Татьяна Иващенко ИА REGNUM
Стратегия мелкая и мутная

В начале мая 2016 на сайте Центра стратегических разработок был представлен, разработанный по заказу Минобрнауки РФ, проект «Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации на период до 2035 года». ИА REGNUM обратилось к директору Института экономики РАН, доктору экономических наук Елене Борисовне Ленчук с просьбой прокомментировать представленный документ.

ИА REGNUM: Елена Борисовна, какое участие принимала Российская Академия наук (РАН) в разработке Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации на период до2035 года?

Елена Ленчук: Насколько я знаю, РАН, как федеральное государственное бюджетное учреждение науки, в разработке этого документа участие не принимала, хотя не исключаю, что отдельные сотрудники академических институтов вполне могли привлекаться в качестве экспертов Центра стратегических разработок (далее по тексту — ЦСР) для подготовки представленного проекта Стратегии. Что касается РАН, то она подготовила экспертное заключение на представленный проект Стратегии с учетом мнений академических институтов по этому вопросу. Наш Институт тоже участвовал в этой работе. Кроме того, распоряжением президиума РАН от 11.05.2016 была сформирована комиссия по разработке стратегии научно-технологического развития России. Таким образом, речь, скорее всего, пойдет о разработке собственного, альтернативного варианта такой Стратегии. Отмечу, что последнее время РАН активно работала над разработкой концептуальных подходов к Стратегии научно-технологического развития России, более того, в марте текущего года в нашем Институте прошел круглый стол на эту тему, на котором состоялось обсуждение основного содержания, целей и задач такой Стратегии, так что свое видение технологического вектора развития на среднесрочный и долгосрочный период Академия уже обозначила.

ИА REGNUM: Существуют ли различия в подходах со стороны РАН и ЦСР к разработке Стратегии научно-технологического развития страны на долгосрочную перспективу?

Безусловно различия есть. Если исходить из обозначенных РАН концептуальных подходах к разработке Стратегии, то речь идет о содержании самого документа. Правда пока Академия не представит свой вариант Стратегии, трудно реально оценить чей подход эффективнее. Поэтому сегодня я могу говорить только о собственном видении того, на что должна быть направлена Стратегия научно-технологического развития РФ, какие задачи решать и что меня не устраивает в проекте Стратегии, разработанной ЦСР.

Важно отметить, что актуальность и значимость разработки Стратегии определяется возрастающей ролью технологического фактора в обеспечении устойчивой динамики экономического роста. Более того, сегодня технологический суверенитет по сути дела определяет национальную безопасность РФ, о чем говорится в обновленном варианте Стратегии национальной безопасности РФ, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 31 декабря 2015 года № 683. В рамках упомянутого документа поставлены задачи развития промышленно-технологической базы, дальнейшее совершенствование национальной инновационной системы, развития, высокотехнологичных отраслей и т.д., содействующих повышению конкурентоспособности российской экономики. С этих позиций, разработка Стратегии научно-технологического развития РФ до 2035 года крайне своевременна и важна.

По нашему мнению, Стратегия научно-технологического развития должна сформировать целевые ориентиры такого развития для отраслевых и территориальных стратегий и программ, разработка которых ведется в соответствии с принятым ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации». В такой роли Стратегия-2035 должна выступать органической частью (то есть быть идейно и содержательно увязана) с общей стратегией социально-экономического развития России на долгосрочную перспективу, разработка которой, судя по всему затягивается.

Авторы представленного ЦСР проекта Стратегии научно-технологического развития страны на период до 2035 года миссию документа, скорее всего, видят иначе. По их мнению, Стратегия должна закрепить цели и задачи научно-технологической и инновационной политики. Не удивительно, что при таком подходе получился очередной концептуальный документ реформирования и развития лишь научного сектора и инновационной деятельности, а конкретные направления собственно технологического развития оказались вне рассмотрения представленного проекта. Отмечу, что существует содержательное различие между собственно задачами научного и технологического развития, которое направлено на качественное изменение технологического уровня основных сфер производства и жизнедеятельности общества и политикой по решению таких задач.

ИА REGNUM: То есть речь опять идет об институциональных реформах научного сектора, а не о видении технологического будущего?

Да. И это фундаментальный вопрос для разработчиков не только стратегии научно-технологического развития, но и общей Стратегии развития социально-экономического развития России. Что прежде всего должны раскрывать такие документы — видение желаемого будущего (целевые ориентиры состояния экономики и общества) или направления улучшения институциональной среды для достижения такого состояния? На самом деле, необходимо и то, и другое, но улучшение институтов должно рассматриваться как инструмент достижения определенных конкретных целей развития экономики с учетом имеющихся условий. В противном случае реформирование может превратиться в самоцель политики. Похоже, в такой процесс «нон-стоп реформы» мы и скатываемся.

Прежде всего, представленный ЦСР проект Стратегии не дает точной оценки реального состояния научно-технологического развития, которое характеризуется деградацией научно-технического потенциала, нарастающей технологической отсталостью России, низкой конкурентоспособностью выпускаемой продукции, высокой зависимостью страны от зарубежных технологий. В проекте Стратегии говорится о трех этапах развития научно-технологического сектора, в то время как за последние два десятилетия происходило последовательное его разрушение под воздействием рыночных трансформаций и непродуманной научно-технической политики. Об этом красноречиво свидетельствуют основные показатели, определяющие состояние науки и инноваций. Так, состояние кадрового потенциала характеризуется резким сокращением численности занятых в данных сферах, утечкой умов, и его старением. Хотелось бы напомнить авторам проекта Стратегии, что по сравнению с 1991 годом в 2014 году численность персонала в России, занятого исследованиями и разработками, сократилась более чем в 2,6 раза или на 1201 тыс. человек. Численность исследователей в 2014 году была ниже уровня 1990 года на 610 тыс. человек и составляла 373 тыс. человек. Таким образом, в 2014 году в российской науке осталось всего 37% от общей численности исследователей начала 90-х годов ХХ века.

В этот период происходил массовый отток специалистов за границу. По имеющимся данным, за последние годы из страны уехали 16.000 докторов наук, а осталось всего 26.000. Причем в условиях непродуманной реформы РАН все активнее набирает силу «внутренняя эмиграция» научных кадров академических институтов из системы ФАНО-РАН. Это происходит не только из-за крайне низкого уровня заработанной платы, но и нарастающей бюрократизации научного процесса, которая становится запредельной.

Серьезное влияние на деструктивные процессы в научной сфере оказал низкий уровень финансирования науки. Следует отметить, что уже на протяжении более чем двух десятилетий, показатели развития науки и инноваций находятся на уровне ниже пороговых значений технологической безопасности страны. Так, например, доля затрат на науку в ВВП не понималась выше отметки 1,2% при критическом пороговом значении этого показателя в 1,5%. Сохранение такой ситуации полностью лишает нашу страну важнейшего интеллектуального ресурса, который позволяет уйти от сырьевой зависимости.

Принятые программные документы в сфере науки и инноваций в большинстве своем не были реализованы. Созданные институты развития инновационной деятельности, на которые были потрачены огромные бюджетные средства, в действительности оказались не эффективными, на что указывалось и Президентом РФ, и было выявлено в ходе проверок, проведенных Счетной палатой РФ. Отсутствие критической оценки реального состояния научно-технического комплекса не позволяет сформулировать комплекс мероприятий по наращиванию научно-технологического потенциала и эффективного его использования.

ИА REGNUM: А как вы оцениваете основные цели и задачи, которые сформулированы в проекте Стратегии научно-технологического развития?

Надо сказать, что цели и задачи сформулированы в проекте Стратегии довольно пространно и неконкретно. Они практически не увязаны с задачами по развитию науки и технологий, поставленными в рамках Стратегии национальной безопасности РФ. Вместо конкретно обозначенных стратегических приоритетов научно-технологического развития, ориентированных на достижение нового качества экономического роста и решение социально-экономических проблем, авторы Стратегии ограничились пространными рассуждениями о довольно очевидных вещах — необходимости увязки приоритетов научно-технологического развития с «большими вызовами».

Рассматриваемые в проекте Стратегии сценарные условия развития науки, технологий и инноваций, на наш взгляд, не удовлетворяют решению задач перехода к устойчивому экономическому развитию страны в период до 2035 года. На это, прежде всего, не ориентированы целевые показатели, которые заложены в представленных сценариях. Так, например, самый оптимистичный сценарий, вряд ли может обеспечить России научно-технологическое лидерство и возможность формирования новой экономики. Заложенные параметры затрат на науку в ВВП, которые должны достигнуть уровня 1,73% только к 2030−2035 годам, практически делают невозможным не только сокращение технологического отставания, но и приведут к его дальнейшему росту. Следует отметить, что уже сегодня затраты на науку в ВВП достигли в США 2,73%, в Германии — 2,85%, во Франции — 2,23%, в Японии — 3,46%, в Израиле — 4,21%, в Китае — 1,98%, Южной Корее — 4,36%. Таким образом, при оптимистическом сценарии, рассматриваемом в проекте Стратеги, Россия обречена оставаться в аутсайдерах. Даже для сохранения научно-технологического лидерства России в рамках традиционной специализации экономики, предусмотренного в рамках второго сценария, требуется принципиально другой уровень финансирования научно-технологического развития.

ИА REGNUM: Но разве не актуальны, например, цели и задачи повышения эффективности деятельности российских исследовательских организаций, исследователей и разработчиков, обозначенная в проекте Стратегии?

Актуальность поставленной цели не вызывает сомнений, однако, перечень предлагаемых к решению задач заслуживает критического рассмотрения. Разработчики проекта Стратегии НТР в качестве важнейшей задачи организационного развития сектора исследования и разработок видят реорганизацию сети научных организаций, подведомственных ФАНО, в направлении более тесной их привязки к приоритетным направлениям научно-технологического развития РФ; предлагая формировать тематику исследований по модели «сверху — вниз». Судя по всему, авторы проекта Стратегии плохо понимают роль и специфику развития фундаментальной науки для обеспечения технологического лидерства страны.

Не ставя под сомнение необходимость реорганизации исследовательского сектора, подведомственного ФАНО, следует учитывать специфику этого сектора российской науки, специализирующегося на проведении фундаментальных исследований в базовых отраслях знаний о природе и обществе. Результатом таких исследований являются новые знания, капитализация которых происходит прежде всего в сфере образования, а не в бизнесе. Отсюда вполне естественной представляется модель формирования тематики и определения результатов «снизу — вверх», поскольку ни чиновники, ни бизнес сообщество не способны определять цели и характер фундаментальных исследований. Следует понимать, что отдача от фундаментальной науки может наступить через 15−20 лет и даже через полвека. Трудно предположить какое направление фундаментальной науки в будущем «выстрелит». В таких условиях наличие комплексной фундаментальной науки в России является ее важнейшим конкурентным преимуществом, и ограничивать спектр исследований отдельными приоритетными направлениями является недальновидным шагом.

А вот прикладные исследования, по определению, должны быть ориентированы на реального заказчика и формироваться по модели «сверху — вниз». Такие исследования должны ориентироваться на разработку инновационных технологий и продуктов для конкретных рынков товаров и услуг. По нашему мнению, Стратегия научно-технологического развития как раз и должна определить такие перспективные рынки, что не сделано в представленном проекте.

Я не могу согласиться с мнением разработчиков Стратегии, которые, по сути, основное направлением развития научной и инновационной деятельности видят в развитии исследований и прикладных разработок в российских организациях высшего профессионального образования (университетах). Однако до сих пор такой подход скорее имеет идеологическую направленность, чем прагматическую, и реализуется за счет переориентации финансовых потоков от традиционных для России исследовательских структур в пользу вузовской науки. В результате, в пересчете на одного исследователя, финансирование в вузовском секторе уже в 2,7 раза превышает финансирование организаций ФАНО. Такой перекос, в условиях общей скудности финансирования сектора науки и инноваций, приводит к деградации фундаментальной науки, которая не может быть компенсирована расширением инновационной деятельности в вузовской среде по аналогии с американской моделью организации научной и инновационной деятельности.

В сложившихся условиях довольно жестких финансовых ограничений и необходимости централизации финансовых ресурсов на решение целевых установок научно-технологического развития страны, необходима реализация комплексного подхода к реорганизации сектора исследовательских организаций ФАНО и вузовской науки. Такая реорганизация, как представляется, может осуществляться на основе более тесной консолидации академических институтов, подведомственных ФАНО и ведущих классических университетов, с одной стороны, и восстановления на основе опорных профильных вузов специализированных исследовательских центров так называемой отраслевой науки, понесшей наибольший урон в ходе рыночной трансформации. Восстановление таких центров, специализирующихся на разработках и внедрении технологических инноваций и продуктов, позволит сформировать необходимый опорный каркас для развития широкомасштабной инновационной деятельности не только организаций, но и исследователей и разработчиков, их сетей и групп с использованием механизмов венчурного финансирования. В отсутствии такого структурного каркаса, наращивание масштабов венчурного финансирования может превратиться в процесс «накопления патентов», вместо увеличения объемов выпуска инновационной продукции, конкурентной на внутреннем и внешних рынках.

Совершенно не понятен и призыв авторов к «ускоренной ротации научных элит». Ученый не перестает быть ученым, а его профессионализм со временем только возрастает. Ротация кадров должна быть во власти, в управлении, но постановка такой задачи в науке — крайне вредна и опасна. Речь должна идти о широком привлечении к научной деятельности молодежи, но для этого надо, чтобы рос престиж самой науки, уровень оплаты труда, обеспеченности материально-технической базы и т.д.

Следует также отметить, что текст проекта Стратегии довольно пространный, зачастую это общие высказывания, не относящиеся к конкретной ситуации, сложившейся в научно-технологическом развитии России. Складывается впечатление, что авторы представленного документа широко использовали зарубежные источники, опираясь на опыт других стран, мало приемлемый для российской практики. Стратегия изобилует массой терминов, которые не свойственны российской лексике научной сферы. В частности, не ясно для чего используются такие термины как «трансляционная наука», «лифт таланта», «обмен тематическим репертуаром», «невидимые колледжи» и т.д. В то же время при ознакомлении с проектом Стратегии складывается впечатление, что авторы слабо понимают, что такое инновация и инновационная деятельность или вкладывают в эти понятия что-то свое. Отметим, что предложенный к Стратегии глоссарий не содержит таких базовых понятий как инновации, технологии, научная деятельность.

ИА REGNUM: Так что же должна на ваш взгляд отражать Стратегия научно-технологического развития России?

Я уже говорила, что стратегия научно-технологического развития, как и общая стратегия социально-экономического развития страны на долгосрочную перспективу, должна исходить из видения будущего страны, ее перспективной отраслевой структуры, технологического состояния основных секторов экономики. При этом основная целевая установка должна заключаться в преодолении технологического отставания страны и превращении России в одного из лидеров мирового научного и технологического прогресса, как важнейшего условия обеспечения ее глобальной конкурентоспособности. Таким образом, целеполагание и выбор приоритетов научно-технологического развития являются центральным вопросом разработки Стратегии, которые должны сопрягаться с задачами социально-экономического развития, содействовать устойчивому развитию, а в дальнейшем быть сквозными для всех государственных стратегий и программ. Сформулированные научно-технологические приоритеты должны определить контуры направлений структурной модернизации, практическая реализация которых должна сформировать ядро промышленных производств. основанных на новых перспективных технологиях.

Учитывая высокую степень импортозависимости России в технологиях и оборудовании, обостряющуюся геополитическую обстановку и введенные санкции против России, ограничивающих доступ именно к новым технологиям и высокотехнологичному оборудованию, одной из задач Стратегии должно стать определение возможных направлений формирования собственных воспроизводственных цепочек от науки до производства.

Следует отметить, что разработка качественной Стратегии научно-технологического развития возможна лишь при условии ее включения в общую систему документов стратегического планирования, предусмотренных ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации», и обеспечения содержательного единства с программными документами социально-экономического, инновационного и промышленного развития. Мне кажется, также очень важно подключить к разработке этого документа широкие слои научного сообщества, и прежде всего академической науки, представителей бизнеса, органов государственной власти. Только общими усилиями можно сформировать правильный вектор научно-технологического развития, который будет способствовать росту конкурентоспособности отечественной экономики.