Вместо демонстрации единства, ожидавшемся на Всеправославном соборе, в отношениях Православных церквей произошла «перегрузка». Выразить единство православного мира, даже просто собравшись ради зачитывания вслух согласованных документов, оказалось не так-то просто. В документах нашлись какие-то нюансы, с которыми не все согласны. Собственно, православие — оно такое. Все состоит из нюансов. Господь прячется в деталях. А поскольку православие — это, когда все правильно и неправильного ничего нет, то упустить какую-то деталь все равно, что впасть в страшную, непростительную ересь, после чего уже станет невозможным «стоять в вере». Это уже будет совсем не то.

Та легкость, с которой от Собора стали по очереди все отказываться, говорит о том, что нужды особой в нем никому и нет. Разве что Константинополю, который в каком-то смысле «поп без прихода», но при этом «первый среди равных», и на этом основании ухитряющийся даже способствовать расколам. Здраво рассудить — Константинополь никому не нужен в том качестве, в котором он сам себя видит, неким «православным» аналогом Римского архиерея. Претензия явно не по чину и не по возможностям, а возможности и формируют тот самый «чин». Никому нет нужды поддерживать его авторитет и претензию быть арбитром православного мира.

Не допускать расколов, имея поводом образования автокефалии — вот единственная тема, которая была всерьез интересна Москве. В обмен она готова была согласиться с тем, что авторитет стамбульского архиерея настолько высок, что он даже может собрать ненужный никому Собор. Что там с документами не так, пока понять до конца сложно, но уже сейчас видно, что дело не только в документах. Константинополь довольно настойчиво твердит, что Собор все равно состоится, его решения будут иметь силу, а это с православной точки зрения — претензия на диктатуру, к прочему, довольно смешная. Ну, кто может заставить любую национальную православную Церковь считать для себя значимыми решения Собора, в котором она не участвовала? Это совершенно невозможно. Если Фанар будет настаивать, то вместо ожидаемого «выражения единства» скорее случится раскол, а там и до обвинения в ереси рукой подать.

«Кризис христианской цивилизации», о котором твердят все чаще, в православном мире имеет такой же точно вид, что и везде: полного отсутствия общих интересов, со своей православной спецификой учета всех нюансов, которыми за тысячу лет обзавелись национальные Церкви, где их личные интересы были бы соблюдены. Уж и так все темы убрали из обсуждения, где этих нюансов было особенно густо, но все равно наружу выглянули исключительно одни эгоистичные мотивы. От неподобающего, как кажется, места в диптихе, до приукрашенного значения этого места.

В этой ситуации Московский патриархат занял пока довольно правильную позицию. Если есть какие-то вопросы — их надо решить. Это довольно разумно, и, в целом, может поспособствовать какому-то оживлению и даже согласованию. Собор не может быть самоцелью, тем более что богословский, вероучительный статус у него никакой. А если уж он никакой в этом смысле, то в других смыслах он может стать целью, которая будет достигнута при решении накопившихся вопросов. РПЦ, можно сказать, рассматривает данный Собор на этом этапе как «венчание диалога», а поскольку до сих пор никакого диалога в общем-то и не было, кроме как закулисного, ни чем хорошим не закончившимся, то и венчать пока нечего.

Позиция, повторимся, разумная. Теперь важно наполнить ее содержанием. Поставить вопрос — есть у православных общие интересы («общее дело») в мире, или их уже нет? Совершается ли мировая православная литургия, кроме ее названного брата-богослужения, или местечковость победила православие окончательно? Нужная ли православию еще и «вселенская» местечковость, то есть засилие одного «своеобразия» над многими и диктат его над всеми?

Православные, известно, ужасно несговорчивы, сверху донизу. Чуток образованные из них могут вечно обсуждать богословские достижения в историческом контексте, так и не делая никаких выводов из того, что даже удалось разузнать, так просто, переливая воду туда-сюда. Прочим же, большинству, поверхностно нахватавшемуся религии, подавай половниками свидетельства истинности, ни на что-то иное их никогда не хватало. Давай, наливай им про истинность в которой они крепко стоят. Никакого другого формата «разговоров о вере» они не приемлют. Однако в бездеятельном стоянии долго не устоишь, ножки устанут, сон сморит.

Праздная религиозная жизнь, которую устроили себе православные, никак не способствует хотя бы какому-то диалогу, кроме «совместных молитв» с посещением музеев духовных артефактов. Приехали, поздравили, подарили, приложились к мощам — вот и весь привычный диалог православного мира, который доносится, и о котором можно прочесть в церковных СМИ. По крайней мере, о котором можно узнать внешним, в том числе и своим внешним. Потом вдруг что-то случается и начинают сыпаться обвинения.

По этой причине невозможно до конца никогда понять отчего несколько церквей сразу отказались ехать на Собор. Православный мир — закрытая консервная банка, инфекция бродит там для глаз незаметно, до тех пор, пока не сорвет крышку. Вот в данном случае крышка слетела, а что случилось и почему, знает только «узкая группа лиц». Конечно, православные иерархи вольны тихушничать о своих внутренних проблемах и оповещать только об их успешном решении. Но такое поведение обрекает православие на то, чтобы оставаться местечковой религией, замкнутой в себе, и никак не способной выйти в мир с понятной проповедью.

Если развивать диалог даже с «братскими Церквами» и свидетельствовать тем самым «торжество Православия», то нужно хотя бы иметь в виду, что держание даже своей паствы в неведении относительно целей такого «диалога» вызывает у той сильнейшие приступы недоверия к предстоящим событиям, которые, скорее всего, и служат поводами для «отказов» некоторых Церквей. Если же оставить повод и обратиться к причинам, то надо прямо сказать: православию, всему вместе, сейчас нечего сказать о себе. Это и есть подлинная, духовная причина «перегрузки» межправославных отношений. Вся «полнота» пребывает в православии только регионально. Каждая Церковь полна под самую завязку, и смотрит на другую, что у той завязка не так туго смотрится.

А ведь можно и по-другому, о чем говорят в самой РПЦ. В недавней колонке для газеты «Известия» председатель синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Московского патриархата Владимир Легойда пишет: «На протяжении последующих лет неоднократно возникали все новые препятствия и паузы в предсоборной работе, связанные с различными обстоятельствами как международного, так и непосредственно межправославного взаимодействия, поэтому прошедшие 55 лет нельзя назвать годами непрерывной подготовки Собора. Что касается тем, то их на повестке дня осталось всего шесть. Поскольку все они формулировались еще в 1960-е годы, назвать их наиболее актуальными и насущными сегодня нет возможности. Да, в их число входят важные (и, кстати, вызвавшие больше всего споров) «Миссия Церкви в современном мире» и «Отношение Православной церкви с остальным христианским миром». Однако среди тем нет таких актуальных вопросов, как гонения на христиан в современном мире, кризис семьи, биоэтика…». Выйти в мир с актуальными вопросами — чем не задача для православия? Московская патриархия могла бы показать здесь пример другим, начав исполнять свое сказанное.