, чтобы пересечь Ист-Ривер, что он решил построить мост, соединяющий Манхэттен и Бруклин. Последний тогда был отдельным городом.

Это была гениальная и отчаянная идея одновременно: трафик судов по Ист-Ривер был самым напряженным в мире, поэтому мост должен был быть обязательно очень высоким, а учитывая ширину водной преграды — еще и самым длинным подвесным мостом на планете. Ничего подобного ранее никто не строил, и городские власти отнеслись к задумке Рёблинга как к абсолютному безумию.

Но тот был уже слишком увлечен. Он понимал, что сухопутная переправа позволит Манхэттену выдохнуть, а Бруклин, с его 400 тысячами жителей, получит мощный толчок к развитию благодаря свободному и быстрому перемещению товаров и рабочей силы. Рёблинг разработал проект моста до мельчайших деталей, от гранитных нео-готических башен до четырех стальных кабелей. Он был убежден, что его дизайн сделает мост «национальным памятником… великим произведением искусства».

«Мост через Ист-Ривер, соединяющий Нью-Йорк и Бруклин, обсуждали столько, сколько каждый себя помнил… Но никто ничего не делал. <…> «Если и появится мост, — писал один человек, — он должен будет перелететь от одного берега к другому через мачты кораблей. Невозможны ни пирсы, ни разводные конструкции. Лишь только единая, великая арка на всю длину. Конечно же, этот мост станет чудом», — писал Дэвид МакКаллох в книге «Великий мост».

Джон Рёблинг был готов претворить это чудо в жизнь. В 1865 году, не получив поддержки у нью-йоркских и бруклинских чиновников, он обратился к частному бизнесу. Благодаря энтузиазму издателя влиятельной газеты «Бруклин Игл» Уильяма Кингсли, а также сенатора и бывшего мэра Бруклина Генри Мерфи, к 1867 году была основана компания «для постройки и эксплуатации моста». Бруклин выделил 3 млн, Нью-Йорк — 1,5 млн долларов. Компании было разрешено устанавливать тарифы за пересечение моста с прибылью не более 15% ежегодно.

Спустя два года, в 1869-м, проект Рёблинга был, наконец, одобрен. Уже через месяц случилась трагедия: упавшая с парома свая раздавила ногу инженера, когда тот разыскивал подходящее место для мостовой башни. Через месяц Джон Рёблинг скончался от развившегося в результате ранения столбняка. В деле строительства моста его заменил сын Вашингтон. Строительство моста началось 3 января 1870 года.

Триумф и кровь

Впервые в мостостроении Вашингтон Рёблинг применил динамит для закрепления на дне кессонов — цилиндрических камер, избавленных от воды с помощью нагнетания сжатого воздуха. На постройку и затопление фундаментов ушло три года — и множество человеческих жизней. Источники расходятся в точной цифре, но известно, что около 20−30 человек погибли на стройке при пожарах, взрывах, а также в результате кессонной болезни (появления пузырьков азота в крови после подъема с глубины), о существовании которой тогда вообще ничего не знали. Мост строили иммигранты за 2,25 доллара в день.

«Внутри кессонов всё выглядело нереальным и странным. Появлялось непонятное ощущение, будто в голову что-то ударило. Пульс сначала ускорялся, а потом иногда падал ниже нормы. Голос звучал слабо и неестественно, говорить было очень тяжело. В этой атмосфере пламенеющих огней, глубоких теней, странного шума от молотов, дрелей и цепей, полуголых мельтешащих тел иной человек с поэтическим складом познал бы инферно Данте. Одну вещь я заметил — время в кессонах летело очень быстро», — писал механик Фаррингтон, работавший на Вашингтона Рёблинга.

Сам Рёблинг-младший, прошедший Гражданскую войну, оказался парализован. Но свою работу и идею отца он не бросил. Поселился в квартире на Бруклинских высотах, чтобы из окон видеть стройку. Его жена Эмили стала третьим создателем великого моста: с помощью мужа она освоила высшую математику и инженерию и до окончания проекта управляла им, находясь на стройплощадке каждый день. Даже пошли слухи, что именно женщина — неслыханно! — является главным инженером моста. Эмили Рёблинг стала первой, кто пересек Бруклинский мост в день его открытия, 24 мая 1883 года.

Ход слоном

Высота знаменитых башен моста, ставших визитной карточкой Нью-Йорка, достигает 84 метров. На тот момент это были самые высокие сооружения в городе.

Столь масштабный проект не мог обойтись без скандалов: однажды недобросовестный подрядчик поставил на стройку некачественную проволоку, и когда об этом стало известно, уже ничего нельзя было исправить — она и по сей день там, в конструкциях моста. Вашингтону Рёблингу пришлось компенсировать ее присутствие альтернативным укреплением переправы.

Кровь все же окропила новый Бруклинский мост, но не из-за халатности инженеров, а из-за людской глупости. И недели не прошло с момента открытия, и по мосту прогуливались тысячи людей, как вдруг кто-то пустил слух, что сооружение не выдерживает нагрузки и вот-вот рухнет. Началась паника, толпа бросилась врассыпную, затаптывая людей. Некоторые прыгали с моста. Погибли 12 человек.

Мосту требовалась срочная маркетинговая помощь. Тогда всех потрясла гениальная идея знаменитого «отца пиара», шоумэна Финеаса Барнума, который в мае 1884 года устроил на мосту парад 21 слона, включая гиганта и всеобщего любимца, звезды лондонского зоопарка Джамбо. Так Барнум одновременно доказал надежность переправы и на весь мир прорекламировал собственное цирковое представление.

В общей сложности Бруклинский мост обошелся в более чем 15 миллионов долларов, что вдвое превосходило первоначальную смету. Его постройка ознаменовала новый этап индустриальной революции, а день открытия объявили выходным. Именно благодаря уникальному для тех лет сооружению Бруклин стал районом Нью-Йорка, влившись в его состав в конце XIX века.

«Сооружение, которое с наибольшей вероятностью станет нашим самым стойким монументом и передаст хоть немного знаний о нас в далекое будущее, будет объектом реальной пользы: это не храм, не крепость, не дворец, но мост», — писал журнал Harper's Weekly в 1883 году.

Символ — в деле

Бруклинский мост до сих пор остается одним из самых быстрых способов добраться до сердца Нью-Йорка — или покинуть его. Он честно послужил американцам и 11 сентября 2001 года, когда весь мир потрясла атака на башни-близнецы в нижнем Манхэттене. Толпы людей тогда в страхе пытались покинуть остров, выбраться на автомобиле было уже невозможно. Горожане уходили от опасности по Бруклинскому мосту и замечали, как он качается в такт их шагов.

Позднее инженеры, обеспокоенные этими свидетельствами, пояснили, что толпа инстинктивно синхронизирует шаг, придавая колебания подвесной конструкции. Еще никогда на Бруклинский мост не обрушивалось столько ног одновременно.

В 2003 году переправа и сама стала целью несостоявшегося теракта. Террорист планировал разрезать стальные тросы паяльником, чтобы мост ослабел и рухнул, но план злодея не удался.

Несмотря на то, что у Бруклинского моста появилось множество «братьев», соединяющих сердце Нью-Йорка с остальным миром, он навсегда останется самым ярким символом своего времени и еще сыграет свою роль в судьбе великого города.