Реанимация диалога с ЕС как несомненный геополитический успех Китая

Председатель КНР Си Цзиньпин и председатель Европейского совета Шарль Мишель провели телефонные переговоры и договорились провести новый саммит Китай — ЕС. Причем речь, судя по всему, идет о том, что формат этой встречи окажется расширенным. В ней примут участие не только обычные участники таких форумов, где европейскую сторону вместе с Ш. Мишелем представляет глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен, а также лидеры Германии и Франции, но и главы других государств ЕС. И следует подчеркнуть, что если такой саммит действительно состоится, то для европейской дипломатии это будет большой удачей в сфере экономики, а для китайской — серьезным геополитическим прорывом.

Почему? Ответ на этот вопрос требует краткой предыстории. В 2013 году, когда посткризисное восстановление экономики ЕС в целом завершилось благодаря расширению связей с Китаем, в Брюсселе осознали необходимость закрепить достигнутое. Так родилась «Повестка-2020» — «Повестка стратегического сотрудничества между ЕС и КНР до 2020 года». В ее рамках поэтапно вводились в действие двусторонние документы, облегчающие взаимный выход на рынки друг друга, но главным из них справедливо считалось Всеобъемлющее инвестиционное соглашение. Специалистами РСМД (Российского совета по международным делам) были выделены три основных аспекта этого документа, парафированного сторонами буквально в последний день прошлого года. Помимо дальнейшего открытия рынков, отмечалось взаимное облегчение инвестиций и взаимоприемлемое основание в таком щекотливом для ЕС вопросе, как государственное финансирование китайских корпораций (которое американская сторона в 2018 году избрала одним из поводов введения против КНР тарифных санкций).

Предновогодние договоренности не случайно называют триумфом Ангелы Меркель. Покидающая свой пост канцлер напоследок, учитывая, мягко говоря, сложные отношения, (не)сложившиеся у нее с Дональдом Трампом, не стала дожидаться перемен в политике Вашингтона и взяла инициативу в свои руки. Американские комментаторы демонстрировали в те дни крайнее раздражение тем, что Европа договорилась с Китаем, не дождавшись инаугурации Джо Байдена, и тем якобы «нарушила» неписаные правила игры в рамках «трансатлантической солидарности». Однако А. Меркель, влияние которой на европейские процессы по мере приближения сентябрьских выборов в бундестаг без ее участия стало неумолимо падать, свои силы переоценила. Непродолжительные колебания новой американской администрации по поводу политики на китайском направления разрешились фактическим срывом госсекретарем Энтони Блинкеном и советником по национальной безопасности Джейком Салливаном переговоров на Аляске со своими китайскими визави — главой МИД Ван И и руководителем международного отдела ЦК КПК Ян Цзечи. Надежды на потепление не оправдались; напротив, Белый дом принялся ужесточать курс, переводя кризис в отношениях с Пекином из ситуативного в системное измерение, что очень быстро распространило его на сферу безопасности и обороны. Во многом за счет открыто провокационной линии США в отношении Тайваня, в которую Пентагон, пользуясь «старшинством» в НАТО, стал все активнее привлекать сателлитов — Великобританию, Францию, Нидерланды и даже Германию, а в последнее время — и Канаду. Получение Европой слишком большого «люфта» в отношениях с Китаем очевидно не укладывалось в провозглашенную Дж. Байденом политику восстановления и укрепления альянсов; европейское возмущение, выплеснувшееся даже в сферу угроз создания «собственной армии», Вашингтон только разозлило, да оно и не имело ни малейшей возможности реализации ввиду неразвитости европейской военной инфраструктуры и неспособности ее военной логистики действовать в отрыве от вооруженных сил США. В этих условиях китайско-европейское инвестиционное соглашение, текст которого в ЕС уже успели официально опубликовать на сайте Еврокомиссии, оказалось главной жертвой нового витка конфронтации. И 16 мая Европарламент, взяв поводом китайские контрсанкции против ЕС, наложенные в ответ на вмешательство Европы под американскую диктовку во внутренние дела КНР (Гонконг, Синьцзян и т.д.), заморозил дальнейшую процедуру подписания соглашения. В соответствующем постановлении европарламентарии обязали Еврокомиссию «проконсультироваться» с ними «перед тем, как предпринимать какие-либо шаги по заключению и подписанию соглашения». Показательно: в тексте документа фигурировало и обещание усилить координацию с США, а также — это в нынешних условиях особо важно — вывести из юрисдикции любых договоренностей с Пекином торговлю с тайваньскими сепаратистами (этот пункт явно вообще писался в Вашингтоне).

Отвлекаясь на секунду от общей логики, констатируем, что проект соглашения действительно походит на «всеобъемлющей». Ибо он включает не только нормативно-правовую базу и глубоко детализированные механизмы урегулирования споров, но и институты, включая инвестиционный комитет и рабочие группы.

Как отреагировали на это в Китае? Разумеется, критически, детально показав, что именно Европа потеряет, если будет «безрассудно» следовать в фарватере США. Вот лишь несколько примеров:

— После завершения переговоров в конце прошлого года сделка вызвала большие ожидания со стороны бизнеса с обеих сторон, включая новые энергетические транспортные средства (NEV) и финансовые и медицинские услуги, которые подчеркивают сильное взаимное дополнение двух крупных экономик;

— Автопроизводство было одной из основных отраслей промышленности Европы, в то время как конкуренция на колоссальном автомобильном рынке Китая становится все более ожесточенной, и в последние годы как отечественные, так и иностранные игроки ускоряют свое присутствие на рынке. Например, «американский автопроизводитель Tesla открыл огромную фабрику в Шанхае, а его японский конкурент Toyota также планировал в прошлом году инвестировать более 1 миллиарда долларов в строительство нового завода электромобилей в северокитайском Тяньцзине вместе со своим местным партнером FAW Group», — говорится в сообщении Reuters. Между тем отечественные производители NEV в Китае также быстро росли на фоне интенсивной конкуренции. В мае XPeng Motors поставила 5 тыс. 686 автомобилей, увеличив производство на 483% в годовом исчислении, а Nio Inc поставила 6 тыс. 711 автомобилей, увеличившись на 95,3% в годовом исчислении;

— Европейские компании понимают важность китайского рынка для их роста, но кажется, что некоторые предвзятые европейские политики, ставя политический интерес на первое место, закрывают с трудом завоеванное окно для своих отечественных отраслей. В 2020 году, когда мировая торговля пострадала от пандемии COVID-19, Китай стал крупнейшим торговым партнером ЕС. С объемом более чем в 170 млрд евро накопленных инвестиций в Китае фирмы ЕС процветают на китайском рынке в течение десятилетий.

Призывая европейцев, экономика которых, в отличие от Китая, еще не вышла из постэпидемической рецессии, «хорошо подумать», китайское СМИ делает вполне прозрачный упор на коррекцию именно в те майские дни в КНР принципов семейной политики. Третий ребенок в семье — это надо понимать — идет строго вразрез с навязанной в свое время Китаю практикой «одна семья — один ребенок». Демонстрируя европейцам суверенитет в вопросах внутренней политики, Пекин апеллирует уже даже не к интересам, сколько к самолюбию своих незадачливых партнеров.

Через призму всех этих нюансов — современных и успевших уже уйти в историю — и следует воспринимать нынешнюю новость. Отдельно следует сказать о перспективах «широкоформатного» саммита Китай — ЕС с участием лидеров всех стран союза. Не секрет, что, с одной стороны, мотором Всеобъемлющего соглашения, наряду с Германией, представительница которой возглавляет Еврокомиссию, выступила и Франция. Некоторые же остальные члены союза, в частности Италия, Испания, Нидерланды, высказались против, изложив Брюсселю, Берлину и Парижу целый ряд своих соображений и контрвыводов — от «правозащитных» до экономических. С другой стороны, в основном на позицию поддержки соглашения с Китаем встали бывшие социалистические государства Центральной и Юго-Восточной Европы. Причем у них уже имеется опыт тесного взаимодействия с КНР в формате 17+1, и это тот редкий случай, когда Восток Европы оказывается заодно со «старыми европейцами» против Вашингтона. Показательно: совершивший визит в КНР сразу после заморозки соглашения глава венгерского МИД Петер Сийярто без обиняков заявил в Пекине, что «его страна поддерживает подписание Всеобъемлющего соглашения… и что замораживание этого процесса идет вразрез с интересами Европы».

Таким образом, экономический интерес ЕС к Китаю очевиден; тем более прецедент вынужденного учета Вашингтоном такого интереса уже существует в лице «Северного потока — 2», соглашаясь на который Дж. Байден даже и не собирался скрывать, что сделанная им уступка сторонникам газового транзита адресована не российской, а европейской, конкретно германской, стороне. И почему бы Белому дому не «поступиться принципами» еще раз?

Что же касается Пекина, то если объявленный саммит состоится, то на нем вопрос о Всеобъемлющем инвестиционном соглашении, без сомнения, окажется основным, и очень велик шанс на реанимацию этого проекта. Другое дело, каким может быть формат: в очном договориться легче, но китайский лидер Си Цзиньпин не собирается лично участвовать в предстоящем саммите «Группы двадцати» в Италии, а свяжется с его участниками по видеосвязи. Поэтому будем ждать новостей с дипломатического фронта. Если же говорить о высокой геополитике, то прорыв Китая в Европу, если он состоится, так или иначе, хотелось бы кому этого в Брюсселе или Вашингтоне или нет, как минимум не укрепит связей двух берегов Атлантики. А значит, объективно сыграет на внутреннее сближение на Евразийском континенте, что в интересах «Большой Евразии», инициативу которой, выдвинутую российским лидером Владимиром Путиным, всецело и неоднократно поддерживали в Пекине. США очень любят вносить расколы в ряды своих оппонентов, и особенно им «по душе», как мы знаем из истории, заниматься разводками между Россией и Китаем. Именно в этом, повторимся, главная причина торможения как инвестсоглашения ЕС с КНР, так и остановки диалога европейцев с Россией, которая плавно переросла в полноценную конфронтацию. Ну, что ж, как говорится, «учителю — первый кнут». Не хотелось бы интерпретировать возможное китайско-европейское сближение через призму сомнительного международного поведения Вашингтона, но от этого, по-видимому, не разорвав с реальностью, уже никуда не уйти.