stabtur.ru
Восхождение.

25 августа правительство Республики Таджикистан провело совещание по проблеме импортозамещения, удовлетворения спроса на внутреннем рынке за счет собственного производства при сокращении импорта. Премьер-министр Кохир Расулзода подчеркнул в своем выступлении, что одной из главных целей новой политики должно стать развитие собственного сельского хозяйства, включая производство зерновых и мясо-молочных продуктов. «Необходимо… снизить нашу зависимость от импорта, в том числе тех продуктов, которые республика некогда не только в избытке выращивала сама, но была крупным их экспортером», — заявил он.

Своего рода мировая «мода» за отвоевывание внутренних рынков сформировалась в 2014—2015 годах под влиянием падения цен на многие виды сырья в международной торговле. С июня 2014 по июнь 2015-го, например, цена на нефть упала на 66%, медь — на 16,5%, палладий — на 15,2%, алюминий — на 8,4%. Наибольший спад цен фиксировался в мае — августе текущего года и был остановлен буквально в последние недели. Очевидно, что мир столкнулся с очередным и вполне классическим кризисом перепроизводства, схожим и с экономическими депрессиями прошлого века, и с кризисом 2009 года, спровоцированным крахом «ипотечного пузыря» в США.

Ставку на импортозамещение, т. е. преодоление спада через отвоевывание внутреннего рынка, уже сейчас делают Китай, Россия и ряд других стран. Намерение Таджикистана оказаться в их ряду, в общем-то, логично и ожидаемо, ведь проблема избыточного присутствия импорта на рынке страны встала еще до начала текущего мирового кризиса.

В последние годы вал ввозимых в республику иностранных товаров непрерывно растет. В 2009-м его стоимость составляла 2,6 млрд долл., в 2014-м — 4,3 млрд или 47,2% в отношении к национальному ВВП в долларовом выражении. Причем в эту статистику не входит серый импорт из КНР, который, по имеющимся данным, значительно превосходит величину «белой» торговли Таджикистана с этой страной.

В настоящий момент республика не покрывает потребность в валюте на приобретение импортных товаров за счет собственного экспорта, величина которого составляет на 2014 год менее 1 млрд долл. Отрицательное внешнеторговое сальдо покрывается в основном за счет переводов трудовых мигрантов из России и Казахстана, которые, по имеющимся данным, составляют более 33% по отношению к текущему ВВП РТ.

Схема покрытия дефицита внешней торговли за счет экспорта рабочей силы — типична для многих стран постсоветского пространства от Молдавии до Армении и Киргизии, но от этого не становится менее рискованной. Страна-донор рабочей силы, во-первых, попадает в зависимость от экономической динамики других государств, во-вторых, процесс трудовой миграции подталкивает деградацию внутреннего производства и захват рынков страны внешними игроками.

Первая проблема очевидна на примере кризиса в России 2014−2015 годов. По данным Национального Банка РТ, в первом квартале 2015 года чистый приток средств составил 289 млн долл., что на 42,4% ниже, чем за тот же период прошлого года. Подобное падение массы переводов считается антирекордом за всю историю статнаблюдений в республике, так как сокращение переводов в период кризиса 2008−2009гг. было меньше. Причем вряд ли нынешний кризис получится просто переждать, так как сокращение спроса на труд таджикистанских трудовых мигрантов связано не только с рецессией, но и с планомерным курсом на механизацию труда в сфере российского ЖКХ и дорожного строительства, а также усилением конкуренции со стороны мигрантов из Армении и Киргизии.

В настоящий момент это уже привело к сокращению трудовой миграции из Таджикистана на 11,8%, по данным республиканского министерства труда, что приводит к накоплению внутри страны безработной молодежи и росту социально-политических рисков. Именно с этим, в частности, может быть связана тенденция к ужесточению внутренней политики в РТ, например, запрет деятельности Партии исламского возрождения, одной из крупнейших оппозиционных организаций в стране.

Проблема агрессивного импорта также встает перед РТ в полный рост, причем во многом из-за переориентации национального бизнеса с реального производства на обеспечение импорта товаров, произведенных за рубежом. Эта проблема хороша видна при анализе структуры кредитования национальных банков. Если в 2009-м доля кредитов, выданных в иностранных валютах, составляла менее 30%, то в 2014-м — она превысила 60%. Несмотря на проблему валютных расчетов на внутреннем рынке, большая часть этой денежной массы используется для оплаты поставок из-за рубежа, которые заполняют таджикистанский рынок и теснят национальных производителей.

Может ли Таджикистан справиться с ситуацией, ликвидировав социальные предпосылки для обострения ситуации и дав остающимся в стране новую работу? В принципе, в этом нет ничего невозможного. Вопреки стереотипам, республика — далеко не дикое поле. Она располагает довольно развитым энергетическим сектором (преимущественно ГЭС), связанными с ним энергоемкими производствами алюминия и рядом горнодобывающих предприятий в северных районах страны. В частности, сурьма и ртуть добываются в долине реки Зарафшон, а полиметаллические руды на месторождении Алтын-Топкан. Свинцово-серебряные руды добывает и перерабатывает Адрасманский горно-обогатительный комбинат. Также существует Исфаринский гидрометаллургический комбинат, где происходит добыча и обработка редких металлов, бария и ванадия. Перспективы некоторых промышленных проектов определяются поступающими из КНР и стран ЕАЭС инвестициями. В частности, китайская компания планирует вложить значительные средства в разработку золотого месторождения Пакрут, а российский бизнес участвует в проекте развития Такобского металлургического комбината.

Сами по себе перечисленные промышленные предприятия не смогут обеспечить работой лишившихся ее сотен тысяч трудовых мигрантов, счет которых только по официальным данным идет на десятки тысяч. Однако активизация собственной промышленности Таджикистана может «по цепочке» запустить ряд смежных отраслей. В частности, в настоящий момент в РТ проводится политика по замещению импорта глинозема, использующегося на алюминиевых комбинатах, причем за первый квартал 2015 года импортные поставки удалось сократить более чем на 42%. Это требует роста собственной добычи сырья, в связи с чем идет разработка нового месторождения глинозема в площади «Курговад» (Горный Бадахшан), разработка которого может серьезно улучшить социальную ситуацию в регионе.

Кроме того, не стоит игнорировать наличие в РТ легкой промышленности. В республике существует несколько десятков производств данной отрасли: 17 прядильных, 16 швейных, 3 чулочно-носочные фабрики, 9 предприятий по переработке животноводческого сырья и 2 предприятия по производству ковров. Для швейной промышленности большое значение имеет наличие в Таджикистане самостоятельного производства хлопка и тканей на его основе. По мнению представителей регионального бизнеса, в среднем качество этого сырья хуже, чем у продукции, поставляемой из Турции и КНР, однако для производства «бюджетной» одежды для рынка РТ и других стран СНГ — оно вполне может подойти.

Наконец, большое значение имеет республиканское сельское хозяйство, на котором акцентирует внимание правительство РТ. Оно дает более 21% ВВП против 13% промышленности, в нем занято более 60% трудоспособного населения, и, естественно, оно является отраслью-лидером в национальной экономике. В настоящий момент ключевой культурой национального АПК считается хлопок, но экономисты скептически оценивают его перспективы из-за сильной конкуренции со стороны производителей из Киргизии и Узбекистана. Евразийский банк развития в своем докладе об экономике Таджикистана констатировал необходимость постепенной переориентации агропромышленного комплекса с производства хлопка и зерна на выращивания овощей и фруктов. Также перспективным считается производство молочных продуктов, в т.ч. предназначенных для стран ближнего зарубежья. Однако здесь существуют проблемы, связанные с моральным устареванием мощностей молокоперерабатывающих предприятий страны, которые явно нуждаются в модернизации.

Однако активное развитие собственного реального сектора наравне с определением приоритетов потребует серьезных финансовых преобразований. Необходимые для ускорения промышленного развития средства РТ может получить от КНР и ЕАЭС в рамках существующих программ сотрудничества, однако их эффективное использование потребует принятия ряда серьезных мер на валютном и кредитном рынке.

Как уже упоминалось, в настоящий момент мировой рынок сталкивается с «парадом девальваций», которые произошли в том числе в основных странах — партнерах Таджикистана — Китае и России. Инфляция таджикистанского сомони пока достаточно умерена, а сама национальная валюта существенно укрепилась относительно рубля в течение мая — августа, так что текущий курс достиг 10,6 рубля за 1 сомони (долларовое выражение курса национальной валюты — 15 центов). Скачок курса сомони относительно юаня произошел позже, уже в августе, после т.н. черного понедельника, но уже начал оказывать влияние на рыночную конъюнктуру.

При подобном курсовом соотношении очевидным образом выигрышно не импортозамещение, а развитие импорта потребительских товаров из той же России, за счет их становящихся низкими цен. Однако контролируемая девальвация таджикистанского сомони — также не лучший выход из-за достаточно низкого уровня жизни населения, по которому больно ударит любое ускорение инфляции. Конечно, в ближайшей перспективе потребность в девальвации будет оставаться актуальной, но не слишком понятно, как власть будет осуществлять ее, избегая в условиях зависимости от импортных товаров инфляционных шоков и социального взрыва.

Кроме того, проблемой является текущее состояние банковской системы, которая, как мы указали выше, за последние 5 лет переориентировалась с поддержки национального бизнеса на чистое кредитование импорта. Без изменения существующего валютного баланса кредитов Таджикистан даже при поступлении максимального объема инвестиции из РФ, РК и КНР рискует столкнуться с «голландской болезнью», т. е. снижением внутреннего производства из-за поступления дешевой валюты. Такая опасность чаще возникает при резком росте экспорта какого-либо вида сырья, однако примеры Грузии и стран Балтии (после вступления в ЕС) показывают, что подобные проблемы также возникают при неэффективном освоении поступающих в страну валютных инвестиций.

Решение данной проблемы требует оперативного и часто довольно жесткого вторжения государства в кредитную политику банков с целью поощрения инвестиций в реальное производство в ущерб потребительским кредитам и вложению средств в различные посреднические операции.

Разумеется, неясность путей решения проблем, стоящих перед страной в финансовом секторе, не означает, что власти республики не способны их решить. Курс правительства на импортозамещение и достаточно успешные действия в сфере сокращения ввоза зарубежного глинозема в страну показывают, что национальная элита сознает существующие проблемы и принимает меры к их решению. Проблемой являются скорее сами крайне непростые стартовые условия, в которых республике приходится прокладывать путь собственного экономического развития.