Почему Китай наращивает ядерный потенциал? — New York Post

О ядерной мощи нужно забыть, а США и Китаю пора поговорить о взаимной уязвимости, пишет пекинскийТонг Чжао, старший научный сотрудник Программы ядерной политики в Фонде Карнеги за международный мир, базирующемся в Пекине, в статье, вышедшей 15 ноября в New York Post.

Понятно, что Пекин стремительно расширяет свой ядерный арсенал. Как показывают изображения с коммерческих спутников, Китай строит более 100 новых шахт для межконтинентальных баллистических ракет. В октябре появились сообщения о том, что Пекин провел испытания гиперзвуковой ракеты, способной нести ядерное оружие, и ракета эта стала первым в мире подобным оружием, которое совершило кругосветное путешествие. Позже высший военный чин США подтвердил это «знаменательное событие». Теперь же Пентагон предупреждает, что Китай может в четыре раза увеличить свой арсенал к 2030 году.

Читайте также: Financial Times: Китай испытал гиперзвуковое оружие

Взятые вместе, опасения по поводу «стратегического прорыва» Китая понятны. Если США и Китай не будет готовы вступить в диалог по конкретным вопросам, последствия такого развития событий могут быть катастрофическими.

Некоторые американские эксперты утверждают, что Китай испытывает системы доставки ядерного оружия потому, что ищет способы обойти систему противоракетной обороны США, которая, как опасаются ядерные эксперты Пекина, может свести на нет способность их страны отразить ядерную атаку США и затем нанести ответный удар.

Хотя такие эксперты, возможно, и правы с технической точки зрения, они упускают из виду более широкую геополитическую картину. Постепенным развитием противоракетной обороны США нельзя объяснить относительно резкое наращивание мощностей Китая. Мартовский приказ председателя КНР Си Цзиньпина о дальнейшем «ускорении создания передовых систем стратегического сдерживания», скорее всего, связан с его все большей обеспокоенностью тем, что слабый ядерный потенциал Китая может подстегнуть враждебность США и подорвать усиление Китая в критический момент соперничества великих держав.

Китайские официальные лица выразили уверенность в том, что Соединенные Штаты стали более отчаянными в попытках насильственно помешать КНР превзойти Соединенные Штаты в экономическом (в ближнесрочной перспективе) и военном (в долгосрочной перспективе) планах. Они рассматривают все большее давление США на Китай по поводу прав человека, принципа верховенства права, Гонконга и Тайваня как свидетельство того, что Вашингтон готов пойти на еще больший риск, чтобы остановить усиление Китая, делегитимизируя правительство, дестабилизируя страну и блокируя объединение китайского народа.

Соединенные Штаты неохотно реагируют на стремление Китая к таким отношениям, из-за чего в Пекине проявляют все большее беспокойство по поводу стремления США к «абсолютной безопасности». Чтобы предотвратить эскалацию ядерной конкуренции, Соединенным Штатам пора признать фактическое существование взаимной ядерной уязвимости с Китаем.

Это может показаться смелым шагом, но нужно помнить, что для этого есть прецеденты. А предотвращение мрачной альтернативы требует усилий.

Благодаря совместному заявлению президента США Рональда Рейгана и советского лидера Михаила Горбачева 1985 года о том, что «ядерную войну нельзя выиграть и ни в коем случае нельзя вести», удалось снизить накал Холодной войны. Аналогичное взаимное обязательство руководителей США и Китая помогло бы разрядить начинающуюся гонку вооружений.

Благодаря ему можно было бы стабилизировать самые важные двусторонние отношения в мире. Более того, при таком развитии событий Пекин смог бы получить заверения в том, что Соединенные Штаты готовы пойти на мирное сосуществование и воздерживаться от оспаривания ключевых интересов Китая. (В пределах разумного).

Уменьшение угрозы ядерного холокоста также может открыть возможности для переговоров по существенному контролю над вооружениями — например, по ограничению разработки новых ракетных систем и противокосмического оружия, — а также поможет сдерживать двустороннюю военную конкуренцию в более широком смысле. При наличии большей уверенности в будущем американо-китайских отношений Пекин мог бы быть склонен действовать более активно, сотрудничая с Вашингтоном по другим двусторонним проблемам, таким как торговые споры и кибератаки, или насущные глобальные проблемы, такие как пандемия COVID-19.

Конечно, есть риск, что это может иметь неприятные последствия. Китай мог бы прийти к выводу, что его наращивание ядерного потенциала сработало как тактика давления, и поэтому с помощью дальнейшего наращивания военной мощи можно добиться от США еще больших уступок.

В частности, у американских союзников в Восточной Азии есть понятные опасения, что Китай, как только исчезнет риск ядерной эскалации, может начать более активно проводить свой агрессивный военный курс с помощью обычных вооружений.

И всегда есть вероятность того, что Китай может истолковать признание США своей взаимной уязвимости как признак того, что Вашингтон готов игнорировать усилия Пекина по продвижению своих предполагаемых «ключевых интересов», таких как оккупация спорной территории в Южно-Китайском море или достижение объединения с Тайванем.

Точно так же Китай может ожидать, что США перестанут критиковать республику за ситуацию с правами человека и за подавление несогласных, заявляя, что критика угрожает безопасности режима Пекина. Из-за такого шага президент США Джо Байден может лишиться возможности отстаивать универсальные ценности в дипломатическом курсе США.

Но признание взаимной уязвимости не должно быть слепым прыжком веры. Соединенные Штаты могут принять меры для снижения этих рисков.

Америка должна предложить Китаю откровенный диалог о взаимной уязвимости, используя его как возможность для получения разъяснений и взаимных обязательств, чтобы создать необходимые условия для формального признания взаимной уязвимости.

Китаю необходимо представить взаимоприемлемые рамки своих конкретных ожиданий в вопросе отношений, построенных на взаимной уязвимости. Они должны включать подробное описание того, что является истинным посягательством на ключевые интересы Китая, а что —политическими разногласиями на высоком уровне — например, не рассматривать нормальные обмены мнениями по вопросам прав человека как попытки свергнуть режим — и какие заверения Пекин может предоставить для снятия озабоченности США по поводу поведения военных КНР в регионе и планов республики в отношении Тайваня. Один из вариантов может заключаться в обсуждении военных мер укрепления доверия с союзниками США в Восточной Азии или отказе от военного разрешения территориальных споров.

КНР вряд ли захочет идти на попятную, но для достижения успеха республика должна быть гибкой. Китай также заинтересован в том, чтобы понять, что, подобно тому, как взаимная уязвимость США и России не защищала Москву от критики со стороны Америки по поводу прав человека, взаимная уязвимость США и Китая, скорее всего, не заставит Вашингтон «уважать Китай» в той манере, в какой хотелось бы официальным лицам КНР. И это было бы не потому, что ядерный арсенал Китая слишком мал. Напротив, публичное неприятие Китаем международного порядка, основанного на правилах, вероятно, заставляет американских официальных лиц усомниться в целесообразности принятия взаимной уязвимости больше, чем чего-либо другого.

И это справедливо. Байден и Си, которые должны встретиться на виртуальном саммите, за которым внимательно следят, будут обсуждать способы «ответственного осуществления конкуренции» между своими странами и «способы взаимодействия» там, где интересы совпадают.

Чем раньше обе стороны поймут, что их отношения стабилизирует именно общее понимание приемлемого поведения, а не одностороннее наращивание ядерного потенциала, тем быстрее они смогут положить конец этой безумно расточительной и опасной ядерной эскалации и лучше использовать ресурсы для решения насущных проблем, таких как пандемия и изменение климата.

Признание взаимной ядерной уязвимости — полезный и необходимый шаг на пути к более конструктивному развитию двусторонних отношений.