Тема романа «Преступление и наказание» Достоевского получила неожиданное продолжение. Я посетил спектакль «Дама ПиК» в Красноярском драматическом театре им. А.С. Пушкина и, к своему удивлению, услыхал со сцены во втором акте куски монологов персонажей знаменитого романа Достоевского.

Цитата из к/ф «Пиковая дама». реж Яков Протазанов . 1916]. Российская империя
Тройка, семёрка, туз

Ставил спектакль прибывший из Санкт-Петербурга режиссер Геннадий Тростянецкий по пьесе, которую сам написал совместно с неким П. Смирновым по мотивам «Пиковой дамы» Пушкина.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: «Сверхчеловек» в современном мире

Сюжет спектакля демонстрирует явную нелюбовь авторов к Пушкину, поскольку даже стремление растянуть постановку на три часа не заставило их прочесть ничего дополнительного о российском классике или из его произведений: авторы засунули в небольшую историю военного инженера, одержимого тайной трех карт, весь объем школьных и обывательских знаний о Пушкине.

То есть престарелая графиня вдруг начинает декламировать письмо Татьяны к Онегину; один из второстепенных персонажей восклицает «Ай да Германн, ай да с… сын!»; а сам Германн цитирует строки: «Опершись ж… о гранит с мосье Онегиным стоит» (понятное дело, что обсценные слова в спектакле не купируются, а произносятся громко и радостно).

Но всего этого оказалось маловато для трех часов, а сократить постановку режиссеру, очевидно, мешало самомнение. Так что во втором акте, ближе к финалу, уже начинаются цитаты из Достоевского. Пушкинская Лиза вдруг превращается в Сонечку Мармеладову Достоевского и принимается рассуждать о покаянии и возмездии, а Германн разражается раскольниковским монологом на тему «тварь ли я дрожащая или право имею».

Вообще с характерами пушкинской эпохи режиссер явно не дружит, не понимает психологии российского дворянства первой половины XIX века, поэтому офицеры ведут себя на сцене то как мафиози в подпольном казино, то как братки на разборке (да, в спектакле ведь присутствует и дуэль).

Конечно, современному человеку трудно понять холодную сдержанность дворянина прошлых эпох, его понятия о чести, требовавшие учтивого отношения даже к врагу. Куда ближе и понятнее истеричность персонажей Достоевского, которые, правда, по большей части относятся к низшим слоям мещанства, а потому и ведут себя совершенно иначе.

Отечественный литературовед Григорий Гуковский, помнится, писал о важности понимания психологии пушкинских персонажей: «Зачем, для чего Германн в «Пиковой даме» — инженер, и зачем у него лицо Наполеона, и зачем и почему в нем соединились безумные страсти с холодной расчетливостью? Неужто же все это — случайности, и просто Пушкину захотелось взять да без всякой цели и описать вот именно такого инженера? Нелепая мысль, — и если мы допустим её, то спрашивается, почему нам-то интересно читать о каком-то сумасшедшем инженере, умершем сто лет назад и не оставившем после себя никакого следа в жизни?»

И сам же отвечал на свой вопрос: «Великой победой пушкинского метода 30 годов, его историко-социального реализма было «колоссальное лицо Германна» (Достоевский), действительно мощное типическое обобщение, образ, созданный на основе глубокого уразумения социального процесса проникновения капитализма в самые основы русской жизни. «Пиковая дама» — это повесть, продолжающая и развивающая идейно-тематическое задание «Скупого рыцаря». И здесь и там — в центре произведения титаническая личность, побежденная злом; и это зло не просто моральное зло, метафизически понятое, а зло исторически неизбежное… Это зло — власть денег».

Тростянецкого же, напротив, исторические обстоятельства или психологические глубины не интересуют. Оттого его герои скучны и одномерны. Режиссер оставляет им лишь две эмоции: клоунаду и истерику, так что персонажи на сцене либо кривляются, либо орут. Тенденция, почерпнутая из кинематографа. И даже не из отечественного. Увы, актерам оказывается нечего играть, ибо это уже не театр, а цирк. И это прискорбно, поскольку Красноярский драмтеатр всегда славился своей труппой и силой актерской игры. Но этот редкий в нашей театральной среде ресурс заезжий режиссер предпочел проигнорировать.

История победы денег над личностью человека постановщика совершенно не волнует. Что же волнует Тростянецкого? Ну, конечно же, мистика и эротика. Пушкинское глубокое произведение, в котором фантастические элементы играют подчиненную главной идее роль, Тростянецкий превратил в залихватский порнотриллер: Лиза читает вслух непристойные письма Германна и поджидает его в своей комнате в одной ночнушке, Германн успевает за время спектакля довольно грубо облапить и Лизу, и дряхлую графиню, и чужую жену, введенную в сюжет исключительно ради вульгарной сцены…

Надо сказать, что если судить «Даму ПиК» по меркам порнотриллера, а не по меркам большого искусства, то постановка вполне отвечает требованиям. В ней достаточно «обнаженки» и скабрезностей, присутствуют напряженные и жуткие сцены, полно «мистических» эпизодов с синеватым освещением и таинственной музыкой, предостаточно чертовщины с ожившими призраками. Правда, некоторые элементы, например, фигуры во фраках с масками на лицах, успели поднадоесть еще в девяностые годы.

В целом, считаю, что публика, особенно юная, взращенная на голливудских фильмах и компьютерных играх, оценит постановку на пять с плюсом. Только Пушкина и его произведение из нее можно смело убрать за ненадобностью. Они тут лишние.