Станет ли ЕС стратегически автономным после AUKUS? — Responsible Statecraft

Пока лидеры стран ЕС переваривали решение американского президентаДжо Байденавывести войска из Афганистана к 11 сентября, разразился новый трансатлантический кризис. На этот раз из-за AUKUS — нового трехстороннего соглашения о безопасности между Соединенными Штатами, Соединенным Королевством и Австралией, пишет бывший сотрудник посольства Латвии в Вашингтоне и МадридеЭльдар Мамедов в статье, вышедшей 25 сентября в Responsible Statecraft.

Жертвой нового соглашения сразу же стал контракт на поставку Канберре французских подводных лодок. В ответ разгневанный Париж даже в знак протеста отозвал своего посла из Вашингтона — впервые за почти 250-летнюю историю дипломатических отношений между двумя союзниками. Министр иностранных дел Ив Ле Дриан, комментируя ситуацию, использовал формулировки, более пригодные для противников республики, а не для ее друзей. Как и ожидалось, после этого инцидента громче стали звучать голоса тех, кто призывает к «стратегической автономии» ЕС. За этим несколько расплывчатым понятием в широком смысле понимается способность ЕС ставить собственные стратегические цели и добиваться их независимо ни от кого — в том числе от США.

Гнев Франции по поводу того, что предполагаемые союзники Парижа оставили его не у дел, понятен, однако до сих пор непонятно, чего хотел добиться Елисейский дворец, пойдя на эскалацию дипломатической напряженности с Вашингтоном. Несмотря на риторическую приверженность администрации Байдена альянсам, уход из Афганистана уже стал сигналом о том, что США будут преследовать свои национальные интересы так, как они, а не их союзники, считают нужным.

AUKUS является частью более широкой стратегии сдерживания Китая, которое Вашингтон, справедливо или ошибочно, считает своей приоритетной задачей. Хотя через несколько дней имеющиеся разногласия попытались сгладить с помощью совместного заявления Байдена и его французского коллеги Эммануэля Макрона, в Вашингтоне очевидно не считают Францию — или ЕС в целом — центральным игроком в своей стратегии в Индо-Тихоокеанском регионе.

Вместо того чтобы размахивать риторическими кулаками, Франция и ЕС должны наконец взять себя в руки, отказаться от сентиментальной привязанности к «трансатлантическому альянсу» и немного поработать над воплощением концепции стратегической автономии. Но при этом ЕС должен быть осторожным в том, какие битвы ему выбирать.

Поскольку Париж и его союзники считают, что из-за AUKUS сокращается их внешнеполитическая мощь, они приняли ожидаемое решение — стали активно говорить об укреплении военного потенциала ЕС. Уже существует множество инициатив, направленных на достижение этой цели, таких как Европейская инициатива вмешательства и Европейский фонд обороны. Недавний инцидент, несомненно, повлияет на работу над «стратегическим компасом» ЕС, который, как ожидается, будет обнародован в начале 2022 года, чтобы дать политике безопасности ЕС ощущение цели и направления.

Тем не менее, несмотря на все разговоры об Индо-Тихоокеанском регионе, ЕС до сих пор не смог проецировать силу там, где это было наиболее важно, — в примыкающих к нему непосредственно регионам. Еще в 2007 году было объявлено, что созданные ЕС «боевые группы» готовы к выполнению возложенных на них задач. Тем не менее в Ливии, например, ЕС лишь наблюдал за конфликтом между другими участниками, включая Россию и Турцию, и устранением последствий, таких как приток беженцев и политическая реакция на них, которая угрожает подорвать саму ткань европейских обществ.

Если в ЕС хотят, чтобы к его стратегическим амбициям относились серьезно, ему необходимо развить определенный потенциал, чтобы иметь возможность осуществлять вмешательства в жизнь соседей, но такое вмешательство должно быть строго ограничено достижимыми целями и осуществляться в соответствии с международным правом. Если смотреть на «стратегическую автономию» только сквозь военную призму, то ЕС рискует повторить неудачи США на Ближнем Востоке. Разделение региона на «плохих» и «хороших» игроков, затягивание на многие годы вооруженных операций, которые в конечном счете могут включать попытки смены режима и государственного строительства, — вот некоторые из сопутствующих рисков. Вдобавок ко всему Франция, самая боеспособная в военном отношении страна ЕС, имеет долгую колониальную историю в регионе, что вряд ли станет преимуществом в XXI веке.

Для ЕС лучший способ — это утвердить и усилить свою главную силу: экономическую мощь. С 16 процентами мирового ВВП страны ЕС являются экономическим аналогом США и Китая и намного опережают Россию. В конечном счете сохранение глобальной значимости ЕС зависит от прочности ее экономики. Для континента, который в течение последнего десятилетия пережил финансовый кризис, кризис еврозоны и пандемию COVID-19, так же актуально выйти из этих непростых ситуаций более сильными, как и для Соединенных Штатов.

Первым необходимым шагом было согласование плана экономической помощи пострадавшим от COVID-19 на сумму €750 млрд. Следующим шагом должно стать ослабление жестких фискальных правил, которые тормозили экономический рост и подпитывали популистскую реакцию в таких странах, как Италия, третья по величине экономика ЕС. И ЕС должен без колебаний использовать свою всё еще значительную экономическую мощь для достижения своих геополитических целей, как это делают США и Китай.

Это потому, что наличие экономической мощи так же напрямую связано с безопасностью, как и любые боевые группы. Например, ЕС отказался использовать свои экономические силы для защиты ядерной сделки с Ираном, из которой во время правления Дональда Трампа вышли США. Это привело к тому, что Исламская Республика постепенно стала отказываться от обязательств по пакту. В результате соглашение полностью потерять всякий смысл, что создаст потенциально серьезный кризис безопасности, который неизбежно затронет ЕС.

В том же ключе то, что действительно показало AUKUS, — это не столько насущная потребность ЕС в наращивании своего военного потенциала и достижений, сколько важность утверждения своей экономической мощи, чтобы избежать втягивания в возглавляемую США холодную войну с Китаем — курс, намеченный уходящим канцлером Германии Ангелой Меркель и, вероятно, продолженный ее преемником, либо христианским демократом, либо социал-демократом. Так, недавно опубликованные результаты исследования Европейского совета по международным отношениям показывают, что большинство европейцев не хотят участвовать в каких-либо новых холодных войнах.

Как только пыль осядет над франко-американским спором, как бы то ни было, ЕС в целом должен сделать правильные выводы, опираясь на свои сильные стороны в качестве экономического центра и избегая соблазнов присоединиться к геополитическим или идеологическим битвам в отдаленных местах, для которых он не подходит и которые его граждане отвергают.