Бернардо Строцци. Спящий ребёнок. 1607

ИА REGNUM : Судя по сообщениям СМИ, приемные родители Вероники выпивали, у них также были проблемы с работой, но, тем не менее, девочку им все же отдали. Как органы опеки допустили, чтобы ребенок попал в такую неуравновешенную семью?

Мария Мамиконян: Ну, как… Безответственность. Непрофессионализм в решении о выборе семьи. Отсутствие четких критериев.

Иногда можно услышать от работников опеки: «Чувствую, что не тот человек, а оснований отказать нет». Как такое сочетание обстоятельств может сложиться? Во-первых, под идею «Россия без сирот!» был взят курс на уничтожение детских домов. Причем без разбора — плохих и хороших — в лучших традициях кампанейщины. Тут же — поскольку детдомовские «запасы» начали истощаться — с энтузиазмом взялись изымать детей из якобы неблагополучных родных семей и передавать их в приемные, то есть под опеку с вознаграждением: таким семьям дают заработать на детях. Но и в самой системе за счет подогреваемого ажиотажа вокруг «неблагополучных семей» крутятся большие деньги — например, в виде грантовых программ на разработку разных ненужных проектов и технологий. Это системе выгодно. Соцслужбам процесс «обустройства» сирот, увы, интересен сам по себе.

В ходе бурной деятельности «во благо детей» серьезных психологических портретов опекунов не составляют. Хотя конечно, говорится, что только этим все и заняты — школы приемных родителей, инструктирования, тестирования… В отчетах и парадных реляциях именно это. Но косвенные свидетельства говорят об ином. Например, «сдаваемость» обратно детей, взятых под опеку («не справились», «не сошлись характерами»), весьма высока — 10%, 25%, иногда называют и цифру 30%. Такое может быть при добросовестном отношении к подбору приемных родителей? Нет!

Таким образом, и установка дана на скорейшую передачу детей в семьи, и собственный «аппетит» системы разбужен — ей нужны новые и новые дети: их «устройство» стало выгодным предприятием. И тут не до разборчивости. Больше детей проходит через органы — больше финансирование. Такой системе даже то, что детей возвращают назад, неплохо. Можно «устраивать» по второму разу — показатели только растут.

ИА REGNUM : С чем, по Вашему мнению, связана эта торопливость в передаче детей в опекунские семьи?

Мария Мамиконян: Весь ужас ситуации в том, что создан рынок приемного родительства и спрос диктуется самим рынком. Кровная семья становится основным источником для его пополнения, поскольку в детских домах остались в основном дети или слишком взрослые, или с заболеваниями, а по понятным причинам наибольшим спросом пользуются здоровые маленькие дети.

Понятие семьи сейчас сознательно размывают, подчеркнуто называя семьей не родную семью, а любую, в которую поместили ребенка. Причем приемным семьям оказывается серьезная материальная поддержка. Что, естественно, побуждает многих воспринимать опекунство как способ заработка. Это не значит, что детей берут только из корыстных побуждений, но у многих приемных родителей два мотива: сострадание и меркантильный — оказываются перемешанными. А кем-то двигает только возможность заработка. В результате огромная очередь на опекунство. При этом кровной семье помощь почти не оказывается, а лишь возрастает прессинг надуманных обвинений, по которым изымаются дети.

ИА REGNUM : Выходит, что детей отдают, вообще не проверяя потенциальных опекунов, и трагедия в Озерах — результат такой практики?

Мария Мамиконян: Ну, почему «вообще»? Какие-то формальные проверки есть, но психологического тестирования не проводится. Иначе непонятно, как можно — если работает специалист — не выявить такую патологию. Ведь тут не просто убийство «по пьяни». Тут три человека: сам приемный отец-убийца, приемная мать и бабушка — сокрыв убийство, жили себе преспокойно четыре месяца и даже открыли семейный бизнес, точку «фастфуда» в своем городке! Переехать в другой регион ‑ и то не попытались. Это, согласитесь, что-то далеко-далеко за гранью находящееся. Так что если с будущими «родителями» общался психолог, то это в каком-то смысле хуже, чем если бы его не было. И в чем-то это закономерно. Ведь под всю эту программу устройства детей выделяются большие бюджетные деньги — на различных специалистов, семинары и прочие мероприятия, на рекламу «телефона доверия», на конкурсы антисемейных плакатов и иную наглядную агитацию уходит много бюджетных средств. Огромное количество захребетников кормится, паразитирует на этой рукотворной ситуации (простите, «трудоустраивается»). Это уже выгодный бизнес. Ну при чем тут интересы детей!

ИА REGNUM : Полтора года уже работает 442 ФЗ «Об основах соцобслуживания населения», бригады межведомственного взаимодействия, куда входят соцслужбы, полиция, медики и все, кто имеет хоть какое-то отношение к семье, делают рейды по семьям, выявляют, пресекают и всячески борются за благополучие детей. Так кто же и с чем все-таки борется?

Мария Мамиконян: Я считаю, что борются не «с чем», а «за что». Борются за создание рынка детей, при котором может кормиться и «зарабатывать» большое количество всяческих социально ориентированных НКО, социально-реабилитационных центров и, конечно, целая армия включенных в этот процесс «специалистов». Вот это все и требует больших финансовых вливаний, о которых нам постоянно говорят.

Но родной семье при всем при этом никто помогать не думает. Хотя ей-то помочь следовало бы не только из гуманности к детям (подлинной, а не фальшивой) — это и стоило бы в разы дешевле. Ведь пусть этого не пишут в протоколах об изъятии, но мы-то видим, что чаще всего детей изымают «за бедность». Выходит, они забирают детей у любящих, но нуждающихся родителей, и при этом фактически ни за что не отвечают. Любви в новой «семье» обеспечить не могут, каково быть «приемными» детьми — никого особо не заботит, ведь в философии, взятой на вооружение ювеналами, большее материальное благополучие компенсирует все. А самое страшное, что вот — мы перед ужасным фактом: органы опеки отдали ребенка в абсолютно преступную семью.

Читайте ранее в этом сюжете: «Служебная обязанность, а не служение»: провал в работе опеки Подмосковья

ИА REGNUM : Кто персонально должен ответить за то, что Веронику отдали в семью убийц?

Мария Мамиконян: Совершенно непонятно, каким образом регламентируется подобного рода ответственность. По сути, ее нет, она не прописана. Если бы платой за ошибку при изъятии детей и их неудачной передаче под опеку было уголовное наказание, наверняка пыл соцработников был бы меньше. Больше двух лет пролежал в Госдуме без движения предложенный нами законопроект («законопроект Виноградовой»), где была прописана процедура контроля и ответственность за неправомерное, без крайней необходимости отобрание детей. Правда, сейчас есть шанс, что осенью ему будет дан ход.

Ну, а отдача девочки в данную семью… Понимаете, раз обязательного психологического тестирования нет, то и предъявить претензии к тем, кто проморгал патологию семьи, в которую отдали Веронику, вряд ли возможно. Мы — все, кто занимается подобными вопросами, — не понимаем, как вообще можно было бросаться в авантюру по массовому перемещению детей в опекунские семьи (что, повторяю, само по себе является неоправданной жестокостью), не продумав всех последствий, включая и вот такие чудовищные.

ИА REGNUM : Понятно, что когда создается, как Вы говорите, рынок детей, то осваиваются огромные бюджеты, зарплаты специалистам, гранты для НКО. А криминальная составляющая в процессе присутствует?

Мария Мамиконян: Да, мы подозреваем, что в ряде случаев коррупционная составляющая есть. Скажем, если на детей существует спрос, выстроилась очередь, то ведь можно как-то и продвинуться мимо этой очереди и получить ребенка раньше, а за это что-то приплатить. Или не совсем безвозмездно можно договориться, чтобы ребенка подобрали в соответствии с пожеланиями «заказчика». Вот не так давно Оксана Пушкина — она ведь не только телеведущая, но и омбудсмен по Московской области, а теперь еще и кандидат в Госдуму от ЕР — поведала на голубом глазу, как она по просьбе друзей посредничает в подборе им детишек. Нет, нет, не за мзду, не подумайте! Просто по доброте — так сказать, «отдам щенков в хорошие руки!».

Если ребенка превратили в товар, то с ним, как с любым товаром, могут проводить различные махинации. Никто из нас этих людей за руку не схватил: слишком трудно, да и вообще — этим должны заниматься следственные органы. Однако мы понимаем, что махинации практически неизбежны. Мы также видим, что в опеке, ПДН работает все больше людей с крайне жёстким, высокомерным отношением к трудно живущим семьям — обучение по финским лекалам дает себя знать. Плюс то, что делалось по инструкциям, фактически в обход законодательства, теперь начинают отливать в законы. И первый — о шлепках — уже есть. Ведь, повторяю, рынок диктует спрос на чужих детей.

Этот ужасный случай в Озерах должен поставить ребром вопрос о том, что же у нас в стране происходит в системе оказания помощи детям.

ИА REGNUM : В практике РВС были ли не такие вопиющие, но подобные случаи устройства детей?

Мария Мамиконян: Да, нам приходилось сталкиваться с ситуациями, когда, например, в сельскую местность берут детей для того, чтобы они батрачили в личных хозяйствах. А деньги, которые выплачивает за них государство, приемные родители тратят на свой семейный бизнес. Дети в таких семьях находятся в самых удручающих условиях. У нас один из таких случаев был в Башкортостане, где потерявших мать троих детей не оставили родной бабушке. Так вот, старший из мальчиков, проживающий в детском доме, оказался в куда более человеческих условиях, чем двое братьев, устроенных «в семью». Это к вопросу об «ужасной системе детдомов».

В заключение хочется отметить, что убийство маленькой Вероники приемным отцом — случай далеко не первый и не единственный. Так блогер, pe4orsky еще в 2013 году собрал известные факты убийств детей в приемных семьях.

Подробности читайте здесь: «Убийства приемных детей в России. Вас это не колышет?»