«Браво Гоголю!»

Гастроли Тбилисского государственного академического русского драматического театра имени А.С. Грибоедова на сцене «Балтийского дома» со спектаклем «Записки сумасшедшего» — явление неоднозначное. С одной стороны, конечно, очень долгожданное — российский зритель не видел грибоедовцев уже почти два года. С другой — очень трудное, в первую очередь по энергетическим затратам труппы, в силу сложнейшей схемы перелетов — Тбилиси — Рига — Санкт-Петербург, Санкт-Петербург — Варшава — Тбилиси.

Но, тем не менее, мы дождались и наконец увидели этот спектакль в рамках Международного театрального фестиваля «Встречи в России».

«Это практически монолог Валерия Харютченко — Поприщина, импровизированно озвучившего гениального провидца Гоголя, предсказавшего и то, что творилось во времена Булгакова, писавшего «Театральный роман», и то, что сейчас вокруг нас, и до сих пор, когда в Англии нюхают табак, во Франции чихают, а месяца и дня как не было, так и нет», — написала на своей странице в социальной сети член Международной ассоциации искусствоведов, старший научный сотрудник, хранитель Русского музея Елена Чурилова.

О том, как создавался это великолепный спектакль, с корреспондентом ИА REGNUM побеседовал ведущий актер Грибоедовского театра, обладатель грузинского Ордена Чести, российского Ордена Дружбы и медали Пушкина Валерий Харютченко.

Артист работает в театре имени Грибоедова с 1971 года, и говорит об этом так: «Я так давно служу в нашем театре, что сыграл в пьесе Александра Вампилова «Старший сын» и Бусыгина, и Сарафанова».

ИА REGNUM: Валерий Дмитриевич, так много изменилось за этот необычный год. Как Вы зиму пережили? Чем спасались в отнюдь не театральных «предложенных обстоятельствах»? Как удалось «не упустить» спектакль?

Валерий Харютченко: Единственное, что держало, — это работа. К началу пандемии мы почти довели спектакль «Записки сумасшедшего» до конца. Нам не хватило буквально недели до начала самоизоляции, чтобы закончить его, технически завершить. А потом случилась эта остановка, и чтобы не терять сделанного, моя супруга, Инна, садилась за компьютер, запускала фонограмму, и я проигрывал весь спектакль от начала до конца, как говорится, «на полную катушку». Конечно, очень трудно было держать «на плаву» и настрой, и темпоритм. Но именно эти домашние репетиции нам очень помогли.

ИА REGNUM: Наверное, это помогло Вам и текст удержать в памяти? Ведь объем гоголевского текста в спектакле «Записки сумасшедшего», не побоюсь этого слова, просто сумасшедший…

Валерий Харютченко: Да, партитура огромная.

ИА REGNUM: И вот Вы в театре «Балтийский дом» в Санкт-Петербурге, и приняты с огромным воодушевлением и благодарностью публики… Какие впечатления?

Валерий Харютченко: Целый год ждали мы этой поездки в Санкт-Петербург, на уже полюбившийся фестиваль «Встречи в России». Я получил колоссальный заряд позитива. Для меня, русского человека, встреча с соотечественниками очень важна. Вписаться в ауру Петербурга, города Гоголя, Достоевского, Пушкина — задача непростая. Когда мы начали работу над спектаклем «Записки сумасшедшего», я сказал Гоги Маргвелашвили, предложившему мне эту суперсложную роль, что играть это нельзя — этим можно только дышать. С радостью могу сказать, что наше дыхание соединилось с дыханием зрителей, а дух Гоголя витал над малой сценой «Балтийского дома». Я это ощутил, поскольку, как Аксентий Поприщин, иногда начинаю видеть и слышать что-то особенное. А еще особенным был сам город, солнечный и добрый. Люди на улице излучали тепло и дружелюбие. В общем, я очень доволен.

А трудность заключалась в том, что в тбилисском Грибоедовском театре география сцены другая. Пришлось быстро решать много технических вопросов, но коллеги нас поддержали, и всё удалось.

ИА REGNUM: Насколько я понимаю, до приезда в Санкт-Петербург Вы уже сыграли спектакль «Записки сумасшедшего» в Тбилиси?

Валерий Харютченко: Да, два раза.

ИА REGNUM: Как принял спектакль тбилисский зритель?

Как говорит наш директор, зритель голосует билетами и букетами. В данном случае зрительское голосование прошло на «ура».

ИА REGNUM: А что еще театр готовил в этот год? Как мы слышали, «Пиковую даму»?

Валерий Харютченко: Такие планы были. Но театр временно отказался от этой идеи — она требует очень серьезного финансирования, а мы, как и все, не играли, а значит, и не зарабатывали, больше года. Сейчас Автандил Варсимашвили приступил к репетициям спектакля по циклу рассказов Ивана Бунина «Темные аллеи». А один из наших молодых режиссеров уже выпустил спектакль по Михаилу Булгакову «Иван Васильевич».

ИА REGNUM: Есть ли какие-то послабления в карантинных мерах?

Валерий Харютченко: Когда мы уезжали в Санкт-Петербург, в стране действовал «комендантский час» с 21:00. Какие уж тут вечерние спектакли? Например, 8 мая мы должны были снова сыграть «Записки сумасшедшего», но тут остановили работу всего общественного транспорта, и публика не смогла себе позволить прийти на вечерний спектакль, а главное — потом без рисков добраться домой.

ИА REGNUM: Печально. Но оставим грустные мысли. Каковы глобальные планы?

Валерий Харютченко: Работа с Автандилом Варсимашвили — Иван Бунин, «Темные аллеи». Георгий Маргвелашвили собирается ставить одну из глав «Братьев Карамазовых» и намерен занять меня в этой работе.

ИА REGNUM: А Ваши личные постановки, Валерий?

Валерий Харютченко: Мои постановки? У меня дома есть своеобразная «стена радости и плача». На ней — афиши тех спектаклей, которые я сотворил в плане режиссуры… Например, спектакль «Мне скучно, Бес… Чур, чур меня!» по «Маленьким трагедиям» Александра Сергеевича Пушкина. Его я сделал, как всегда, экспериментально. Это был моноспектакль, с ним меня пригласили на фестиваль Solo в Москву в 2009 году.

В 2012 году поставил постреалистическую фантасмагорию «Мистическая ночь с Сергеем Есениным, или Прыжок в самого себя» по собственной пьесе — премьера спектакля состоялась в рамках Тбилисского международного театрального фестиваля.

Несмотря на мои немалые годы, я всё же решился окончить магистратуру Государственного университета театра и кино имени Руставели и в 2019 году получил диплом. Дипломный спектакль — «Зона турбулентности, или В поисках потерянного рая» по мотивам пьесы «Что случилось в зоопарке?» Эдварда Олби. Я вывел там двух Джерри, двух Питеров — в общем, четверку главных персонажей. Спектакль сразу же пригласили на Тбилисский международный фестиваль искусств имени Михаила Туманишвили GIFT, мы его сыграли, и он вызвал большой интерес у зрителя.

Из области моих очередных «иллюзий» — постановка спектакля по пьесе Леонида Андреева «Любовь к ближнему».

ИА REGNUM: Валерий Дмитриевич, Вы же еще ставили спектакль по мотивам произведений Рэя Брэдбери…

Валерий Харютченко: Да, «Заплыв по реке забвения». Это было в 1991 году. Видимо, я проявил какие-то чудеса настойчивости, хотя никакими административными качествами не обладаю, и постановку включили в репертуарный план. Сценографом и дизайнером по костюмам была талантливый художник Лариса Федоренко. Музыку написал мой брат, ученик Арама Хачатуряна, композитор Александр Харютченко. На прогон пришел представитель какой-то особой комиссии, которая ездила по стране, смотрела спектакли по произведениям американских авторов. Посмотрел и сказал, что в Калифорнии планируется проведение фестиваля, и что «этот товар подойдет». Это тоже была экспериментальная постановка, как и всё, что я делаю как режиссер.

ИА REGNUM: И какова была дальнейшая судьба этого спектакля?

Валерий Харютченко: Всё было непросто… Исполнительница главной роли Милдрет то уходила из театра, то возвращалась с условием, что будет работать только в моем спектакле. В таких условиях было очень трудно сохранять спектакль. И вообще, эксперимент всегда воспринимается сложно. Тебе говорят: «Что ты мудрствуешь? Зачем философствуешь? Смотри на всё попроще». Но так не у всех получается. Название «Заплыв по реке забвения» оказалось не случайным. Мы должны были поехать на гастроли по Сибири. Но в какой-то момент я понял, что спектакль в поездку не берут. И тогда я зашел в дирекцию и прямо спросил, что же происходит? А мне сказали: «Тебя не поймут. Разве что в новосибирском Академгородке».

ИА REGNUM: Ну так, а чего еще хотеть?

Валерий Харютченко: Вот-вот, именно. А вы чего хотите? Кальку? Или вы хотите, чтобы люди думали?

ИА REGNUM: И что было дальше?

Валерий Харютченко: У меня еще какое-то время была надежда, иллюзия, что мы поедем в Калифорнию, и я подготовил письмо РэюБрэдбери, в надежде, что он приедет на фестиваль, увидит наш спектакль… Таким образом попытался бы привлечь его внимание. Но тут в Грузии началась война.

ИА REGNUM: Стало не до международного культурного обмена…

Валерий Харютченко: Да, конечно. И этот дурдом продолжается. Но тексты Рэя Брэдбери — ведь это же пророчества. И это так близко к нашим «Запискам сумасшедшего». Что значит «Земля хочет сесть на Луну»? Что значит в тексте «двухтысячный год»? Это метафоры, и одновременно — вопрос безумия. Ведь Гоголь, написав «Записки сумасшедшего» в 25 лет, в 42 года закончил, как Аксентий Поприщин, — в клинике для психически больных… Это была его судьба.

ИА REGNUM: Правда, что у спектакля «Записки сумасшедшего» есть необычные, почти мистические свойства? Меняются слова, совершенно неожиданно меняются смысловые акценты… В чём тайна этого спектакля, почему мы, зрители, так растеряны, когда видим его?

Валерий Харютченко: По теории Вернадского, нашу землю окутывает некое энергетическое поле, ноосфера, а в ней — вся информация обо всём, этакий космической компьютер, а может, и сам Бог. Что это? Вымысел гения или сама реальность? Тот же вопрос: что было раньше — курица или яйцо? Есть личности, которым дано считывать некую информацию, Гоголь — из них. А в каждом из нас, в нашем подсознании, тоже дремлют эти свойства, и мы их иногда смутно ощущаем. Но стоит рассказать об этом кому-то, сочтут либо фантазером, либо немного сумасшедшим. Вот мы и таимся друг от друга, конечно, кроме поэтов. Думаю, это нас как-то объединяет. Парадоксально, но, не признаваясь себе, мы ощущаем бунтующего Поприщина почти как самих себя. Потому и сопереживаем. Браво Гоголю!