Визит президента Турции в Армению 6 сентября можно без преувеличения назвать историческим. Соответственно, как и любое историческое событие, он стал возможным благодаря объективным предпосылкам и не может не обойтись без определенных последствий.

Региональные предпосылки и последствия

Активизация региональной политики Турции стала проявляться буквально параллельно эскалации напряженности вокруг Грузии. Более того, аналитики практически не сомневаются в том, что Турция играет на Южном Кавказе в "свою игру", которая, как это следует из мониторинга событий, достаточно гармонично укладываются в логику действий России. Во всяком случае, пока.

Интенсивный обмен визитами российских и турецких политиков в итоге выявил заинтересованность Анкары в налаживании диалога с Ереваном, как промежуточном шаге в формировании некой новой платформы региональной стабильности и безопасности. С другой стороны, активные консультации между представителями высшего руководства России и Армении выявили готовность уже официального Еревана вести диалог с Анкарой, несмотря на вековые армяно-турецкие противоречия. Вне всякого сомнения, предпосылками к размораживанию армяно-турецкого диалога стали масштабные события в регионе, таящие опасность цепной реакции.

Лидирующая роль Грузии в навязывании странам Южного Кавказа (Азербайджану и Армении) модели стратегического внутреннего ("маяк демократии") и внешнего (перспектива членства в НАТО) позиционирования, проектировании военно-политической, экономической, энергетической конструкции региона, лишила эти страны всяческой инициативы. Более того, волнообразное расширение влияния США в кавказском регионе (через Грузию), заметно сузило возможности для маневра не только России, но и Ирана, и Турции. Таким образом, жесткий ответ России на военную активность американского регионального сателлита (Грузии) во многом исходил из интересов стран региона, ставших для США подчинёнными (если не разменными) фигурами в глобальной и очень рискованной игре.

Взорвавшийся конфликт в Южной Осетии, переросший в российско-грузинскую войну, с особой остротой поднял перед странами региона целый комплекс вопросов. Перечислим вопросы, которые стоят сегодня на повестке дня Армении:

1. В каком формате будет протекать урегулирование карабахского конфликта в условиях политической конфронтации между странами-посредниками (Россией и США)?

2. Как Армения сможет реально выполнять свои обязательства в рамках единого оборонного блока с Россией (ОДКБ) в условиях полной коммуникационной зависимости от Грузии?

3. Как Армения оформит свою позицию по Абхазии и Южной Осетии, учитывая наличие схожей проблемы в Нагорном Карабахе?

4. Стоит ли Армении и далее придерживаться баланса во внешней политике, учитывая обострение российско-американских взаимоотношений?

5. Приведет ли диалог с Турцией к разблокированию армяно-турецкой границы?

6. Пойдет ли Турция на разблокирование границы с Арменией без увязывания этого вопроса с проблемой урегулирования карабахского конфликта?

7. Выгодно или невыгодно такое увязывание для Армении?

8. Может ли Россия стать реальным гарантом в армяно-турецких отношениях?

9. Какие шаги в этой перспективе предпримет Азербайджан, учитывая его стратегическую значимость и в российской, и в турецкой региональной стратегии?

10. Как отразится диалог с Турцией на умонастроениях армянской диаспоры: не потеряет ли Армения расположение диаспоры, урегулировав взаимоотношения с Турцией?

Очевидно, этот список вопросов можно и продолжить. Стоит особо указать, что на сегодняшний день в Армении, как не было, так и нет мало-мальски выверенных расчетов относительно экономических последствий разблокирования армяно-турецкой границы.

Красноречивое молчание Баку на фоне подготовки визита президента Турции в Армению симптоматично. События в Южной Осетии подняли ряд проблем и для Азербайджана. Многие вопросы, ставшие актуальными для азербайджанской стороны, уже перечислены выше в приложении к Армении (проблемы будущего переговорного формата по Карабаху, внешнеполитического баланса и т.д.). Однако в случае с Азербайджаном наиболее актуальной сегодня представляется проблема коммуникаций.

Грузинский коридор, за безопасность которого почти монопольно отвечали США, оказался не столь уж и безопасным. Во всяком случае, азербайджанский нефтегазовый экспорт практически простаивал на протяжении почти целого месяца, что обернулось значительным прямым ущербом для азербайджанских государственных компаний (не считая стратегического ущерба для оценки их капитализации в целом). В случае разблокирования армяно-турецкой границы для Азербайджана становится не вполне очевидной целесообразность строительства обходной железной дороги через Грузию, на что грузинским властям уже выделен государственный кредит, за эффективное использование которого (отныне весьма призрачную) кто-то должен понести экономическую и политическую ответственность.

С другой стороны, в отличие от Еревана, который в процессе налаживания отношений с Турцией нуждается в гарантиях Москвы, азербайджанская сторона, очевидно, будет ставить вопрос о новых гарантиях со стороны Турции. Ведь если Ереван и Анкара найдут общий язык по проблеме границы, Баку потеряет свой стратегический козырь "региональной изоляции" Армении. Таким образом, Азербайджан рассчитывает на то, что уступки Армении со стороны Турции по режиму границы будут уравновешены стратегическими приобретениями Баку в Нагорном Карабахе. При этом ясно, что грань уступок Армении по Карабаху лежит не дальше отвода войск из зоны безопасности вокруг Нагорного Карабаха.

В рамках предложенной Турцией "платформы стабильности и безопасности" созревает новый переговорный формат по урегулированию карабахского конфликта (Россия - Армения - Турция - Азербайджан). Очевидно, для стран региона существует еще один серьезнейший фактор риска, - связанный с Ираном. В среднесрочной перспективе Иран остается зоной потенциального риска, а потому участие этой страны в какой-либо системе безопасности чревато риском в первую очередь для стран-участниц этой системы. Однако участники новой системы кавказской безопасности не могут просто "отмахнуться" от факта существования Ирана, относя на будущее обсуждение того, как и когда в этой новой "платформе" будут учтены его законные интересы. Напротив, только внерегиональный игрок - США (и их союзник Грузия) - сейчас заинтересован в изоляции Ирана: не важно - с помощью угрозы или для реальной военной операции против Ирана. В этом плане прогнозы некоторых специалистов о том, что военная акция США против Ирана будет поддержана кораблями ВМС стран НАТО, вошедшими в Чёрное море, лишь подтверждают необходимость скорейшей консолидации действий стран региона перед лицом масштабной дестабилизации.

Внутренние предпосылки и последствия

Пока правительства Армении и Турции стараются найти общий язык, российские железнодорожники полным ходом восстанавливают станции и железнодорожное полотно между двумя государствами. Более того, по существующей информации, сегодня рассматривается возможность строительства на севере Армении нефтепровода, который мог бы взять на себя функции прокачки нефти в Турцию в случае повторного обострения ситуации в Грузии. Учитывая наличие в Армении единственной в регионе АЭС, а также газопровода из Ирана, не исключено, что в ближайшее время можно будет говорить о новом энерготранспортном узле - в лице Армении.

Президент Армении Серж Саргсян, показавший в марте 2008 года свою волю к удержанию контроля над ситуацией в республике, в свете грузинских событий приобрел важнейший внутриполитический козырь. Визит президента Турции в Армению станет для Саргсяна моментом истины, поскольку в зависимости от исхода переговоров он может надеяться либо на прорыв Армении из тупика, угрожающего самому существованию армянского государства, либо на окончательное оформление блокады и войну в Карабахе. Очевидно, Турция постарается предложить комплексный подход к решению всех накопившихся проблем с включением сюда же и проблемы международного признания Геноцида армян.

Таким образом, президент Армении стал участником региональной дискуссии о вопросах стабильности и безопасности, что, вне всякого сомнения, заметно расширило круг его внешнеполитической активности и создало предпосылки для сближения его некоторых подходов к вопросам стабильности и безопасности с мерой политической ответственности его основного оппонента Левона Тер-Петросяна.

Сторонники Тер-Петросяна сегодня не без оснований утверждают, что уже не являются сторонниками радикальных действий по захвату власти, а играют естественную для любой реальной оппозиции роль альтернативного полюса политической элиты Армении. Только в рамках общенациональных интересов возможно формирование альтернативного полюса, не разрушающего государство. Тем не менее можно констатировать, что события 1 марта 2008 года в Ереване, нанеся непоправимый ущерб армянской государственности, лишь способствовали консолидации оппозиционного потенциала. И в этом состоит единственный плюс той трагической ночи, унесшей жизни 10 человек. Не стоит напоминать, что до 2008 года армянское оппозиционное движение образца 2003-2004 гг. отличалось децентрализацией и внутренними распрями. Безуспешные попытки овладеть властью методами силового давления легко нейтрализовывались правящей элитой.

Вызовы и угрозы, вставшие перед Арменией после войны в Грузии, способствовали активизации политического поля. Вместе с тем, они на порядок подняли планку ответственности и "принуждение к прагматизму" политиков. В сложнейшей ситуации сегодня оказалась националистическая партия АРФ "Дашнакцуцюн", которая, после выборов найдя своё место в лагере власти, приговорила себя к пассивности. Приезд президента Турции в Ереван АРФД встретит показательными акциями протеста, суть которых, как отметили сами инициаторы, состоит в повышении "национального иммунитета". Очевидно, что в другой ситуации (если бы АРФД состояла в оппозиции) мало бы кто взялся гарантировать саму безопасность Гюля в Ереване.

Итак, Армения встретит президента Турции в опасениях и надеждах. Это сквозит в речах политиков, которые говорят о важности налаживания взаимоотношений с Турцией и одновременно убеждают народ в том, что не стоит питать иллюзий и относиться к туркам как к "запоздавшим друзьям". Армянские политики смотрят в будущее, но боятся упустить связь с прошлым. Еще более сложные последствия могут ожидать Армению в реакции диаспоры. Многочисленные организации диаспоры пока выжидают и, в зависимости от исхода новой армяно-турецкой эпопеи, могут выдвинуть убийственную по своей исторической правоте претензию, предложив сделать неразрешимый выбор - Армения или "армянский мир"?