Чья Пруссия? Польша провоцирует «конфликт территориального воображения»

Министерство культуры Польши поддержало решение главы Варминьско-Мазурского воеводства о сносе в Ольштыне памятника благодарности воинам Красной армии, освободившим этот город.

«Роль памятников на общественном пространстве заключается в том, чтобы сохранять память о событиях или личностях, важных для общества, в то время как монументы, сохраняющие память о Красной армии, служили созданию и пропаганде коммунистического видения прошлого», — цитирует ТАСС министра культуры Петра Глиньского.

Однако польский чиновник «забыл» указать на то, что именно Красная армия сделала возможной передачу Польше после 1945 года немецкого города Алленштайн, ставшего отныне Ольштыном. Равно как Варшаве отошли две трети территории Восточной Пруссии, входившей в состав единой Германии. При этом поляки ранее претендовали на всю провинцию, включая Кенигсберг.

«Полученное польским эмиграционным правительством 6 февраля 1944 года сообщение, что включение Кенигсберга в состав Польши вовсе не входит в планы советского руководства, «явилось ударом», как писал Уинстон Черчилль в письме Сталину», — отмечает профессор Клайпедского университета Василиюс Сафроновас. Но Варшаве пришлось смириться с этим.

До недавнего времени территориальный раздел наследства Восточной Пруссии выглядел, казалось бы, окончательно урегулированным.

Однако, как подчеркивал ученый еще в 2014 году, «хотя Восточная Пруссия не существует как отдельный регион уже много десятилетий, она все еще порождает конфликты территориального воображения, основанного на этнографическом принципе и ментальной географии, опирающейся на идею легитимного завоевания».

Сегодня это наглядно показала Польша, чья комиссия по стандартизации географических названий за пределами страны приняла в апреле сего года решение отныне писать российский Калининград как польский Крулевец. В Варшаве это объяснили нежеланием пользоваться «коммунистическим названием» в честь советского деятеля Михаила Калинина.

Однако имя Крулевец символизирует и другое прошлое, пишет швейцарский журнал Die Weltwoche. Оно отсылает к Прусам Крулевским, также известным как Польская Пруссия, региона, который с XV по XVII век находился под сюзеренитетом польских королей.

«Переименование вызывает ностальгические чувства, — сообщает издание. — Спустя столетие после возрождения Польши как национального государства процветает память о могущественной Речи Посполитой, польско-литовской аристократической республике. В Люблине, месте основания этой бывшей выборной монархии, в 2020 году был запущен Люблинский треугольник между Польшей — Литвой — Украиной».

Новая польская «самоуверенность» добавляет аргументов «российской пропаганде», которая говорит о претензиях некоторых польских политиков на Западную Украину. «Этот регион, более нервический, чем принято представлять, и старая «промежуточная Европа» от Балтийского до Черного моря, похоже, все еще могут преподнести немало сюрпризов», — заключает швейцарский журнал.

Вполне возможно. Для ныне правящей польской коалиции во главе с партией «Право и Справедливость» (PiS) межвоенная Польша и ее лидеры, прежде всего маршал Юзеф Пилсудский, являются основой для выстраивания политики исторической памяти. А оттуда недалеко до принятия уже внешнеполитических решений на будущее.

В ходе подготовки Версальской конференции 1919 г. и Польша, и Литва выступали за радикальный раздел Восточной Пруссии. Польский проект, представленный Романом Дмовским, предполагал передачу Варшаве, в частности, двух районов Кенигсбергского регентства. На протяжении всего межвоенного периода тема политического будущего Восточной Пруссии муссировалась в журналистике, прежде всего польской.

Значительную часть ее составляли пропагандистские и эмоциональные тексты, подчеркивал профессор Института истории Гданьского Университета Анджей Пискозуб. Знаковой была публикация польского демографа Влодзимежа Вакары «Польский коридор или немецкий анклав». В ней ставился вопрос «или-или»: перейдет ли «поморский коридор» под контроль Германии или Польша вернет себе «вотчинные земли» Восточной Пруссии, утраченные в 1657 году?

В этом контексте новации от комиссии по стандартизации географических названий за пределами Польши выглядят обозначением потенциальных претензий на Калининградскую область. Ведь желая восстановить «историческую справедливость», Варшава могла бы пойти на введение в оборот имени Кенигсберг, каковым этот город был значительно дольше Крулевца.

Поэтому в данном случае Варшава покушается не только на нынешний статус-кво, но и на историческую немецкую «ностальгию», наследие Восточной Пруссии как «немецкой Сибири». Это уловили в Москве, когда заместитель секретаря Совета безопасности России Дмитрий Медведев предложил в ответ Гданьск называть Данцигом, Щецин — Штеттином, Вроцлав — Бреслау.

«На самом деле старые немецкие названия городов в Силезии и Померании в последние несколько недель все чаще и чаще используются российскими государственными средствами массовой информации», — заметила на днях немецкая газета Die Preußische Allgemeine Zeitung, приверженная памяти исторической Пруссии и сохранению ее культурного наследия.

Даже с учетом молчания официального Берлина, это подчеркивание красноречиво и еще сыграет в польско-немецких отношениях.