США нужна стратегия борьбы и сотрудничества с КНР и Россией — Strategist

На протяжении четырех десятилетий Холодной войны у США была военно-политическая стратегия, направленная на сдерживание могущества Советского Союза. Однако к 1990-м годам, после распада СССР, Вашингтон лишился этой путеводной звезды. После террористических актов 11 сентября 2001 года администрация президента СШАДжорджа Буша — младшего попыталась заполнить образовавшуюся пустоту стратегией, которую она назвала «глобальной войной с террором».

Из-за такого подхода стало непонятно, к каким целям нужно стремиться, из-за него же США оказались втянутыми в длительные войны в малозначительных местах планеты, вроде Афганистана и Ирака. В 2017 году США вернулись к «противостоянию великих держав», на этот раз с Китаем, пишет профессор Гарвардского университета Джозеф Най в статье, вышедшей 3 августа в The Strategist.

Военно-политическая стратегия США, в основе которой лежит конкуренция великих держав, имеет то преимущество, что она сосредоточена на основных угрозах безопасности, экономике и ценностям Америки. Хотя терроризм по-прежнему остается проблемой, к которой Вашингтон должен относиться серьезно, он представляет меньшую угрозу, чем великие державы-конкуренты.

Терроризм похож на джиу-джитсу, в котором слабый противник обращает силу более крупного игрока против него же. В то время как жертвами терактов 11 сентября 2001 года стали более 2,6 тыс. граждан США, в «бесконечных войнах», которые США развязали в ответ на этот акт насилия, погибло еще больше людей, не говоря уже о триллионных убытках. В то время как администрация Барака Обамы пыталась переориентироваться на Азию — самую быстроразвивающуюся часть мировой экономики, — из-за наследия глобальной войны с террором США так и не смогли выбраться из трясины на Ближнем Востоке.

Благодаря стратегии соперничества великих держав США могли бы переориентироваться, однако страна сталкивается с двумя проблемами. Прежде всего, такая концепция объединяет очень разные типы стран: Россия — это держава, находящаяся в упадке, тогда как Китай относится к восходящим. США должны осознавать уникальный характер угрозы, которую представляет Россия.

Как, к своему сожалению, обнаружил мир в 1914 году, накануне Первой мировой войны, приходящая в упадок держава — Австро-Венгрия — иногда может быть наиболее склонной к риску в конфликте. Сегодня Россия демонстрирует демографический и экономический спад, тем не менее у нее по-прежнему имеются огромные ресурсы, которые Москва может использовать, чтобы вставить палки в колеса в целом ряде вопросов — от контроля над ядерным оружием и киберконфликтов до Ближнего Востока. В связи с этим США нужна стратегия в отношении России, которая бы не толкала Москву в объятия Пекина.

Вторая проблема заключается в том, что концепция соперничества великих держав недостаточно предупреждает о новом типе угрозы, с которой сталкивается международное сообщество. Национальная безопасность и глобальная политическая повестка дня изменились с 1914 по 1945 год, но в настоящее время стратегия США недооценивает новые угрозы, исходящие от экологической глобализации. Глобальное изменение климата обойдется в триллионы долларов и может нанести ущерб масштаба войны. Кроме того, пандемия COVID-19 уже убила больше американцев, чем все войны страны вместе взятые с 1945 года.

Тем не менее в рамках нынешней стратегии США бюджет Пентагона более чем в 100 раз превышает бюджет центров США по контролю и профилактике заболеваний и в 25 раз превышает бюджет национальных институтов здравоохранения. Бывший министр финансов США Лоуренс Х. Саммерс и другие экономисты недавно призвали к созданию фонда глобальных угроз здоровью в размере $10 млрд в год, что «ничтожно по сравнению с $10 трлн, которые правительства уже потратили в результате кризиса COVID-19».

Между тем в США обсуждают, как вести себя с Китаем. Некоторые политики и аналитики называют нынешнюю ситуацию «новой холодной войной», но втягивание Китая в эти идеологические рамки искажает реальную стратегическую проблему, с которой сталкивается Вашингтон. У США и Советского Союза было мало двусторонних торговых или социальных контактов, тогда как Америка и ее союзники активно торгуют с Китаем и принимают несколько сотен тысяч китайских студентов в свои университеты. Председатель КНР Си Цзиньпин — это не Иосиф Сталин, а китайская система — не марксистско-ленинская, а «рыночная ленинская» — форма государственного капитализма, основанная на сочетании государственных и частных фирм, подчиненных авторитарной партийной элите.

Кроме того, Китай в настоящее время является крупнейшим торговым партнером большего числа стран, чем США. Америка может отделить риски безопасности, такие как Huawei, от своей телекоммуникационной сети 5G, но попытки сократить всю торговлю с Китаем обойдутся слишком дорого. И даже если бы разрыв экономической взаимозависимости был возможен, Вашингтон не смог бы разорвать «экологическую» взаимозависимость, подчиняющуюся законам биологии и физики, нежели политики.

Поскольку Америка не может справиться с изменением климата или пандемиями в одиночку, она должна понимать, что одни формы власти должны осуществляться совместно с другими. Решение этих глобальных проблем потребует от США сотрудничества с Китаем в то же время, когда они находятся в противостоянии с китайским флотом за защиту свободы судоходства в Южно-Китайском море. Если Китай не сможет разделить эти вопросы и откажется от сотрудничества, он навредит сам себе.

Хорошая стратегия конкуренции между великими державами требует тщательной всесторонней оценки. Недооценка порождает самоуспокоенность, а переоценка порождает страх. И то, и другое может привести к просчету.

Китай является второй по величине экономикой мира, и его ВВП (по рыночным обменным курсам) может превысить ВВП США к 2030-м годам. Но даже если это произойдет, доход на душу населения в Китае останется менее четверти дохода США, и страна столкнется с рядом экономических, демографических и политических проблем. Темпы экономического роста замедляются, численность рабочей силы достигла пика в 2011 году, и у Пекина мало политических союзников. Если США, Япония и Европа будут координировать свою политику, они по-прежнему будут представлять самую большую часть мировой экономики и будут иметь возможность организовать основанный на правилах международный порядок, способный формировать поведение Китая. Этот альянс лежит в основе стратегии ответа на усиление Китая.

Как утверждает бывший премьер-министр Австралии Кевин Радд, целью соперничества великих держав с Китаем является не полная победа над существующей угрозой, а, скорее, «контролируемое стратегическое соревнование». Такой подход потребует от Америки и ее союзников не демонизировать Китай. Напротив, они должны рассматривать отношения как «совместное соперничество», которое требует равного внимания как к соперничеству, так и к сотрудничеству.