Шельмование вместо политики. Почему отсутствует полноценная дискуссия?

С глубочайшей древности всю человеческую культуру пронизывает идея тождественности микро‑ и макрокосма. Согласно этой идее, внутренний мир отдельного человека является лишь отражением жизни государства и космоса в целом. Так, например, разум отдельного человека следует отождествлять с царем, ибо ум является «царем» над телом и душой. Царь же правит государством подобно богу, который правит космосом. Существуют разные модификации подобных отождествлений, но сам принцип тождественности мира отдельного человека, государства и всего космоса характерен едва ли не для всех культур. В какой мере эта идея истинна — отдельный разговор. Однако следует признать, что если ее иметь ввиду, то эффективность понимания и анализа культуры, а также современных общественно-политических процессов существенно повышается.

Какая миропроектная карта сегодня лежит перед нами? На столе лежат три реально действующих проекта: модерн, постмодерн и контрмодерн. Модерн воплощают в себе такие политические лидеры, как Путин, Лукашенко, Си Цзиньпин и другие, которых совокупный Запад называет «тоталитарными». Сам же Запад действует от лица постмодерна и «демократии». Он негодует на то, что «тоталитарные» режимы мешают процессу разрушения остатков таких модернистских буржуазных институтов, как семья, национальное государство, право и ряда других. И это закономерно, ибо постмодерн воюет с любой идеей и идеологией, так как они претендуют на общезначимость и в качестве таковых, якобы обязательно, в итоге порождают ужасный авторитаризм. Воюя с идеальным и с подлинностью как таковой, постмодерн утверждает мир пустоты и тотальной симуляции и в качестве такового является врагом истории и гуманизма.

У постмодерна есть брат-двойник, с которым он находится в неразрывной связи — контрмодерн. Контрмодерн — это исламизм на востоке и фашизм на Западе. Контрмодернисты говорят, что прогресс, история и гуманизм являются злом. Благом же является некая незатронутая всеми этими пакостями традиция. В этом смысле одной из типичных контрмодернистских идей является восхваление прихода «нового средневековья». На Западе определенные группы хотят вернуть феодализм, а на востоке исламские фундаменталисты говорят о возвращении к некоей первоначальной чистоте ислама.

Однако проблема заключается в том, что никакого средневековья, лишенного гуманизма и истории, никогда не существовало. Подлинное средневековье — очень сложная эпоха, в которой помимо феодальных отношений были свои представления о гуманизме и истории. Да и сами феодальные отношения, сменившие рабовладение, в свое время были колоссальным шагом вперед. Более того, любая реальная историческая эпоха, включая хоть рабовладение, хоть первобытнообщинный строй, потому и историческая, что содержала в себе то или иное представление о гуманизме и истории или хотя бы зачатки оных. В противном случае современного человечества бы просто не было.

Что же касается ислама, то фактом является его бурное развитие в средние века, когда на определенном этапе исламские страны в своем развитии во многом опережали средневековую Европу. Иными словами, контрмодернисткие мечты о некоей незапятнанной развитием, историей и гуманизмом древности во многом сродни фильмам и литературе жанра фэнтези. И тут бандеровский бред про то, что древние укры якобы вырыли Черное море, — только один из наиболее ярких примеров.

Если же говорить о более глубинном смысле контрмодерна, то он, конечно, грезит не о средневековье и не о реальной исторической архаике, а о вторичном упрощении, ведущем к небытию. Ведь историей и усложнением форм по-настоящему не запятнано только оно. Поэтому «фэнтезийная» составляющая в контрмодернистском проекте совсем не случайна, ибо она призвана элиминировать реальность, то есть всё историческое и подлинное.

Согласно этому пониманию, контрмодернисты, воюя с историей, гуманизмом и развитием, на словах во всю проклинают западную цивилизацию, ибо она является сосредоточием прогресса и всего того, в чем контрмодерн видит зло. Но уже бандеровская Украина ведет себя не столь однозначно, заигрывает с Западом и даже вроде как хочет в Европу, хотя при этом от вопиюще антизападных ценностей и не думает отказываться, тем более что и сам Запад ценностно дрейфует навстречу… Что же касается исламизма, то он вроде как совсем антизападный и проклинает не только прогресс, но и мутные постмодернисткие западные толпы. Однако факт состоит в том, что в Ливии, Египте, Тунисе, Ираке и других местах имел место стратегический союз постмодернистских сил Запада и контрмодернистского исламизма. И это закономерно.

Постмодерн и контрмодерн сущностно объединяет очень многое: ненависть к истории, гуманизму и развитию, которые видятся «тоталитарными», полное игнорирование исторической реальности, ненависть к любому позитивному альтернативному содержанию, а главное, общее представление о том, что есть некий общий эволюционный процесс, которому мешает человек с его претензиями на свободное и сознательное творение истории.

По всем этим пунктам постмодерн и контрмодерн действуют по-разному, но при этом общее направление у них одно — они устремлены к небытию. Постмодернисты проклинают модерн и любую вертикаль, называя их «тоталитарными», ибо они, с концептуальной точки зрения, не дают работать неким естественным силам демократии. Исламисты, наоборот, хотят установить законы шариата определенного образца и говорят об омерзительности современной цивилизации, которая этому мешает. Но общий враг, повторюсь, у этих братьев-близнецов один и тот же. В первом приближении — это модерн, а во втором — история и развитие. Постмодернисты критикуют модерн за архаичность, а контрмодернисты за цивилизованность и прогресс. Причем при таком раскладе постмодернисты одинаково критикуют за архаичность и модерн, и условный исламизм с той только разницей, что с последним они вступают в не слишком тайный стратегический союз…

С точки зрения древней идеи тождества микро‑ и макрокосма, с которой я начал, этот миропроектный расклад вбирает в себя все три уровня: метафизический, политический и внутренний, духовный. На метафизическом уровне мы видим войну с историей и гуманизмом, на политическом — войну с модернистскими режимами востока, а также с Россией и не столь однозначным Китаем (Китай не прочь возглавить глобальные мегатренды, ибо прекрасно видит, что он в них выигрывает), на личностном же индивидуальном уровне мы в политической и бытовой практике регулярно сталкиваемся с такими постмодернистскими персонажами, как условные Чубайс и Греф, так и с воюющими с ними контрмодернистскими мракобесами, которые выступают против любого развития. Разумеется, в эти мракобесы, одинаково записываются не только разные сумасшедшие, но и те, кто критикует либеральную часть власти с модернистских и тем более прогрессивных позиций. Любой, кто предлагает альтернативу постмодернизму, тут же клеймится как мракобес, который боится вышек 5G, принципиально отказывается от любой вакцинации и любых достижений современности, мечтает везде насадить домострой и вообще является необразованным дикарем. Приведу два показательных примера.

Как-то мне на глаза попался видеоролик, в котором была показана встреча с общественностью представителя от «Единой России» в одном провинциальном городе. Общественность негодовала по поводу того, что ей обещали построить то ли водокачку, то ли детский садик (не помню, что именно). В ответ на настойчивые вопросы общественности по конкретному делу представитель власти наконец выпалил: «Вы что? Хотите, чтобы было как на Майдане?» Общественность тут, конечно, несколько опешила, а потом начала смеяться… Но дело не в этом конкретном случае, а в природе ответа представителя власти. Если переводить с постмодернистского языка на русский, то он имел в виду следующее. «Я являюсь представителем власти. Следовательно, я человек современный и устремленный в будущее. В какое именно — черт его знает, но в будущее. Если же кто-то намекает мне, что я, мягко говоря, не чист на руку, то этот кто-то — архаичен. А что такое антивластная архаика я знаю — это Майдан. Стало быть, те, кто обвиняют меня в коррупции, хотят Майдана». То, что подобная логика плюет на реальность, — совершенно закономерно. Причем подобное использование властью ни к селу, ни к городу мантры про Майдан носит далеко не единичный характер.

А еще недавно в интернете широко обсуждалась полемика депутата единороса Александра Хинштейна и предпринимателя Игоря Ашманова по поводу цифровизации образования в рамках расширенного заседания Комитета по информационной политике, информационным технологиям и связи. Эта полемика вызвала столь широкий резонанс, что видеозапись была спешно удалена с сайта Госдумы.

Руководителя компании «Ашманов и партнёры», специализирующейся в области информационных технологий, Игоря Ашманова обвинить в причастности к мракобесию столь же сложно, как обвинить в желании устроить Майдан тех, кто просто спрашивает власть о выполнении конкретного обещания. Но если очень хочется, то можно.

Один из главных тезисов Ашманова состоял в том, что к обсуждению столь важного вопроса, как образование и применение в этой сфере цифровых технологий, необходимо привлечь широкую родительскую общественность. Кроме того, Ашманов деликатно усомнился в безопасности проталкиваемых цифровых технологий. Что на это ответил Хинштейн? Меня сейчас не столько интересует суть полемики, сколько очень показательные приемы, которые были использованы против Ашманова. Я сейчас процитирую несколько реплик Хинштейна, а потом прокомментирую их с точки зрения нашей темы.

На компетентное горячее выступление Ашманова Хинштейн отреагировал так: «Мне всегда нравятся люди, которые сами себя в чем-то убеждают, а дальше сами себя в чем-то заводят». И далее: «У нас нет с вами дискуссии, потому что вы спорите с тем, чего не существует». Все эти фразы — типичны. Тот, кто их употребляет, в подавляющем большинстве случаев, реагирует не на содержание, а просто на угрозу своей позиции. Спору нет, сумасшедшие иногда действительно «заводятся» и спорят с выдуманными фантомами. Но Ашманов не сумасшедший, и каждый в этом может убедиться. Хинштейн же просто на автомате занимается шельмованием оппонента, беспричинно обвиняя его в неадекватности, то есть, как мы понимаем, пытается навесить на него ярлык контрмодерна. Далее черты несуществующей у Ашманова дикости Хинштейн пытается наращивать: «Вы лучше министра знаете, что происходит у него в министерстве». «Я не сомневаюсь, что вы в принципе в целом лучше знаете, как устроена жизнь».

После данного беспочвенного обвинения оппонента в самодурстве Хинштейн говорит одну из важнейших фраз: «Вы закончите свое эмоциональное выступление, и я вам отвечу на все вопросы». Обвинение в эмоциональности — одна из главных черт постмодернизма, ибо в отсутствии идей, смыслов и самой реальности беспокоиться о чем-либо, в том числе и об образовании детей, могут только дикари. Современные же люди должны быть холодны. Дикари же, разумеется, по определению не могут предложить никакого конструктива, а если они, упаси бог, что-то и предлагают, то это надо пропустить мимо ушей: «Когда что-то критикуешь, по крайней мере, я по этому пути стараюсь всегда идти, надо что-то предлагать. Я из вашего выступления, честно говоря, предложений не услышал», — говорит Хинштейн.

А дальше он вытворил уж совсем хамскую и одновременно постмодернистскую выходку: «Я сначала отвечу на ваши, на мой взгляд, необоснованные нападки, а затем прокомментирую в общем ситуацию и передам слово следующему выступающему». Перевожу с постмодернистского языка на русский. «Я демократ и потому слушаю даже дикаря, который не знает о том, что может быть только личное мнение, которое не может ни в коем случае претендовать на общезначимость. Дикарь горячится и пытается что-то доказать. Он не понимает, что есть мегатренд, который ведет в цифровизацию, и обессмысливание всего и вся. Ну что ж? Дам дикарю высказаться, ибо такова процедура, успокою его буйство, поелику возможно, а потом передам слово следующему, который, в свою очередь, выскажет очередное ни на что не влияющее мнение, как все мнения на свете».

В итоге один из помощников Хинштейна пообещал провести быстрый интернет-опрос по цифровизации. После чего Хинштейн пояснил «дикарю» Ашманову: «Видите? Корректно, вежливо, культурно можно всего достичь, без крика и истерии». Ну разумеется! Человек с другой позицией может быть только некорректным, невежливым и некультурным. Он может только кричать и истерить. И неважно, что всего этого оппонент начисто лишен, а ты, наоборот, всеми этими скверностями наделен. Ведь ты власть, а следовательно, ты современен, культурен, корректен и совершенно спокоен…

Если приглядеться внимательней к современной политике, то спор между оппонентами почти полностью состоит из подобной россыпи постмодернистских штампов. Слышать оппонента и реагировать на его содержание совсем необязательно и даже вредно, ибо реальность никого не интересует, а результат политических баталий определяет сумма политтехнологий. Да, собственно, почти никто никакое содержание и не предъявляет. Что в содержательном смысле предъявляет Жириновский? А «Единая Россия»? Концептуальные статьи из политиков-тяжеловесов время от времени пишет Путин, да у Зюганова существует ненавистная ему же самому идеологическая обязаловка по использованию марксистско-ленинской риторики. Но никакой жизни «пламенных идей», без которых полноценная политика невозможна, нет и в помине. Общество к идеологии индифферентно.

Многие помнят великую советскую песню «Священная война». Но мало кто обращает внимание на смысл одной из строк:

«Как два различных полюса,

Во всем враждебны мы:

За свет и мир мы боремся,

Они — за царство тьмы.

Дадим отпор душителям

Всех пламенных идей,

Насильникам, грабителям,

Мучителям людей»!

Кому отпор дадим? То, что отпор надо дать насильникам, грабителям, мучителям, — понятно. А кому еще? Отпор следует дать «душителям всех пламенных идей». В 1941—1945 мы этот отпор дали. А сегодня союз постмодерна и контрмодерна задушил все идеи и пламенные идеи в первую очередь. А коли так, то приход насильников и мучителей не за горами, причем в глобальном масштабе, только без пламенных идей отвечать этому приходу будет некому. Постмодернистское болото на то и болото, что на вызовы отвечать неспособно. Да и как давать отпор душителям идей, если мы сами в себе же идеи по факту и душим? Стало быть, на ту миропроектную карту, внутри которой места для России нет, мы уже согласились? Ведь это всё не только про большую геополитику, но и про каждого из нас лично. Во всяком случае так рекомендует смотреть на это мировая культура…