Прочитав сообщение о выступлении профессора Академии МВД Валентины Мороз на I Международном научном конгрессе белорусской культуры в Национальной академии наук, вспомнил знаменитое выражение «они ничего не забыли и ничему не научились.

belarus.by
Библия Скорины

Действительно, сколько ностальгии звучит в высказываниях почтенного педагога из МВД по тем замечательным временам, когда в 1990 году перепуганные перестройкой коммунисты и кучка националистов-демагогов из БНФ приняли в Верховном Совете закон «О языках в Белорусской ССР», который определил белорусский единственным государственным языком». Действительно, это был временный верхушечный триумф «титульного» этнического национализма, который стремительно всплыл на поверхность политической жизни в перестроечные годы. Тогда и был законодательно актуализирован постулат этнического национализма об обязательном отождествлении еще советской «титульной» нации с «национальным» белорусским языком. Впрочем, БССР вскоре рухнула, а закон о монополии белорусского языка продолжал действовать.

Более того, «была принята государственная программа, которая регулировала поэтапный переход всех сфер, начиная с образовательной, на белорусский язык. Для каждой сферы там указывался определенный срок — на деловую сферу отводилось три года, на дошкольное обучение и сферу администрации — пять лет, на образовательную систему — десять лет. Мы хорошо помним — заявила докладчица — что этот процесс перехода всех сфер государственного регулирования действительно был реальным».

И вот тут память начинает подводить почтенного педагога, иначе бы она вспомнила, что процесс этот так и не был завершен. Следовательно, заявлять о том, что он «действительно был реальным» — вывод риторический и к реальности никакого отношения не имеет. Подзабыла, очевидно, Валентина Мороз и о том, почему же этот замечательный национал-коммунистический закон «О языках в Белорусской ССР» столь же триумфально канул в лету, а вместе с ним, и милая ее сердцу государственная программа всеобщей белорусизации страны.

Канул этот закон в лету по очевидной для современников причине, народ его не поддержал. Нужно сказать больше: русскоговорящий народ открыто выказал недовольство действию госпрограммы по принудительному насаждению «национального» белорусского языка во всех сферах общественной и государственной жизни. Это народное волеизъявление было ясно выражено на президентских выборах 1994 г., на которых главный белорусизатор Зенон Позняк с треском провалился. Затем, на республиканском референдуме 14 мая 1995 г. народ демократическим путем высказался за придание русскому языку статуса государственного. Следовательно, русский язык был всенародно признан в качестве подлинного национального языка.

Как это не печально для националистов, но по сути, закон о языках, основанный на этническом национализме «титульной» нации, был отвергнут самой «нацией». Тем самым было недвусмысленно отвергнуто и навязываемое националистами фальшивое представление о неразрывной связи белорусской нации и белорусского языка как единственно возможного способа ее существования. Народ на референдуме высказался в пользу строительства новой нации не на этнической, а на гражданской, двуязычной основе. Выбранный путь строительства гражданской нации был конституционно закреплен сосуществованием двух государственных языков — белорусского и русского. Тогда же и была свернута принудительная белорусизация в форме государственной программы.

Такова была историческая «реальность» этой языковой эпопеи, из которой, как мы видим, многое оказалось избирательно позабыто, хотя итог ее был очевиден. В Республике Беларусь ставка на этнический национализм, поданный в одном флаконе с принудительной белорусизацией, вещь политически заведомо проигрышная. Однако понимание этой простой истины до сих пор приходит с трудом. И сейчас во многих просвещенных и бюрократических умах царит выдуманное националистами представление о том, что суверенитет нации и «национальный» язык связаны неразрывно.

Вот и упоминаемая Валентина Мороз сообщает слушателям, что «во всех сферах, в том числе в силовых структурах, белорусский язык рассматривается как фактор защиты и обеспечения национального суверенитета». Вот оно оказывается, как! Выходит, что русский язык, на котором говорит и думает подавляющее большинство граждан республики, для которых он, бесспорно, является родным, средством защиты «национального суверенитета» быть не может. Получается, что государственный русский язык является политически ущербным, не «национальным» и, чем не шутит черт, может служить маркером политической нелояльности белорусскому государству? Так следует понимать сей пассаж из доклада Валентины Мороз?

А как же тогда опыт просвещенной Европы? Например, Швейцарии, где сосуществуют четыре законодательно признанных языка. Хотелось бы узнать, который из них является для швейцарцев подлинно «национальным» и служит средством защиты «национального суверенитета»? Возьмем ближе и обратимся к опыту Финляндии, где приняты два государственных языка — финский и шведский. Там тоже идет борьба за суверенитет с помощью «национальных» лингвистических аргументов?

Дальше — больше. Докладчица вновь садится на своего любимого конька и заявляет, что: «Правовое регулирование и внесение поправок в законодательные документы должны быть подкреплены соответствующей государственной программой поддержки белорусского национального государственного языка».

Вот к этому все и шло! Снова, оказывается, нужна государственная программа, направленная на продолжение все той же белорусизации. В период глубокого социально-экономического кризиса правительству предлагается заняться решением проблем, никак не связанных с насущными задачами преодоления тяжелого экономического спада. Проблемы беднеющего населения, упадка науки, образования и культуры докладчицу не волнуют. Желаем продолжения белорусизации за государственный счет — вот главный тезис ее выступления. Можно подумать, что именно белорусизация является тем чудесным средством, с помощью которого страна сумеет преодолеть неуклонное сползание в отсталость, бедность и невежество, а русский язык является тормозом и препятствует ее социально-экономическому и культурному развитию.

Не менее выразительным является следующий пассаж из выступления докладчицы: «Сегодня мы также на том этапе, когда нужны реальные меры, которые бы могли привести к определенному равновесию систему двуязычия в законе и Конституции, чтобы каждый знал, как и где он не просто имеет право, но и должен пользоваться белорусским языком». Как мы видим, желанное «равновесие» в системе двуязычия предлагается достигнуть с помощью принуждения. Иначе, как прикажет понимать выражение «должен пользоваться белорусским языком»?

Наверное, пора подвести итоги. Первая принудительная белорусизация, основанная на монополии единственного «национального» языка, показала свою полную политическую несостоятельность. Теперь предлагается сделать очередную попытку, на этот раз в условиях двуязычия, с помощью обанкротившихся принудительных методов. Тех же щей да пожиже влей! Значит, следует свернуть с пути строительства гражданской нации и встать на путь строительства нации этнической, для чего считать белорусский язык единственным «национальным», а русскому языку в этом справедливом и достойном статусе отказать. Оказывается, не может быть истинной «белорусской нации» с двумя «национальными» языками.

Эта идея буквально застряла в головах у националистов и реального положения дел в русскоязычном белорусском обществе адекватно понимать они не желают. Швейцарцы успешно усвоили идею о четырех государственных языках, финны о двух. Головы наших «свядомых» националистов такие масштабы принципиально не вмещают. Зато для народа, проголосовавшего на республиканском референдуме 14 мая 1995 г., идея двух равноправных национальных языков оказалась близкой и понятной.

Зачем же дважды наступать на одни и те же грабли и давать еще один повод для политического недовольства в стране, и без того уже охваченной кризисом? Неужели русский язык препятствует консолидации белорусского общества в этот сложный период существования страны? Или у власть имущих инстинкт политического самосохранения уже не срабатывает? Вот и получается, что приходится вносить поправки в популярное выражение. Белорусские националисты не только многое забыли, но и учиться на ошибках прошлого упорно не хотят.

Александр Бендин,

доктор исторических наук (г. Минск)