26 февраля в Иране пройдут парламентские выборы. По данным агентства Fars News, решение о дате проведения выборов в меджлис было принято на заседании Наблюдательного совета, который принял соответствующее предложение министерства внутренних дел исламской республики, отвечающего за организацию выборов в стране. На них путем прямого голосования сроком на четыре года будет избрано 290 депутатов. Наблюдательный совет, состоящий из 6 мусульман-юристов (представителей высшего шиитского духовенства), назначаемых напрямую руководителем и духовным лидером Ирана, и 6 депутатов меджлиса, избираемых парламентом, будет отвечать за проверку всех тех, кто намерен избираться депутатом меджлиса, а также кандидатов в Совет экспертов.

timesofisrael.com
Синагога. Время молитвы

Напомним, что в соответствии с Законом о выборах в меджлис, кандидаты в депутаты иранского парламента не имеют права занимать ряд государственных должностей. Список внушительный: он включает в себя должности президента Исламской Республики Иран, его заместителей и помощников, министров и руководителей департаментов министерств, руководства Совета по целесообразности принимаемых решений — одного из основных руководящих органов государства, все руководство юридической ветви власти, мэров городов и губернаторов провинций, руководителей государственных компаний, банков и фондов, а также всех служащих вооруженных сил и сотрудников министерства информации, исполняющего функции разведывательного органа ИРИ. Законом о выборах в меджлис кандидатам не разрешается также занимать такие должности, как имам пятничного намаза (молитвы) в Тегеране.

Окончательные списки лиц, допущенных к выборам, появятся 16 февраля. После этого начнется шестидневная избирательная кампания, в ходе которой аттестованные кандидаты смогут открыто бороться за будущие места в законодательном органе страны. Важной особенностью ситуации является то, что впервые выборы в меджлис будут проходить одновременно с выборами в Совет экспертов, основной орган управления ИРИ. Совет экспертов состоит из 86 знатоков шариата, богословов, избираемых сроком на 8 лет путем прямого голосования граждан. Именно он из своего состава избирает главу государства — пожизненного руководителя и духовного лидера ИРИ.

Ныне этот пост занимает аятолла Али Хаменеи. Его права и обязанности определены в 110-й статье иранской Конституции. Он определяет и декларирует генеральную линию политики государства и контролирует ее, выполняет и важные кадровые функции — назначает, увольняет и принимает отставки высших должностных лиц. Рахбар считается главным арбитром в выяснении и решении разногласий между ветвями власти. Такая структура в исламском Иране означает ее дуалистичность, но рахбар на основании действующей Конституции имеет право отменить любое решение главы исполнительной власти, включая и президента. Описанный принцип концепции власти в Иране позволяет сделать три важных вывода: 1. результат предстоящих парламентских выборов не определит характер власти; 2. президенту Рухани не удалось бы так быстро претворить повлекшее за собой отмену санкций ядерное соглашение в жизнь, если бы он не имел поддержку со стороны рахбара; 3. теперь, если рахбар на предстоящих выборах откажется от разгрома консерваторов, то только для того, чтобы сохранить необходимый баланс сил в высших эшелонах власти; 4. какие бы истинные цели ни ставили США и их партнеры по «шестерке» при форсировании подготовки и подписания соглашений по ядерной программе, объясняя готовность Ирана идти на компромиссы результатом действий санкций, именно рахбар сохранил право — моральное и юридическое — говорить о том, что страна не только оказалась способной эффективно противостоять США в течение более тридцати лет, но и на выходе из режима санкций стала настолько сильной в геополитическом отношении, что изменила региональный баланс сил в свою пользу.

Вот почему необходимо обращать повышенное внимание и подвергать анализу не предстоящие парламентские выборы, а изучать тех, кто окажется в составе Совета экспертов, наделенного полномочиями избирать из своего состава пожизненного духовного лидера ИРИ. Дело в том, что верховный аятолла Али Хаменеи, как говорится, уже в почтенном возрасте, и в связи с этим многие эксперты давно выстраивают самые разнообразные версии, понимая, что появление во главе Ирана нового рахбара серьезно изменит расклад сил как внутри страны, так и на всем Большом Ближнем Востоке.

Учитывая то, что ранее Хаменеи восемь лет занимал пост президента, можно предполагать, что в состав Совета экспертов будет избран в будущем и нынешний президент Ирана Хасан Рухани с потенциалом занятия поста рахбара. Правда, по существующему положению рахбаром может стать только сейид, то есть из рода Пророка. Но все в мире меняется, и в Иране тоже. С одной стороны, Рухани удалось сохранить репутацию либерала в западной, конечно, интерпретации. Этот имидж еще более укрепился после подписания Венского соглашения по ядерному досье. С другой — внутри Ирана Рухани упорно отстаивал и пока еще отстаивает существующую религиозно-политическую систему, заявляя при этом о том, что «пришло время Ирану быть более открытым и прислушиваться к мнению несогласных с курсом страны».

Наконец, в отличие от своего предшественника Махмуда Ахмадинежада, Рухани не претендует на перевоплощение в мессию — имама Махди, «с которого начнется конец света». Наоборот, он больше размышляет о наступлении «эры нового Ирана», демонстрируя превалирование политического акцента над религиозным, что, по некоторым оценкам, позитивно воспринимается широкими массами иранцев-шиитов. Согласно тем же оценкам, Рухани может широко обозначить свою миссию, предлагая после фактического провала неоосманского проекта Реджепа Тайипа Эрдогана проект создания новой Персидской империи, пусть даже не в политическом, но в религиозном или экономическом варианте.

При этом, если неоосманская политика Анкары сопровождалась серьезными осложнениями с Израилем, то «новая Персия» может совершить еще одно «пуримское чудо», о чем недавно напомнил российский востоковед Евгений Сатановский. 2,5 тысячи лет назад в Пурим, большой еврейский праздник, подданные персидского царя Артаксеркса собирались извести всех евреев под корень, но тут у Артаксеркса случилась любовная история и очередная женитьба — на еврейской девушке. Она пришла к нему, рассказала о своем происхождении и хотела уйти, а царь взял и отменил поголовное истребление. Сегодня для многих востоковедов утверждения о вероятности нормализации отношений между Ираном и Израилем пока кажутся несусветным оппортунизмом. Но некоторые израильские эксперты считают неслучайным интервью президента Рухани телекомпании ВВС, в котором он «впервые официально признал факт катастрофы европейского еврейства». В завуалированной форме он повторил эту мысль на Генеральной Ассамблее ООН.

В то же время, участвуя в юридически не оформленной с Россией коалиции по борьбе с ДАИШ (ИГИЛ — структура, запрещенная в России), которая имеет с Израилем военное соглашение по небу Сирии, Иран опосредованно уже состоит в коалиции с Израилем в борьбе с общим врагом. Плюс к этому и то, что провокационный алгоритм поведения Турции в Сирии, а с недавних пор и в Ираке, претит Израилю в продвижении им своих интересов в регионе. Тель-Авив действует прагматично, изыскивая точки соприкосновения интересов с Москвой, которая, в свою очередь, дружит с Тегераном. Более того, вопреки прогнозам многих российских и зарубежных экспертов, Иран не только «пробивается» в систему современных международных отношений, но и делает это вкупе со всеми ведущими государствами мира — с США, Россией, Китаем и ЕС.

Однако говорить сегодня о сложившейся новой «Дорожной карте» Ирана во внутренней и внешней политике преждевременно. Что же касается России, то, как пишет известный американский публицист и геополитик Роберт Каплан, «от Чечни на Северном Кавказе до Таджикистана в непосредственной близости от Китая — ей приходится сталкиваться с исламом вдоль своей южной границы — региона, который некогда был частью персидского культурного мира». Поэтому России в первую очередь необходимы дружественные отношения с Ираном, который не претендует на влияние в этих регионах, в отличие от Турции. Теперь ситуация принимает более естественный исторический и географический характер. Поэтому Москва должна оказывать содействие Ирану в деле укрепления его внутренней институциональной структуры, чтобы потом он смог занять устойчивое положение как в региональной, так и в широкой системе международных отношений.