Нагорный Карабах продолжает заданный примерно год назад курс политического дистанцирования от остальных трех непризнанных республик (Абхазия, Приднестровье, Южная Осетия), образовавшихся после распада СССР. В последний период Степанакерт под тем или иным предлогом отказался от целого ряда мероприятий, в том числе встреч на уровне глав МИД и руководителей непризнанных республик. Отказался он и от практики обмена с "братьями без статуса" традиционными поздравлениями в знаменательные для них дни. Пытаясь понять мотивы карабахской стороны, следует четко обозначить - Нагорный Карабах не проводит собственной внешней политики, его приоритеты и последующие шаги определяются и одобряются непосредственно Арменией, а еще точнее, ее высшим руководством. Таким образом, курс Нагорного Карабаха - лакмусовая бумага, позволяющая с большой долей точности определить устремления армянской стороны в целом.

Неаргументированный аргумент

Объективным аргументом Степанакерта, мотивирующим пассивность в налаживании контактов и координации подходов с другими непризнанными государствами, может выступать так называемый географический фактор. Известно, что Нагорный Карабах не имеет общих границ ни с одной из непризнанных республик постсоветского пространства. Свою пассивность карабахская сторона может объяснить и отсутствием мало-мальски значимых экономических программ, связанных с Сухуми, Цхинвали или Тирасполем. По сути, Нагорный Карабах связан с Абхазией, Южной Осетией и Приднестровьем лишь общностью исторической судьбы, единой целью - обрести суверенитет и выбрать свою модель дальнейшего существования. Однако и на этой стезе Степанакерт особой активности к сотрудничеству не проявляет - в качестве аргумента на сей раз может выдвигаться следующая формулировка: Карабах в настоящее время экономически более развит, обладает весомой поддержкой западной армянской диаспоры, а переговорный процесс по урегулированию карабахской проблемы продвигается гораздо успешнее, чем у остальных "непризнанных коллег". С последним утверждением, конечно, можно поспорить, но...

Очевидно, эти и другие аргументы на самом деле не имеют абсолютно никакого касательства к истинным настроениям и реальным мотивам. Как уже отмечалось, Нагорный Карабах не проводит собственной внешнеполитической линии, так что все предлагаемые аргументы носят исключительно риторический характер.

Нериторическим, реальным аргументом Карабаха, определяющим если не демонстративный, то, во всяком случае, недвусмысленный отход от сотрудничества с другими непризнанными республиками, является позиция Армении, - в данном случае не в процессе урегулирования карабахского конфликта, а в целом - продиктованная субъективным восприятием международных и региональных реалий. Армянская дипломатия взяла курс на полный отказ от всяческих параллелей между Нагорным Карабахом и другими непризнанными республиками, преследующими по сути идентичную цель. Принятие такого решения, хотя и полностью зависит от Армении и лиц, определяющих ее внешнеполитические приоритеты, но, вместе с тем, затрагивает ряд весьма щепетильных, а местами и острых вопросов. Прежде чем приступить к их описанию, следует попытаться, как и в случае с собственно Карабахом, раскрыть возможные аргументы официального Еревана.

Решение Армении свести к минимуму контакты Степанакерта с Сухуми и Цхинвали (в данном случае Приднестровье решающей роли не играет) может исходить из стратегического интереса, или, вернее, стратегического опасения испортить взаимоотношения с Грузией. Действительно, ожидать от Тбилиси положительной реакции на углубление контактов армян Карабаха с армянами Абхазии было бы наивно. Таким образом, Ереван, демонстрируя подчеркнутый нейтралитет в абхазском и югоосетинском направлениях, завоевывает "безразличие" Грузии к вопросу Нагорного Карабаха, а также исключает возможность санкций Тбилиси, которые могут загнать Армению в окончательный тупик. Известно, что в условиях блокады со стороны Турции и Азербайджана основная коммуникационная артерия, связывающая Армению с внешним миром, пролегает через территорию Грузии.

В качестве второго аргумента, может быть, несколько глобального характера, Ереван мог бы привести затянувшуюся тенденцию ослабления региональных позиций России - фактически, основного гаранта безопасности Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья. Мол, при наличии связей Карабаха с указанными де-факто республиками вопрос безопасности, а значит и гарантии урегулирования карабахского конфликта предстанут в глазах мирового сообщества в связке с региональной миссией Москвы. И, напротив, отказавшись от этой связи, можно завоевать благосклонность Вашингтона - главного патрона Грузии и основного конкурента Москвы.

Третьим аргументом могло бы стать простое нежелание Еревана усложнять и без того сложную карабахскую проблематику.

Нефактический факт

Очевидно, аргументы появляются там, где в них есть необходимость. Откуда же появляется необходимость...

Решение о минимизации контактов Нагорного Карабаха с Абхазией, Южной Осетией и Приднестровьем, особенно по части обмена визитами и совместных деклараций, исходит из конкретных соображений, связанных с политической ситуацией на Южном Кавказе, а также исходящих из этой ситуации целей и задач Армении. Специалисты утверждают, что с того момента, как официальный Ереван подписал программу индивидуального партнерства с НАТО (IPAP), разговоры о комплементарной внешней политике всерьез просто не воспринимаются. По сути, армянская сторона четко обозначила вектор и временные рамки сближения с НАТО вплоть до полного членства. Вышесказанное, тем не менее, не может восприниматься как самодостаточная "необходимость", заставившая Ереван отказаться от моральной поддержки непризнанной пророссийской "тройки". По всей видимости, "необходимость" пересмотра некоторых позиций в указанном направлении отчасти навеяна Армении нынешним климатом армяно-российских отношений. Декларированное двумя государствами стратегическое партнерство подвергается в данный исторический период нешуточному испытанию на прочность. Две страны, прекрасно осознающие суть и дух стратегического партнерства, испытывают затруднения в плане непосредственного выполнения функций "партнера". В частности, наблюдается явная нестыковка партнерских запросов и ожиданий с возможностями и интересами сторон дуэта. Проще говоря, каждая из сторон, решившись выполнить запрос "партнера", может нанести непоправимый ущерб собственным интересам. К примеру, если Россия ожидает от Армении более акцентированной политики в адрес Грузии, то Армения была бы не против определенного давления со стороны России на Азербайджан и Турцию. При этом стороны прекрасно понимают, что в нынешней ситуации Армения не станет входить в конфронтацию с Грузией, поскольку в этом случае подорвет основы своей безопасности, а Россия не будет конфликтовать с Азербайджаном, поскольку поставит под вопрос свое присутствие на Южном Кавказе, а также и без того хрупкую стабильность в Дагестане. Примечательно, что, несмотря на такую нестыковку, цели Армении и России на Южном Кавказе идентичны - это обеспечение региональной безопасности, разблокирование коммуникаций, снижение влияния нерегиональных силовых центров, а также стран, сопутствующих интересам этих центров, в частности Турции и Грузии. Таким образом, Москва и Ереван лишаются точек соприкосновения в решении общих задач. Такая каверза для армянской стороны становится практически неразрешимой в условиях многолетней коммуникационной блокады и столь же долгого давления со стороны прозападных соседей.

"Суровые" регионально-политические реалии вынуждают Ереван идти на нелогичные шаги. Как это ни парадоксально, именно нелогичных шагов с армянской стороны и ждут ее соседи, а также их западные партнеры. Ведь невозможно объяснить с позиции армянской логики такой навязываемый Еревану приоритет - как вхождение в единую систему региональной безопасности с Турцией и Азербайджаном. Зато если Армения, вопреки здравому смыслу, поверит в "чудотворную" интеграционную силу НАТО, то предвидеть исход карабахской эпопеи особого труда не составит - стоит лишь вспомнить, как решалась проблема Косово в той же единой системе евроатлантической безопасности. Трудно также понять, как Армения, наращивая партнерство с НАТО в рамках IPAP, будет выстраивать свои отношения с Ираном. И уж совсем непонятно стремление армянской стороны (особую активность в данном вопросе проявляет спикер парламента Артур Багдасарян) к созданию Межпарламентской Ассамблеи Южного Кавказа, когда делегация из Армении составит в этой структуре явное меньшинство.

Говоря об интересах Армении, стоит упомянуть и интересы других стран региона - Грузии и Азербайджана. Теоретически желание видеть регион стабильным и безопасным не чуждо и этим странам, однако в реальности Тбилиси и Баку связывают все с нерешенными конфликтами - карабахским, абхазским и югоосетинским. Причем решение этих конфликтов, во всяком случае, Грузии, видится в увеличении втянутости нерегиональных силовых центров, и, следовательно, в изменении баланса сил в регионе.

Чем успешнее грузинская сторона орудует на этом поприще, тем заметнее становится крен армянского внешнеполитического курса. При этом Ереван отказался от оперирования во взаимоотношениях с Грузией целым арсеналом "болевых приемов". В этом контексте контакты Нагорного Карабаха с Абхазией и Южной Осетией не самый эффективный из них, если учитывать, что заведомо битым оказался фактор армянской демографической доминанты в Джавахети, а неиспользованным - мощный армянский пласт в Абхазии.

Непрогнозируемый прогноз

После вывода российских военных баз из Грузии фактическое региональное военное присутствие России обеспечивается на территории Армении. Данное обстоятельство, вне зависимости от всего, в том числе маневров Армении на внешнеполитической арене, закрепляет за этой республикой статус партнера России. Совсем иная картина создастся в том случае, если Ереван проявит готовность решить вопрос российского военного присутствия по грузинскому сценарию. Впрочем, никаких симптомов, свидетельствующих о такой готовности, пока нет. Тем не менее, как уже отмечалось, общее нарушение логики политических процессов на Южном Кавказе, спровоцированное активностью США и ЕС, уже подтолкнуло Армению к определенным нерешительным, но все же симптоматичным шагам. К их числу, помимо подписания IPAP, следует отнести поддержку Ереваном неестественной активности стран Прибалтики на Южном Кавказе в виде создания законодательной базы для военного сотрудничества, ускоренную смену приоритетов партийных структур, многие из которых фактически провозгласили европейский курс, а о партнерстве с Россией говорят крайне мало и крайне тихо. Эксперты указывают и на негласное торпедирование армянской стороной некоторых экономических проектов с участием России, в частности, создание нормативных препон в процессе запуска предприятий с российским капиталом и затягивание вопроса о строительстве 5-го блока Разданской ТЭС.

Естественно, некий маятник, на который сегодня походит армянская модель внешней политики, оставляет шанс Еревану, исходя из дальнейших событий на международной арене, в короткий срок вернуться на исходную позицию. Однако уже сегодня можно определить, каков будет итог запоздания обратного хода этого маятника. В этом случае, Армения, обладая значительно менее весомой ресурсной базой, поставит себя точно в такие же условия, как и два ее соседа - Азербайджан и Грузия. Между тем, в нынешней ситуации партнерство с Москвой делает Армению исключением в регионе, что добавляет ее позициям определенную долю стратегической ценности. В перспективе эффективность союзничества с Россией для Армении будет тем выше, чем меньше удельный вес позитива во взаимоотношениях Москвы с Баку и Тбилиси.

Если Армения, благодаря своему географическому расположению, а также богатой на противоречия повестке взаимоотношений с соседями, представляет определенную ценность для российской стороны, то для западных держав эти противоречия являются лишь камнем преткновения в намерении сделать регион примитивным транзитным коридором, стратегическим буфером для России и площадкой давления на Иран. Западный мир менее всего учитывает и намерен учитывать национальные интересы стран региона. В этом плане Армении в западном сценарии уготована роль статиста, но никак не важного регионального игрока, планомерно отстаивающего не только свои позиции, но и позиции выбранного однажды стратегического партнера. То же самое касается и позиций Армении в двух жизненно важных для нее направлениях - азербайджанском и турецком. Сегодня практически все экономические проекты США и стран Европы завязаны на оси Азербайджан-Грузия-Турция, поэтому, несмотря на значительную финансовую поддержку со стороны ведущих игроков западного альянса, Армения не получила их поддержки ни по одной из важных политических проблем. Очевидно, региональные проекты и программы США и ЕС нацелены не на удовлетворение национальных запросов стран региона, а, наоборот, на продвижение западных интересов в регионе, обеспечение доступа к нефтеносным и транзитным возможностям Южного Кавказа.

Неподведенный итог

Пока Ереван, отдавая дань политической конъюнктуре, пытается без резких рывков корректировать свой внешнеполитический курс, Степанакерт, лишенный такого маневра и имеющий на повестке всего несколько вопросов, демонстрирует недопустимую косность. При этом здесь прекрасно понимают, что полностью отгородиться от "конфликтных собратьев" по постосоветскому пространству им вряд ли удастся - уж слишком много общего в их целях. Очевидно, любое обострение на абхазском или югоосетинском фронте, инициированное Грузией, станет новым стимулом для щедрого на военные угрозы Азербайджана. Вероятность азербайджанского блицкрига еще больше увеличится, если возможная военная инициатива Тбилиси обернется для грузинской стороны успехом. Что касается западных "гарантий", то надежды на их серьезность, как и лет сто назад, когда Армения потеряла добрую половину своей территории и треть населения, могут оказаться тщетными. Зато новейшая история Армении и Нагорного Карабаха, свидетельствующая, прямо скажем, о немалых достижениях, написана в период стратегического партнерства с Россией.