Русская политика в Средней Азии

Победы британской дипломатии в Персии и оружия в Афганистане в конце 30-х годов XIX века резко изменили расклад сил в огромном регионе от Каспия до Гиндукуша. Авторитет Англии поднялся, казалось, на недосягаемую высоту и стал непререкаем. Её влияние постоянно нарастало, что не могло не сказаться и на Ближнем и Дальнем Востоке. Такова природа успеха демонстрации военного превосходства.

Эти достижения Лондона заставили Россию выступить в защиту собственного авторитета, который не воспринимался здесь без демонстрации силы. Следует отметить, что подобные акции воспринимались весьма чувствительно не только кочевниками, промышлявшими набегами на торговые караваны и пограничные селения, но и пиратами, нападавшими на Каспийском море на рыбаков. Нападения были постоянными и изматывающими мирное население. Основным призом такого рода деятельности были рабы, а основным центром работорговли — Хива. Несколько раз сюда совершали набеги казаки. Они оканчивались неудачей. Первая организованная государством экспедиция против этого гнезда хищников была предпринята еще при Петре Великом, однако она закончилась неудачей. Неоднократные попытки вступить с ханом хивинским в переговоры и достичь соглашения о прекращении работорговли успеха не имели. Еще в 1819 г. в Хиву Ермоловым был отправлен послом Н.Н. Муравьев. Задачей миссии было убедить хана остановить пиратство туркменов и набеги на русские территории и организовать безопасную торговлю. Муравьеву не удалось достичь успеха, а сам он едва избежал казни.

В 1816 и 1820 годах Россию посетили посольства эмира бухарского, который изъявил желание принять у себя русское посольство. В декабре 1820 г. оно прибыло в Бухару под охраной 200 казаков и 200 солдат при 2 орудиях и в марте 1821 г. отправилось назад. Русская торговля с этим ханством была весьма интенсивной. Обстановка в степи не способствовала ее развитию. В 1824 г. в Бухару был отправлен крупный торговый караван под конвоем из 625 человек при 2 орудиях. Блокированный в безводных степях многотысячным отрядом хивинцев, он вынужден был отступить, бросив товары (казенные на 290 тыс. рублей, частные на 547 тыс. рублей). В ответ на это в конце декабря 1824 г. в рекогносцировочный поход на Хиву был отправлен отряд из 2310 чел.(3 казачьих полка и батальон пехоты) при 6 орудиях под командованием полковника Ф.Ф. фон Берга. Отряд имел обоз до 1 тыс. повозок, его сопровождали до 200 верблюдов, быки и овцы. 4(16) марта 1825 г. он вернулся, дойдя до Аральского моря, проведя ряд топографических съемок и экзекуций, захватив 200 пленных и вызвав панику в Хиве. Берг потерял только 20 человек умершими и 42 больными.

Не смотря на частичную удачу этой и нескольких других вылазок в степь, они, конечно, не могли остановить набегов. 27 августа (8 сентября) 1827 г. Нессельроде в своем докладе «О российских пленниках в Хиве» изложил императору свое видение вопроса. Набеги за рабами можно было остановить только силой. Попытки русского правительства решить вопрос мирным путем выделения проблему решить не могли. Указами от 24 октября (4 ноября) 1777 г. и от 22 мая (3 июня) в Оренбургскую пограничную комиссию была выделена ежегодная субсидия на выкуп пленников — около 4 тыс. руб. в год. Но, во-первых, этих денег не хватало, а во-вторых, организация выкупа в самой Хиве была связана со сложностями — в ханстве запрещалось продавать рабов на их родину, и, наконец, в-третьих, сам факт выкупа, как это часто бывает, часто лишь провоцировал новые набеги. Ежегодно кочевниками захватывалось около 200 чел. Николай I был решительно настроен остановить грабеж и работорговлю не деньгами, а силой. Сделать это быстро не удалось. Войны с Персией и Турцией, а также польский мятеж и осложнения на востоке оттянули начало экспедиции против Хивы и степных грабителей, уверенных в своей безнаказанности.

Назначенный в 1833 г. генерал-губернатор Оренбурга генерал-майор В.А. Перовский решил покончить с этим злом. Решимости добавил присланный хивинским ханом в Оренбург сборщик податей, который заявил, что русские караваны в степи будут ограблены. В 1836 г. в ответ на нападения на русских торговцев Перовский предложил арестовать хивинских купцов, а товары их — конфисковать. В результате было задержано 572 хивинца с товарами на 1,4 млн. рублей. На содержание задержанных казна выделяла по 25 копеек в сутки (вполне достаточная для обеспечения продовольствием сумма). Средство оказалось действенным — хан вступил в переговоры. Поначалу он прислал посольство с 25 освобожденными пленными, в ответ Перовский отпустил 5 хивинцев. В августе 1838 г. из Хивы прибыло посольство с 5, а через год — с 80 пленными. Хан заявил, что может отпустить лишь «свою долю» добычи. Как правило, это были старые люди, не имевшие ценности как рабы.

Одновременно обострилась и проблема туркменского пиратства. В 1833 году на Мангышлаке было построено первое русское укрепление. Между тем в начале 1839 г. хивинцами было захвачено около 150 русских рыбаков, в ответ на что Перовский предложил совершить поход на ханство Хивинское, чтобы прекратить разбои и поставить хана в «дипломатическую зависимость» от России. Определенное значение имел и тот факт, что торговые связи с туркменскими племенами были весьма слабыми — посредниками между Россией и ими традиционно выступали хивинские и бухарские купцы. Давление на Хиву должно было повлиять на ход дел во всем регионе. Генерал планировал экспедицию, невиданную по масштабам.

Главным своим противником Перовский видел силы природы. «Успех военного, противу Хивы, предприятия, — докладывал он императору, — основывается почти исключительно на верном расчете и соображении средств и способов для продовольствия людей и лошадей. Если отряд в четыре тысячи человек при 12-ти орудиях дойдет в хорошем состоянии до Хивы, то этого уже достаточно, и даже этот умеренный расчет основан не столько на действительной потребности соединенной силы, сколько на необходимости рассылать беспрестанно многочисленные разъезды и конвои. Останется только обеспечить еще продовольствие отряда как на месте, в Хиве, так и на обратном пути.» Вице-канцлер Нессельроде и Военный министр Чернышев выступили против похода, но Перовский убедил императора разрешить его под личную свою ответственность. В марте 1839 г. в Особом комитете был обсужден и одобрен план действий против Хивы, 12(24) марта он получил Высочайшее утверждение.

На реализацию своего проекта Перовский просил 1.698.049 руб. ассигнациями или 120 тыс. руб. золотом. На экспедицию было выделено 1,7 млн. рублей ассигнациями и 12 тыс. червонцев золотом (521.714 руб. сер.). Первоначально поход должен был маскироваться под видом научной экспедиции к Аральскому морю. Особо оговаривались сроки и цели выступления: «Отложить самый поход до окончания дел Англии в Афганистане, дабы влияние или впечатление действий наших в Средней Азии имело более веса и дабы Англия, собственными завоеваниями своими, лишила себя права беспокоить правительство наше требованием разных объяснений; но ни в коем случае не откладывать похода далее весны 1840 года… В случае удачи предприятия сменить хана Хивы и заменить его надежным султаном кайсацким; упрочить по возможности порядок, освободить всех пленников и дать полную свободу нашей торговле.»

Войска Оренбургского корпуса в основном состояли из конницы, преимущественно иррегулярной: 103.566 строевых и 624 нестроевых нижних чинов, 2002 офицера и чиновника. В эту категорию входило практически все взрослое казачье население, распределенное по станицам и сторожевым постам. Количество регулярных войск было относительно невелико: 181 офицер и чиновник, 8.999 строевых и 373 нестроевых нижних чина пехоты, 19 офицеров и чиновников, 804 строевых и 151 нестроевых нижних чина артиллерии. Половина солдат пехоты было или рекрутами, или сосланными, в основном поляками, и поэтому формирование отряда столкнулось со значительными трудностями. Тем не менее, из 7 Оренбургских линейных батальонов в поход было назначено 3,5, кавалерию составили 12 сотен уральских, 3 сотни оренбургских и башкирских казаков, конвойный дивизион 1 Оренбургского полка.

Весь отряд должен был двигаться верхом, характер местности, по мнению губернатора, исключал возможность передвижения пешим порядком. Для начала движения был выбран декабрь, так как окружавшие ханство пустыни летом считались непроходимыми для больших масс. «По Высочайшему Государя Императора повелению, я иду с частью вверенных мне войск на Хиву. Долго уже Хива искушала долготерпение сильной и великодушной державы и заслужила наконец вероломными, неприязненными поступками своими грозу, которую сама на себя накликала. Честь и слава всем, кому Бог привел идти, по повелению Государя, на выручку братьев, томящихся в неволе. Товарищи! Нас ожидают стужа и бураны и все неизбежные трудности дальнего, степного и зимнего похода; но забота обо всем необходимом, по возможности, предупредила крайности и недостатки, а рвение ваше, усердие и мужество, довершат успех и победу.»

Опыт Берга говорил в пользу возможности такого исхода и 14−17 (26−29) ноября 1839 г. отряд Перовского начал покидать Оренбург по 1 колонне в день. Войска были заботливо и в изобилии снабжены теплыми вещами. 5.325 солдат и офицеров, при 22 орудиях и 4 ракетных станках, сопровождаемые обозом свыше 11.000 вьючных верблюдов, двинулись в пустыню. Желая полностью предусмотреть все возможные сложности и проблемы, Перовский перегрузил свои войска — кроме боеприпасов (только ружейных патронов — 1,2 млн.), минного инструмента, 6 холщовых понтонов и 2 разобранных лодок обоз вел запас продовольствия на 6 месяцев. Только продовольствие и фураж составили 130 тыс. пудов (2.080 тонн) веса.

Снабжать такую массу животных было практически невозможно, управлять — чрезвычайно сложно. Тем более, что порядка при движении поначалу было немного. «Покамест в нашем деле, — писал 17(29) ноября Перовский, — еще много хаотического; да оно иначе и быть не могло: дело совершенно небывалое, приходится действовать наугад, никто ни с чем не освоен, солдат ни разу в жизни не вьючил верблюда; верблюд никогда не ходил под вьючным седлом, которое к нему прицепляют. Все это кричит, выражает нетерпение, толчется понапрасну. Через несколько дней люди и животные освоятся между собой, и дело пойдет лучше. Погода меня жестоко обманула. В течение с лишком двух недель беспрерывно стояли морозы и довольно сильные, как вдруг наступила оттепель, и уже три дня идет дождь».

Британская общественность восприняла новость о начале похода с большим беспокойством, однако русский посол в Лондоне барон Ф.И. Бруннов советовал не принимать это всерьез. «Будьте совершенно покойны, — обращался он 31 января (12 февраля) 1840 г. к Нессельроде, — лишь бы только Перовский сделал свое дело: пусть он прогонит хана, или повесит его, или выпорет плетьми, — все равно, он поступит отлично, и никто нам в том мешать не может. Только умоляю вас: предпочтите факты писаниям (разр. авт. — А.О.)! Эти писания в настоящее время, даже в Европе, очень мало имеют значения. Еще меньше стоят они в Азии. Всякий открытый акт, подписанный нами с каким-нибудь разбойником, не даст нам больше безопасности, но наверное будет для нас очень вредным в глазах англичан». Однако выполнить эту программу оказалось сложно. Герцог Веллингтон, вообще положительно относившийся к идее этого русского похода, провидчески заметил в разговоре с Брунновым: «Там, с этой стороны (Средней Азии), всего должно опасаться: как успеха, так и погрома. Если на вашей стороне будет успех, вы не будете знать, как далеко вам идти в тех пустынях. Если же судьба будет против вас, то вы не будете знать, как выйти оттуда. В подобных предприятиях помните всегда, что легко идти вперед, но трудно идти назад».

Первые дни движения отряда установилась солнечная погода с небольшим морозом, но вскоре все изменилось к худшему. Зима 1840 г. была чрезвычайно холодной, морозы доходили до 32−40 градусов, снегопады начались ранее, чем обычно, и были весьма обильны — снег лежал выше колена. Начавшиеся почти сразу же после выступления бураны также чрезвычайно осложнили движение. Подножное питание верблюдов стало невозможным, начался их падеж, болезни среди людей также нанесли отряду урон, гораздо больший, чем несколько стычек с хивинской конницей, также весьма пострадавшей от русских пуль и мороза. Из 3-тысячного отряда, высланного ханом, вернулось около 700 человек. 1(13) февраля 1840 г. Перовский приказал отряду, углубившемуся в степь на 670 км., возвращаться. 8(20) июня 1840 г. последние, замыкающие отступление, части вернулись в Оренбург. Всего из степей в строй возвратилось менее 2 тыс. чел. и менее 1500 верблюдов.

Причиной неудачи Перовский считал исключительно суровую зиму, какой не помнили местные старожилы. Весь путь русских колонн был отмечен брошенными или павшими от усталости и морозов верблюдами и лошадьми. На последнем этапе похода ежедневно погибало от 100 до 200 животных. В походе умерло 8 чиновников и 880 солдат, но по возвращению среди солдат и офицеров начались многочисленные болезни. В целом неудачный, этот поход все же не остался без последствий. Масштаб похода и решимость Оренбургского генерал-губернатора возымели действие. Хан начал опасаться повторения экспедиции и немедленно отправил в Россию посольство с предложением мирного решения спорных вопросов. Перовский был неумолим — предварительным условием для начала переговоров он называл освобождение всех русских, удерживаемых силой в ханстве.

Нового русского похода на Хиву с тревогой ожидали и британские власти. Англичане боялись, что в следующий раз поход будет подготовлен лучше, и хотели уничтожить причины, его вызвавшие. Они немедленно отправили к хану капитана Ричмонда Шекспира, который уговорил хана освободить русских рабов. Это был удивительный успех и очень опасная миссия, хотя бы потому, что к иностранцам в Хиве всегда относились весьма подозрительно и их жизнь находилась под постоянной угрозой. Более того, уже в июле 1840 г. был издан особый фирман, по которому торговля ими впредь будет наказываться смертью. 17 августа 1840 г. караван с освобожденными пленниками под охраной был отправлен в Оренбург. 418 человек было освобождено, каждый освобожденный получил по хивинской тилле [1] от хана, для перехода через степь они получили по верблюду на 2 человек и по мешку муки. Посланник хана привез фирман, по которому нападения на русских и попытка обращения подданных императора в рабство должны были наказываться смертью. В ответ на действия хана по приказу Перовского в Оренбурге и Астрахани были освобождены 600 хивинцев.

3 ноября 1840 г. Шекспир был принят лично Николаем I, благодарившим английского офицера за его миссию в Хиве. В 1841 г. в Хиву был отправлен русский офицер с письмом к хану от Нессельроде с благодарностью. Эта миссия послужила основанием ряда контактов между ханом и русскими властями. В сентябре 1842 г. в Хиву направилась миссия во главе с подполковником Г.И. Данилевским. Он склонил хана к заключению договора о взаимовыгодной торговле с таможенным обложением товаров не выше 5%, к изданию безусловных запретов о грабежах и набегах. Среди прочего, офицер предпринял попытку убедить хана освободить персидских рабов — таковых оказалось около 1,5 тыс. чел. В целом поездка не была удачной, если только не считать составления 10-верстной карты этих территорий, которая более двадцати лет считалась лучшей. В 1842 г. русское укрепление на Мангышлаке было перенесено на другую часть полуострова. Крепости здесь должны были не только продемонстрировать флаг, но и решить еще одну проблему — остановить нападения туркмен на русские торговые и рыболовные суда и берега Персии. В конечном итоге с данной задачей справились моряки, и причем довольно быстро и успешно. Как только туркменские племена убедились, что ни один их набег не останется безнаказанным, они прекратили свои набеги за рабами.

Период жесткого противостояния России и Англии на Среднем Востоке весьма своевременно подходил к концу.

[1] Тилла — хивинская золотая монета, приблизительно равная в это время по стоимости 4 рублям