13 ноября завершился официальный визит президента Ирана Хасана Роухани в Азербайджанскую Республику. Во время северной поездки состоялась его встреча с азербайджанским коллегой. Президенты двух стран также посетили азербайджано-иранский бизнес-форум. По итогам визита было подписано 5 различных меморандумов о взаимопонимании между странами: меморандумы о взаимопонимании и сотрудничестве в области альтернативных и возобновляемых источников энергии; по экономическому и техническому сотрудничеству; о сотрудничестве в почтовой сфере; о сотрудничестве в области информационных и коммуникационных технологий; о сотрудничестве по упорядочению пограничных рек и охраны берегов.

Перед началом визита СМИ, особенно бакинские, в первую очередь фокусировались на никак не реализующихся уже два десятилетия экономических перспективах двусторонних отношений и оптимистично прогнозировали улучшения в этой сфере. К таким ожиданиям в некотором смысле располагало и то, что президента ИРИ сопровождала высокопоставленная делегация: министры иностранных дел, нефти, экономики и финансов, связи и информационных технологий, спорта и молодежи и др. Но, как видно по статусу подписанных документов, особых сдвигов в экономической области пока ждать не стоит. Кроме того, перед визитом сообщалось, что стороны подпишут 10 документов. В итоге ограничились пятью.

Еще в аэропорту Тегерана, направляясь в Баку, Хасан Роухани заявил, что «развитие связей с соседними государствами является основой внешней политики Ирана, и отношения с Азербайджаном очень важны для Исламской Республики». Там же он дипломатично заметил, что две страны связывают общая культура, цивилизация и религия (это он повторит и в своей бакинской речи).

Действительно, страны разделяют общую культуру, религию и цивилизацию. И если оставить язык дипломатии, обе эти страны являются частями иранской цивилизации (конечно, отдавая себе отчет о культурных и религиозных изменениях в АР в русский и советский период). Поэтому Иран вполне естественно желает восстановить свое влияние на территориях, некогда подконтрольных ему. Но как? На востоке Иран соседствует с уже непрерывно беспокойными Афганистаном и Пакистаном (кроме проблемы беженцев Тегерану приходится постоянно заниматься обузданием «белуджского джинна»). На западе он граничит с Ираком, где «курдский джинн» давно уже вышел на свободу, а теперь полноценно на ноги становится салафитское ИГ, которое, видимо, надолго станет дестабилизирующим фактором в регионе. На северо-западе Иран граничит со своим историческим соперником — Турцией. В новейшей истории отношения двух стран знали периоды потепления, но после начала Сирийского кризиса они вновь охладились. Возможный выход Тегерана из изоляции вновь возвращает в их отношения фактор соперничества. На севере страны находится армяно-азербайджанский карабахский узел, осложненный значительным тюркоязычным меньшинством, проживающим в приграничных провинциях Ирана и активно провоцируемым со стороны Баку к сепаратизму. На этом фоне отношения с другим северным соседом — Туркменистаном — выглядят более стабильными. Но фактор приграничного туркменского меньшинства стратегически также является поводом для беспокойства Тегерана. На юге же посредством Персидского залива Иран граничит со странами-участницами фактически антииранского Совета сотрудничества арабских государств (Персидского) Залива — Саудовской Аравией, Катаром, Кувейтом, Бахрейном, Оманом и Объединенными Арабскими Эмиратами. Долгие годы Иран безуспешно пытается использовать значительный шиитский фактор в странах Залива. Следует дополнительно сказать, что главным внешним врагом в иранском обществе считается не Израиль, не Соединенные Штаты, а именно Саудовская Аравия.

Не так давно, до прихода к власти эрдогановской Партии справедливости и развития, Турция находилась в схожей ситуации, имея в той или иной степени проблемные отношения со своими соседями и другими бывшими подконтрольными территориями. Провозгласив политику «ноль проблем с соседями», умеренный исламист Эрдоган сумел в короткий срок улучшить отношения с этими государствами и поднять престиж Турции среди их населения. Однако с началом «арабской весны» и в особенности Сирийского кризиса политика Анкары, рассчитывавшей на этой волне резко усилить свое влияние в регионе, стала проваливаться, и, более того, проблемы соседей стали просачиваться на ее собственную территорию. В результате сегодня Турция стоит лицом к лицу с угрозами внутреннего конфликта, распада и войны со своим южным соседом.

Пришедший в прошлом году к власти в Иране умеренный консерватор Хасан Роухани, получив соответствующие полномочия от аятоллы Али Хаменеи, стал выстраивать конструктивный диалог с Западом в попытке вывести свою страну из изоляции. Когда переговоры по этому вопросу стали успешно продвигаться, Тегеран постепенно стал готовить почву для возвращения в регионы своего исторического влияния. Например, одним из таких шагов стала организация исторического визита эмира Кувейта шейха Сабаха аль-Ахмеда аль-Джабера ас-Сабаха в ИРИ в июне этого года. Имеются подвижки и в отношениях с Катаром: в феврале заместитель министра иностранных дел Ирана Хосейн Амир Абдоллахиан посещал эту страну с целью создания специального политического комитета для развития двусторонних отношений. На майской встрече в Тегеране между премьер-министром Пакистана Навазом Шарифом и Хасаном Роухани стороны договорились о продолжении строительства газопровода для экспорта природного газа из Ирана в Пакистан. Активизация отношений с Азербайджанской Республикой является продолжением этой политики.

Тегеран при новом правительстве делал реверансы в сторону династии Алиевых: так, в феврале этого года посол Ирана представил в Баку свою книгу «Гейдар Алиев и взгляд, основанный на вечную дружбу с Ираном».

Во время визита в Баку Роухани отметил: «Посредством Азербайджана и Кавказа мы можем соединиться с Европой. Мы должны лучше использовать этот коридор, воспользоваться им, еще больше расширить его и стремиться к тому, чтобы, помогая друг другу, добиться строительства и соединения железных дорог Казвин — Решт и Решт — Астара. Чтобы посредством этого коридора мы вышли к Черному морю, Европе и России, присоединились к их системе железных дорог». Азербайджанская Республика является для Ирана коридором в первую очередь в Россию, поэтому Тегеран, судя по всему, будет стараться взять этот коридор под свой контроль.

Отношения Баку и Тегерана долгое время носили характер игры в кошки-мышки: Иран постоянно пытался активизировать двусторонние отношения и обеспечить тем самым свое присутствие в Азербайджанской Республике и в целом в регионе, Баку же старался под тем или иным благовидным предлогом дистанцироваться от южного соседа. В период санкций, казалось, АР это удалось, и она смогла оторваться от опеки Ирана. В Баку даже совсем перестали стесняться своих претензий на иранские земли. Но возможное прекращение изоляции Тегерана создает новую геополитическую обстановку в регионе. И поэтому, когда Роухани говорит, что «существует большой потенциал для развития связей между Азербайджаном и Ираном, и улучшение отношений было бы на пользу обоим государствам», речь идет о подталкивании Баку к этому процессу. Но Алиев, следуя стратегии отца, все-таки отказывается от углубления отношений. Кроме уровня подписанных документов, косвенно об этом свидетельствует и то, что в аэропорту Тегерана иранский президент заявлял о том, что в ходе визита стороны проведут дискуссии по цене на нефть, но в заявлениях по итогам встречи эта тема была исключена.

Еще один важный момент: Тегеран опасается грядущей дестабилизации АР по сирийскому или украинскому сценарию. Заявляя, что «оба государства обладают большим потенциалом для сотрудничества в связи с происходящими в регионе процессами», Роухани подразумевал распространение салафизма и становление ИГ, угрожающего безопасности и АР, и ИРИ. Он отметил: «Мы провели обсуждения и обмен мнениями в связи с кризисом и событиями, происходящими на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Сейчас мы столкнулись с очень большим кризисом. Это сепаратизм, терроризм, радикализм. Мы желаем, чтобы они были вне нашего региона». Кроме того, Баку угрожает дестабилизация Карабахского конфликта и распад по этническому принципу.

Поэтому неслучайны высказывания иранского президента по Нагорному Карабаху, особенно на фоне сбитого азербайджанскими вооруженными силами карабахского вертолета в прифронтовой зоне (в день встречи двух президентов): «Мы знаем, что карабахский вопрос должен быть решен политическим путем. Это не вопрос, который должен решаться военным путем. Поэтому мы считаем своей обязанностью оказать всяческую помощь в этом направлении и готовы сделать это». Кроме того, говоря о том, что «без всякого сомнения, сближение отношений между нашими странами и народами, сближение наших отношений не направлено против третьих стран», Роухани дал ясно понять, что его визит не означает поддержки АР в данном конфликте, а лишь обозначает давнее желание Тегерана участвовать в карабахском урегулировании в качестве одного из внешних арбитров. Учитывая, что Иран — единственная, кроме Армении и Азербайджана, страна, граничащая с НКР, а значит, и единственная, которая напрямую (у своих границ) столкнется с негативными последствиями возобновления конфликта, его желание естественно. О «возможности решения Нагорно-Карабахского конфликта при участии государств региона» не раз говорил и посол Ирана в Баку Мохсен Пакайин. Это подтверждает и то, что, желая показать свою непредвзятость, перед визитом в Баку (21 октября) Роухани встретился в Тегеране с премьер-министром Армении Овиком Абрамяном.

В свое время и Эрдоган выступал с мирных позиций, демонстрируя желание установить или укрепить дружбу со своими соседями, углубить экономические отношения, называл Асада «братом», а сейчас находится на пороге вступления в прямой вооруженный конфликт с последним. Поэтому, когда Роухани пытается углубить экономические отношения с Баку, укрепить с ним дружбу, остается дождаться, когда Тегеран начнет сдавать Алиева в огне приближающегося геополитического пожара. Ведь у последнего нет ни сил, ни поддержки, которыми реально располагает Асад.