Основатель первой частной галереи в России Марат Гельман, возглавлявший жюри экспериментального кино на XXIII Международном кинофестивале "Послание к человеку" ( Санкт-Петербург), поговорил с обозревателем ИА REGNUM о том, стоит ли давать разъяснения публике о произведениях современного искусства и перспективах культурного развития российских городов.

ИА REGNUM: Герой романа Алексея Иванова "Географ глобус пропил" (роман написан в 1995 году - прим. ред.) Виктор Служкин говорит, что отучившись, решил-таки вернуться в Пермь, "в эту глухую провинцию". Когда вы туда приехали, она была в том же состоянии?

И да, и нет. В принципе, понятие провинция сегодня условное. Во-первых, там уже работал фестиваль документального кино "Флаэртиана", вполне себе не провинциального масштаба. Во-вторых, там жил упомянутый Алексей Иванов. Был ещё музей "Пермь-36". У Перми есть еще история - сюда ссылали и ссыльные не всегда возвращались, оставались преподавать. Во время войны сюда эвакуировали Русский музей, Вагановское училище. То есть какие-то внутренние элементы присутствовали. Но сами по себе они не составляли основу пермской жизни. Наш проект собственно актуализировал тему. Здесь особенно не придавали значения, что есть кинофестиваль международного масштаба, а рядом - еще три, никому не интересных, кроме местных жителей. Когда я приехал, мне сказали: "Вот у нас есть тут 20 человек, интересующихся современным искусством, они-то на выставку и придут". А пришло 47 тысяч (с выставки "Русское бедное", открывшейся 25 сентября 2008 года, начался музей современного искусства PERMM- прим. ред.). То есть оказалось, что публика, в целом, готова.

ИА REGNUM: Готова в каком смысле?

Первая и главная реакция - посещение. Второе - пермяки начали делать параллельные проекты. И, в принципе, люди поделились на несколько лагерей. Там есть, условно говоря, противники современного искусства, противники губернатора Чиркунова, почвенники - и все они активизировались. Создавали продуктивный фон. То есть, пытаясь бороться - помогали.

Тот же Алексей Иванов говорил: "Зачем нам этот не понятно чей современный музей искусства? У нас есть пермская художественная галерея. Родная. Давайте ее поддерживать". И Чиркунов мне говорит: "Вот уважаемый человек. Что мы ему ответим?". "Пойдёмте, говорю, в эту галерею". Пошли. Я говорю ее директору Надежде Беляевой: "Ты рассказывай и всегда поясняй - где тут ваши художники". Верещагин - пермский? А Айвазовский - пермский? Выяснилось, что в родной галерее есть где-то два местных художника. И родная она не потому, что про своих художников, а потому что давно своя. Он часто так помогал, пытаясь бороться. У него была сложная ситуация - он же был там единственным, но вдруг приезжает огромное количество писателей и он утрачивает этот статус.

ИА REGNUM: Вы пытались с ним найти какие-то точки пересечения, общий язык?

Ну, он сразу занял позицию, что это всё не личностное. Он же почвенник. Ни разу вот не был за границей. Такая позиция. И он считает, что нужно заниматься прошлым, а не будущим, местным, а не глобальным.

Справка ИА REGNUM

Марат Гельман - основатель первой частной галереи в России, куратор скандальных выставок современного русского искусства. Публицист, политик/политтехнолог, коллекционер произведений современного искусства, директор "Центра современного искусства", директор Пермского музея современного искусства "PERMM" (2008 - 2013 гг.), директор Пермского центра развития дизайна, владелец дизайн-бюро "GuelmanGraphic", проекта Guelman.ru - "Современное искусство в сети". Постоянно включается в Топ-50 самых влиятельных лиц в российском искусстве по версии журнала "Артхроника".

ИА REGNUM: Если развивать тему про готовность воспринимать. К театру, литературе, кино детей стараются приучать с раннего возраста. А к современному искусству можно приучить с детства?

Вообще-то лучше, если это так. В Европе, когда дети приходят в музей, чтобы не выдавать каждому номерочек, там стоят такие специальные баки, куда сваливают одежду. И бегут смотреть. Хорошо бы чтобы мы попали в такую ситуацию... Есть ведь люди, которые выросли с представлением: все что до Сезанна - это искусство, а после - уже не понятно что.

ИА REGNUM: Есть такие мнения...

Сейчас проблема восприятия очень часто болезненная. Когда мы делали выставку "Русское бедное", люди говорили иногда: "Я тоже так могу". Различие было в чем!? Когда, глядя на "Черный квадрат", произносят; "Я тоже так могу", имеют в виду - это не искусство. А когда смотрят на современное искусство, то говорят: "Я тоже художник". То есть вдруг сами на себя и свой мир взглянули другими глазами. Глазами художников нашей выставки. В корыте увидели черепаху и так далее. Творческий процесс, в общем, пошёл. Я обычно говорю так: "В начале людям лучше не говорить "это искусство", не настаивать."

Я недавно делал проект "Пермский коралловый риф", который состоит из скульптур, использованных в фестивальном городке. Очень красивый. Приняли с восторгом. Один из самых крупных в Европе - миллион посетителей. Люди были счастливы, все очень понравилось. Просто им не сказали, что это - искусство. "Риф" воспринимали как некое удивительное оформление фестивального городка. Если бы им сказали: "Это великий русский художник Полисский, а это - Бродский", то в ответ бы получили: "Это не искусство, а не понять что". А так не сказали и люди наслаждались. Потом все-таки сказали.

ИА REGNUM: Когда художники создают нечто раздражающее, провокационное, они действительно стремятся вызвать негативные эмоции?

Каждый художник сам себе ставит задачу, чего хочет добиться. Иногда говорит об искусстве в целом, а на самом деле - о своем. Возьмите Осмоловского (Анатолий Осмоловский - художник, теоретик, основоположник московского акционизма. Создатель и лидер движения Э.Т.И. ("Экспроприация территории искусства") (1990-1992). Куратор галереи "Вита Нова", Минск (1992-1993). Координатор программы "Нецезюдик" (1993-1994). Главный редактор журнала "Радек". Автор книги "Революционно-репрессивный рай". Живет и работает в Москве - прим.ред.). Он непременно скажет: "Вне политики нет искусства". И будет прав по отношению к собственному творчеству. А есть художники, которые скажут: "Ну, что вы, я занимаюсь украшением красивого". В том смысле, что четких понятий - искусство должно дать нечто эмоциональное, интеллектуальное, сакральное - в настоящем нет. Сейчас время, когда художественная среда универсальна и может ставить перед собой любые задачи. Кто-то хочет спасти мир, кто-то - вызвать эмоциональную реакцию. Чаще всего это - акционизм: зашивать себе рты, заматываться в колючую проволоки. Это то искусство, которое все еще хочет добраться до ваших эмоций.

ИА REGNUM: Современному художнику важно быть узнаваемым? Если говорить об авторстве.

Это единственное, что ему остается. Есть, конечно, те, кто борется. В VIII веке появилась первая подписанная работа. С того момента художественный мир развивался через автора. Авторство - очень рыночное понятие. Когда художник начинает бороться с рынком,первым встает вопрос авторства.

ИА REGNUM: Вы были вынуждены уехать из Перми. На Ваш взгляд, там сумеют сохранить сделанное вашей командой или начнет постепенно хиреть? Не исчезнет Пермь с культурной карты России?

Надеюсь, что нет. И может не нужно сохранять. Скорее - развивать.

ИА REGNUM: Вы будете следить за происходящим?

Наблюдать буду, комментировать - нет. Мне бы очень хотелось, чтобы все продолжалось.

ИА REGNUM: А где-то еще в России возможна такая же история как в Перми? Кто-то еще пошел тем же путем? Скажем, в крупных городах какая-то жизнь культурная есть. Те же Екатеринбург и Новосибирск.

Я могу сказать - да, города пытаются. Ведь Пермь сломала предубеждение. Оказалось, теоретически это возможно. Но все это сильно связано с властью. В Твери, например, Зеленина "ушли" и всё умерло - мы не успели запустить, что хотели. Россия так устроена, что без власти что-то можно теоретически и в каких-то небольших городах.

ИА REGNUM: В Санкт-Петербурге совсем другая история....

Да, другая. Здесь очень важно работать с наследием, а если этого не делать, оно исчезнет. Сейчас здесь возникла развилка. Город-музей - очень плохая карма. Это мертвый город. Если вы поговорите с венецианцами, то поймете, что обслуживать туристов - непростая для идентичности ситуация. Не бывает крупных городов-музеев. Тот же Рим - это живой город, развивающийся, со своей энергетикой и активной жизнью. "Колыбель революции" и подобное - это все умерло. Питер должен получить новую идентичность. Придут, наверное, люди, герои, которые это сделают. Каждое поколение должно сказать свое слово. Сейчас с этим все плохо.

ИА REGNUM: Мне кажется, если это и возможно, то усилиями отдельных людей. Как многое у нас.

Есть вещи, которые сложны, пока не начал их делать, а начал - кажется простым. В 2008 году в Перми ситуация выглядела безысходной - тогда больше 60 процентов людей от 18 до 35 лет хотели уехать. Понятно, что в этом случае следовало что-то предпринять. И может так случиться, что в России что-то хорошее будет делаться, когда уже выхода другого не будет.

Беседовала Наталья Эфендиева.