Модест Колеров ИА REGNUM
«Невидимые» лапки рынка

В 2012—2016 гг. был осуществлен ряд мер по деофшоризации российской экономики, важнейшими из которых стали принятие закона о контролируемых иностранных компаниях (КИК) и амнистии капитала [1]. Данные меры способствовали уменьшению масштабов использования офшоров российскими физическими и юридическими лицами и резкому сокращению чистого оттока капитала из России.

Так, после пика 2014 г. в 151,5 млрд долл., который был связан с обострением кризиса и почти двукратной девальвацией рубля, чистый вывоз капитала сократился до 57,5 млрд долл. в 2015 г. и 9,6 млрд долл. за первые 9 месяцев 2016 г.

Особенно показательно резкое падение объема так называемых сомнительных операций («лжекредитования», «лжеэкспорта», «лжеимпорта», «лжестрахования», «лжеуслуг» и т.п.), с помощью которых осуществлялся масштабный трансферт капитала в офшоры. Если в 2007—2013 гг. объем сомнительных операций составлял 27−35 млрд долл. ежегодно, то в 2014 г. он упал до 9 млрд долл., в 2015 г. — до 1,5 млрд долл., а за первые 9 месяцев 2016 г. составил всего 0,6 млрд долл.

Хотя официальные, точнее публиковавшиеся в открытой печати, данные по ходу реализации закона КИК и закона об амнистии капиталов более чем скромные. Так, по итогам 2015 г. ФНС РФ получила около 7000 уведомлений об участии в КИК. Правда, ряд офшорных компаний, прежде всего принадлежавших госкомпаниям, и компаний, активно участвовавших в госзакупках, был перерегистрирован в России.

Еще скромнее были результаты по амнистии капиталов: с 1 июля по 31 декабря 2015 г. в ней приняли участие около 200 человек. Мало что дало увеличение сроков декларационной компании по КИК и амнистии капиталов на 6 месяцев (до 1 июля 2016 г.) и внесение некоторых дополнений и изменений в эти законодательные акты. Число декларантов по амнистии капитала, по разным неофициальным оценкам, увеличилось всего до 1−4 тыс. человек. Для сравнения в Казахстане, проводившем свою третью амнистию за время независимого развития капитала, на 1 января 2016 г. было подано около 75 тыс. заявлений о легализации имущества, в т.ч. 38 — за рубежом. При этом сведения о легализации были доступны для общества на сайте налоговой службы Республики Казахстан.

Что касается офшорных компаний, то по оценкам экспертов, на начало 2000-х годов имелось от 150 тыс. до 300 тыс. компаний, принадлежащих российским бенефициарам. В 2000-е годы их число увеличилось в несколько раз. В опубликованных в апреле 2016 г. «панамских документах» упоминается о 11 516 фирмах, владельцами которых являются 6285 россиян. По оценкам некоторых экспертов, это не более 3−5% всех подобных компаний.

Неудачи активной антиофшорной кампании связываются со сложностью принятых антиофшорных законов, требующих серьезной реструктуризации налаженного бизнеса, сохраняющимся недоверием бизнеса к властным структурам и их экономической политике, опасением необоснованного административного давления в условиях сокращающихся доходов бюджета и усилившейся экономической изоляции страны.

Ответом на закон о КИК и отчасти на закон об амнистии капиталов стало формальное и неформальное изменение налогового резидентства бенефициаров офшорных компаний. В первую очередь это касается крупных холдингов, офшорные структуры которых на 30%-50% поменяли своих бенефициаров на иностранных, а также стали использовать более сложные юридические конструкции владения активами (типа дискреционных безотзывных трастов). Иными словами деофшоризационные меры первую очередь коснулись среднего и малого бизнеса.

Началось и «бегство» физических налоговых резидентов из российской юрисдикции, для чего необходимо проживание за рубежом в течение более 183 дней каждого календарного года.

Такое переформатирование офшорного сектора российской экономики неблагоприятно сказалась на налоговых поступлениях, а также на динамике иностранных инвестиций в Россию и из России.

Дело в том, что значительная часть прямых иностранных инвестиций — ПИИ (60%-80%) поступала в Россию из офшоров, куда они были до этого отправлены из России. То есть офшоры были своеобразными перевалочными центрами для российских капиталов. В 2011—2015 гг. объем текущих ПИИ в Россию уменьшился в 5,5 раз, достигнув самой маленькой отметки в 10 млрд. долл. в период после 2003 г. Уменьшился и объем накопленных ПИИ в России и российских инвестиций за рубежом, а также объем текущих российских ПИИ за рубеж, который однако в 2015 г. (27 млрд долл.) превышал объем входящих ПИИ. Естественно, помимо мер по деофшоризации на динамику ПИИ оказали существенное влияние и другие факторы, в первую очередь, экономический спад и западные санкции.

Важнейшим моментом в российской политике деофшоризации стала активизация международного сотрудничества. В мае 2016 г. она стала 81-м участником соглашения по автоматическому обмену налоговой информацией.

Автоматический обмен налоговой информацией является важнейшей частью «Плана действий по борьбе с размыванием налоговой базы и выводом прибыли из-под налогообложения» (Base erosion and profit shifting — BEPS)., разработанного ОЭСР и одобренного G20 на ее саммите в Санкт-Петербурге в 2013 г. BEPS предусматривает 15 важнейших направлений работы, которые приведут к серьезной перестройке всей системы международных налоговых соглашений. Помимо кардинального усиления прозрачности налоговых отношений, он предлагает новый подход к соглашениям об избежании двойного налогообложения, гармонизацию налогового законодательства отдельных стран, упразднение налоговых льгот для крупных налогоплательщиков и отмену других лазеек в законодательстве, установление новых правил трансфертного ценообразования и т.п. Поэтому в настоящее время План BEPS превращается в серьезный инструментарий борьбы с масштабным уходом от налогов посредством международных схем.

Согласно взятым обязательствам, обмен информацией ФНС России с налоговыми службами других стран начнется с 2018 г. и коснется сведений за 2017 г. Оно основано на одобренном в феврале 2014 г. G20 глобальном стандарте для автоматического обмена налоговой информацией (Common Reporting Standard; CRS). Обмен такой информацией с налоговыми службами других стран будет происходить с 2018 г. и коснется сведений за 2017 г. Налоговые службы смогут делиться информацией об инвестиционных доходах — дивидендах, процентах, доходе от определенных страховых продуктов, средствах, вырученных от продажи финансовых активов, информацией по остатку на счете и платежах, совершенных с использованием счета. Россия обязалась передавать аналогичные сведения об иностранных налоговых резидентах в соответствующие страны. Ранее правительство РФ уже распорядилось выплатить в бюджет ОЭСР до 150 тыс. евро для организации такого обмена. Такое решение положительно отразилось на результатах деофшоризации, когда в последний месяц действия продленной амнистии капиталов возник «ажиотаж» при сдаче специальных деклараций.

Это заставляет говорить о возможности тщательной подготовки с учетом прошлого опыта и проведения новой налоговой амнистии (амнистии капиталов), рассчитанной на срок от 1 года до 1,5 лет. Во многих зарубежных странах подобные амнистии проводились неоднократно.

Имеются и другие возможности совершенствования международного сотрудничества в рамках международной антиофшорной повестки. В частности Россия сохраняет существенные льготы по многим соглашениям об избежании двойного налогообложения (СИДН), включая пересмотренные в 2012—2015 гг., которые фактически являются стимулом для вывода капиталов в офшорные юрисдикции. Они касаются налога на выплачиваемые дивиденды «иностранным» акционерам российских компаний — 5%, в то время, как ставка аналогичного налога для российских акционеров была повышена с 9% до 13%. Не говоря уже о серьезных социальных платежах, от которых освобождены «иностранные» получатели доходов в виде дивидендов. В то же время, по данным ФНС России в 2012—2015 гг. основная часть дивидендов иностранным акционерам (около 80%) было начислено по ставке 5% и менее. Еще более льготный режим (ставка 0%) предусматривается СИДН для платы за иностранные кредиты и роялти. Вместе с тем, план BEPS предполагает изменение некоторых базовых принципов и разработку новой модели СИДН, когда основным критерием должен стать принцип взимания налога у места получения дохода.

Для России также важно усиление координации антиофшорной политики со своими партнерами по ЕАЭС. Дело в том, что в условиях формирования общего экономического пространства в ЕАЭС и усиления налоговой конкуренции в его рамках, прежде всего со стороны Казахстана и Беларуси, наметилась тенденция к перетоку (часто формальному) российского бизнеса в эти юрисдикции и, соответственно, к потере бюджетных доходов. Тем более что по закону о КИК компании, зарегистрированные в других странах ЕАЭС, не являются иностранными контролируемыми компаниями. По оценкам Банка России, в 2012—2013 гг. из России через Беларусь и Казахстан утекло за рубеж примерно 47 млрд долл. В настоящее время этот поток значительно уменьшился.

Таким образом, политика деофшоризации России начала приносить определенные результаты. Она в целом соответствует трендам антиофшорной политики мирового сообщества, с которым Россия постепенно развивает сотрудничество в данной сфере. Однако процесс деофшоризации экономики в России находится в начальной стадии. И для его дальнейшего прогресса потребуется приложить серьезные усилия, связанные как с совершенствованием внутреннего анти-офшорного законодательства и, особенно, практики его применения, так и выстраиванием реального международного взаимодействия в этой области.

[1] Официальные названия этих документов: Федеральный закон «О внесении изменений в первую и вторую части Налогового кодекса Российской Федерации (в части налогообложения прибыли контролируемых иностранных компаний и доходов иностранных организаций)» от 24.11.2014 г. № 376-ФЗ и Федеральный закон «О добровольном декларировании физическими лицами активов и счетов (вкладов) в банках и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 8 июня 2015 г. № 140-ФЗ.

Борис Аронович Хейфец — доктор экономических наук, профессор, главный научный сотрудник Института экономики РАН