Украинские события резко изменят ситуацию на постсоветском пространстве
Январские беспорядки в Казахстане и специальная операция России на Украине вносят коррективы во внутреннюю политику Казахстана. Чем могут обернутся реформы, анонсированные президентом Касым-Жомарт Токаевым, и будут ли они реализованы? Об этом ИА REGNUM рассказал казахстанский политолог Максим Казначеев.
ИА REGNUM: Руководство Казахстана неоднократно анонсировало реформы. Чем мартовские инициативы отличаются от предыдущих?
Максим Казначеев: У меня двоякое впечатление от инициатив, которые озвучил президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев в послании 16 марта. Дело в том, что большинство вещей, которые выдаются за реформы, в политической практике Казахстана уже были в середине 90-х годов и в начале нулевых.
По большому счету то, что мы услышали в рамках послания, — это подтверждение того, что у президентской администрации нет новых идей по перспективам политического реформирования страны.
Это не всегда плохо. По всей видимости, замысел президента может заключаться в том, чтобы отмотать ситуацию на 20 лет назад. Насколько подобные замыслы будут работать в текущей ситуации — большой вопрос.
Например, инициатива по восстановлению трех областей: Жезказганской, Талдыкорганской и Семипалатинской. Эти области существовали в 90-е годы и были упразднены под предлогом оптимизации государственных расходов. Тогда эти регионы «слились» с соседними. Но дело в том, что за 20 лет из этих регионов и областных центров, за исключением восстановленной Алма-Атинской области, наблюдался отток населения.
Сейчас Нур-Султан позиционирует идею «новых-старых» регионов для создания дополнительных «точек экономического роста». На самом деле из-за тяжелой демографической ситуации в этих регионах есть риск, что инициатива не сработает. С социально-экономической точки зрения у Казахстана просто появились новые дотационные регионы. На самом деле президент этой инициативой решает другую задачу — выстраивая новую региональную политику, он может заручиться поддержкой региональных элит.
Среди плюсов можно отметить инициативы, запрещающие родственникам президента занимать высокие посты. Теперь эти предложения должны быть применены в реальной политической практике. Получится это сделать или нет мы увидим в течение трех-пяти лет.
Президент может продекларировать, что родственники главы государства не могут участвовать в экономических и политических проектах в стране, но будут будут ли подобные ограничения вводиться по всей вертикали власти, для всех остальных чиновников первого ранга — вопрос.
Среди позитивных изменений в Казахстане можно отметить, что члены Национального совета общественного доверия при президенте, с которыми Токаев взаимодействовал последние несколько лет, становятся лидерами общественного мнения. Под них начинают формировать общественно значимую инфраструктуру. Возможно, политические партии.
Таким образом, Акорда пытается выйти на новые умеренно протестные группы электората. И, возможно, это поможет консолидировать часть избирателей вокруг власти. Идет попытка управления протестными настроениями и постепенного снижения градуса оппозиционности за счет встраивания в систему некоторых ее лидеров.
Например, один из активистов антикитайских митингов по запрету продажи земли Мухтар Тайжан объявил о создании инициативной группы, которая в дальнейшем может превратиться в политическую партию. Это будет националистически-консервативная партия, но тем не менее ее могут разрешить зарегистрировать. Это примерно 10%-12% ранее протестного электората, который теперь может быть более-менее управляем.
ИА REGNUM: Снимают ли анонсированные реформы угрозу положению президента?
Максим Казначеев: Пока нет. Основные угрозы, которые сейчас фиксируются в отношении института президентства в целом и положения главы Казахстана в частности, связаны с попытками «старой» элиты перенаправить социальную протестность в политическое русло.
По большому счету устойчивость или неустойчивость президента Токаева зависит не столько и не столько от политических реформ, сколько от стабилизации социально-экономической ситуации в стране.
ИА REGNUM: До выборов в Казахстане осталось около двух лет. Что президенту нужно успеть сделать за это время?
Максим Казначеев: Несколько вещей. Самое главное — ему нужно предложить более-менее устойчивую модель экономического развития, которая позволит преодолеть текущий кризис. Сейчас в Казахстане наблюдается интересная ситуации. Президента поддерживает север, центр и восток страны. В южных областях расклад 50 на 50. Алма-Ата перестала быть «центром несогласных», и поэтому в откровенной оппозиции к центру остается только Западный Казахстан. Это около двух миллионов избирателей. Для влияния на исход выборов такого количества голосов недостаточно.
Поэтому если не будет серьезного ухудшения ситуации в стране, Токаев следующую президентскую избирательную кампанию проходит с результатом 55%-60% голосов против 40%. Некоторые ресурсы для недопущения ухудшения ситуации в стране есть. Технически правительство может расходовать ресурсы Национального фонда — это около 60 миллиардов долларов. По моим прикидкам, на два года их, в принципе, хватит. Вопрос в том, что Нур-Султан будет делать потом.
ИА REGNUM: Январские беспорядки продемонстрировали нелояльность части силового блока Казахстана. Прошло почти два месяца, за исключением отдельных отставок, арестов и инцидентов, глобальных чисток не было. С несогласными силовиками решили договариваться?
Максим Казначеев: Ситуация в силовом блоке остается сложной. Президент изменил акценты во взаимодействии с силовиками. Сейчас большое внимание уделяется Генеральной прокуратуре Казахстана, созданным Силам специальных операций ВС Казахстана и МВД. Эти структуры считаются более лояльными и активно поддерживаются. Их статус вырос.
По министерству обороны тоже остаются вопросы. Есть понимание, что в существующем виде вооруженные силы Казахстана нужно менять. Но в каком направлении и, самое главное, с каким бюджетом, пока не совсем понятно.
С Комитетом национальной безопасности Казахстана сложнее. Предположу, что скоро мы увидим попытку разделения одной структуры на несколько узкоспециализированных ведомств — контрразведка, внешняя разведка и так далее. Силы специальных операций из КНБ уже вывели.
Главная проблема январского кризиса была в том, что весь поток информации о ситуации в Казахстане и за его пределами концентрировался вокруг одного человека. И этот человек информировал о ситуации Совет безопасности и действующего президента. Чтобы исключить подобного рода риски в будущем, необходимо перенять опыт тех стран, в которых существуют несколько отдельных источников получения информации высшим политическим руководством страны. В России, например, это ФСБ, СВР и ГРУ.
Читайте также: «Своих не бросаем»: военная спецоперация России на Украине — трансляция
ИА REGNUM: Как на внутренней политике Казахстана скажутся события на Украине? Как изменится положение лоббистов или сторонники иностранных государств в Казахстане?
Максим Казначеев: Проблема Украины имеет несколько слоев. Первый — это тот, который лежит на поверхности. Это сам по себе «украинский кейс». Если Россия добивается целей специальной военной операции в ближайшие четыре — шесть месяцев, то ситуация на постсоветском пространстве резко изменится. Отношение к западным структурам в Казахстане будет становится резко негативным, вплоть до закрытия.
Если Россия не добьется заявленных целей в приемлемые сроки — в Казахстане начнут «играть в многовекторность» с новой силой. Риски и возможности есть при любом варианте развития событий.
Второй слой более глубокий. Он заключается в расследовании январских событий в Казахстане.
Если политическая элита страны придет к выводу, что координация действий протестующих осуществлялась в том числе и через западные фонды, то может быть принято решение уже исходя из требований внутриполитической стабильности закрыть фонды, финансирующие оппозицию, неправительственные организации, ряд СМИ и так далее.