Итоги уходящего 2020 года: взгляд из Пекина

В Китае одновременно с объявлением о предстоящем 31 декабря телевизионном обращении лидера страны Си Цзиньпина в связи новогодним праздником, опубликован перечень самых важных мировых событий и тенденций уходящего 2020 года. Список представлен информационным официозом — агентством Синьхуа. Поскольку международные приоритеты в Поднебесной существенно отличаются от Запада, даже акценты общепризнанных событий обычно расставляются иначе, российской аудитории небезынтересно будет узнать, что же считают главным и наиболее важным в этой стране, которая является ближайшим стратегическим партнером и союзником России.

Главным событием №1 ожидаемо названа эпидемия коронавируса, которая именуется «проверкой государств на прочность». Отмечается, что общее количество заболевших в мире только по официальным данным ВОЗ превысило 80 млн человек, а число погибших составило почти 1,8 млн. Подчеркнув беспрецедентные масштабы китайской гуманитарной операции по оказанию помощи другим странам в борьбе с эпидемией, Синьхуа обращает внимание на деструктивную позицию США. Характеризуя ее как «политический вирус», китайская сторона отмечает большой масштаб негативных последствий американской позиции для международного противоэпидемического сотрудничества. Пекин можно понять: относительно быстрое преодоление весенней ковид-вспышки в Поднебесной и отсутствие в стране эпидемической «второй волны», охватившей большинство развитых стран мира, резко контрастирует с размерами вирусной катастрофы в США, стране — источнике «политического вируса». Между строк китайской аналитики неизменно сквозит понимание того, что основные аспекты эпидемии, связанные с большой политикой, выдают стремление Вашингтона перевалить ответственность за это событие с больной головы на здоровую, то есть с американской на китайскую. Еще в феврале, на пике уханьского карантина, посол КНР в России Чжан Ханьхуэй приводил статистику, в соответствии с которой количество жертв «сезонного гриппа» в США на тот момент уже доходило до 14 тыс. человек. Все ли они погибли именно от гриппа, или настоящим источником ковида являются Штаты? — этот вопрос китайская сторона оставляет без ответа, но именно оставляет его, а не снимает с повестки дня. И думается, это справедливо.

Вторым по важности событием Пекин называет мартовскую инициативу Си Цзиньпина о создании единой системы глобального здравоохранения, которую он затем на саммите «Группы двадцати» в ноябре предложил применить для оценки персональных эпидемических рисков. С одной стороны, идеологема о «сообществе единой судьбы человечества», выдвинутая китайским лидером в контексте перехода от создания в стране общества «среднего достатка» к развернутому социалистическому строительству, — серьезная и аргументированная альтернатива захлестнувшему мир «дикому капитализму». С другой стороны, возможное ущемление гражданских прав, которыми неизбежно сопровождается любая система персональной идентификации, которая именно поэтому не принимается религиозной традицией, диктует неоднозначное отношение к этой инициативе. И если говорить о социализме взамен капитализма, то начинать все-таки нужно, видимо, не с проблематичных, а с безусловных вещей. С таких, что на примере самого Китая уже доказали безусловные преимущества социализма, например, с очень успешных итогов борьбы в стране с бедностью и нищетой, которая выступает своего рода символом восстановления социальной справедливости.

На третьем месте в «табели о рангах» мировых событий 2020 года, по версии Синьхуа, — «облачная» противовирусная дипломатия Си Цзиньпина, начало которой, как отмечается, было положено 26 марта выступлением на экстренном «противоэпидемическом» саммите все той же «двадцатки». Тема эпидемии при поддержке Китая и его лидера была поставлена в центр деятельности ВОЗ, стала ключевым вопросом саммита Китай — Африка, послужила ядром целого ряда двусторонних мероприятий и встреч, посвященных отмечавшему в этом году 75-летию ООН. Отдельная часть этого пункта китайской стороной посвящена быстрому и динамичному развитию отношений КНР с Российской Федерацией. Процитируем: «Под стратегическим руководством лидеров КНР и РФ китайско-российские отношения всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающие в новую эпоху, продемонстрировали стабильность, прочность, устойчивость, мощную жизненную силу и способность противостоять давлению». Здесь, как говорится, ни прибавить, ни убавить.

Четвертая позиция среди мировых событий отведена волнениям в США, связанным с леворадикальным движением BLM, причем Синьхуа подчеркивает, что вызвавшие их противоречия носили расовый характер, обращая тем самым внимание на дискриминационный, несправедливый внутренний характер американского общества. Системный характер этих противоречий, по мнению китайской стороны, является фактором, существенно углубляющим существующий в США социальный раскол. Здесь хотелось бы пояснить, что мы, в России, на эти вопросы смотрим несколько иначе, отдавая отчет в том, что вакханалия, которую устроили погромщики из BLM, имеет не столько расовую, сколько политическую природу. И отражает ту борьбу, в том числе предвыборную, которую вели против Дональда Трампа концептуальные центры «глубинного государства», тесно связанные с Демократической партией. Однако следует понимать, что «сто лет унижений», которым подвергался Китай после Опиумных войн XIX века, когда ведущие западные державы по сути превратили его в полуколонию, навязав грабительские и унизительные договоры и правила игры, не могли не оставить глубокого отпечатка в национальном менталитете. Разрыв с последствиями этой трагедии для Китая важен как с социальной точки зрения, отражающей противостояние социализма капитализму, так, не меньше, а возможно и больше, с национальной. В китайском прочтении та эксплуатация, которой он подвергался почти столетие, до самого создания в 1949 году КНР, воспринималась через призму не только этнической, но и расовой подоплеки. И эту часть исторической памяти китайского народа, которую нам транслирует Синьхуа, как минимум нужно понимать и уважать, осознавая, что за ней стоят коллективная и личные трагедии десятков и сотен миллионов людей, безвременно оборванные жизни, искалеченные судьбы, фрагментация страны и т. д.

Пятым годовым событием в перечне Синьхуа названа досрочная отставка японского экс-премьера Синдзо Абэ и избрание вместо него лидером правящей ЛДП и новым премьер-министром Есихидэ Суга. Китайская сторона всячески подчеркивает, что от перемены мест этих «слагаемых» сумма не изменилась, и кабинет Суга проводит ту же самую политику, что и кабинет Абэ, а сам новый премьер не скрывает преемственный характер своей политики прежней «генеральной линии», особенно в сфере дипломатии и безопасности. Авторы материала не расшифровывают этот тезис, хотя понятно, что от политики Токио за версту веет махровым реваншизмом. Российская и китайская позиции и по отношению к этой линии связаны, во-первых, с вопросами исторической памяти. Япония — единственная бывшая страна-агрессор, одна из инициаторов и поджигателей Второй мировой войны, которая, по сути, отказывается признавать ее итоги. И понятно, что прикрывается она при этом американо-японским военным союзом, который и является краеугольным камнем японской «политики безопасности», а заодно и утверждает по сути побежденный и оккупированный статус Токио по отношению к Вашингтону. Во-вторых, Москву и Пекин в равной мере беспокоит фактическое возрождение реваншистского милитаризма Японии, сохраняющей и обостряющей территориальные противоречия как с Россией, так и с КНР, которые она пытается решить в свою пользу и за счет наших двух стран. В-третьих, продолжается милитаризация Японии, связанная с ползучим пересмотром «мирных» положений ее конституции 1947 года, написанной под диктовку оккупационной администрации американского генерала Макартура, и на это сегодня закрывают глаза именно американские оккупанты. И понятно, почему они это делают: Токио — не просто «дальневосточная Англия» с его статусом «непотопляемого авианосца» США, это еще и мощная промышленная и военная держава, руками которой Белый дом, Госдеп и Пентагон, возможно, собираются разрешать свои противоречия с потенциальными противниками, в списке которых Россия и Китай занимают первые и ключевые позиции.

Шестое событие — поддержка Генеральной Ассамблеей ООН на ее юбилейной, 75-й сессии многостороннего принципа современного устройства мира, который исключает доминирование одной сверхдержавы, и понятно, что это является серьезным ударом по интересам и международному престижу США, объективно ослабляя вашингтонские амбиции в мире. «Международный консенсус» по углублению реформы системы глобального управления, поддержанный генсеком ООН Антониу Гутерришем, для Китая важен ввиду того, какое он вкладывает содержание в этот тезис. Китайская дипломатия в настоящее время продолжает настаивать на поэтапном расширении допуска развивающихся стран, неформальным лидером которых является Пекин, к рычагам принятия ключевых международных решений. Путь к этому видится в интернационализации управления глобальными институтами, внутри которых, по мнению Китая, Запад должен подвинуться, умерить амбиции и перейти к более справедливому и равноправному диалогу и распределению власти и влияния. Китай не обольщается, понимая, что добром Запад на это не пойдет. Поэтому пропагандистский нажим на Вашингтон и другие западные столицы коллективными усилиями «третьего мира» Поднебесная дополняет строительством параллельной системы институтов, внутри которой уже можно назвать Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, Новый банк развития БРИКС, а также международные организации и объединения — ШОС и тот же БРИКС.

Важнейшей частью этой стороны вопроса является несколько упущенное, на наш взгляд, Синьхуа совместное с Россией отстаивание исторической памяти, о котором договорились лидеры наших стран — Владимир Путин и Си Цзиньпин — в дни празднования Великой Победы во Второй мировой войне.

К седьмому важнейшему событию отнесен сентябрьско-октябрьский вооруженный конфликт в Нагорном Карабахе, результатом которого стало существенное изменение баланса региональных сил, а также — это особенно важно подчеркнуть — существенное укрепление позиции и влияния России, занявшей принципиальную позицию по остановке военных действий. Китайская сторона указывает, что осенний военный кризис в зоне карабахского конфликта потребовал более широкой координации России и Турции. Здесь, однако, следует подчеркнуть и еще одну вещь, которую наши китайские коллеги, возможно, недооценивают. Ход и исход военных действий показал, что путей достижения компромисса в регионе между соседями как не было, так и нет; не в состоянии повлиять на это и внерегиональные игроки, подобные Турции и тем более США. Главная проблема Анкары в том, что дальнейшее укрепление ее влияния в Азербайджане грозит этой постсоветской республике «шагреневым» сокращением или даже утратой суверенитета и превращением в турецкую провинцию. В Баку это хорошо осознают, поэтому и выбрали именно трех-, а не четырехсторонний, с участием Турции, формат кризисного урегулирования, по сути отстранив от него внешние силы. Следовательно, в Баку более, чем в продолжающем фронду Ереване, по умолчанию признается, что мир в Закавказье возможен только при лидирующей роли России, исторически, из века в век, отвечающей за стабильность этого региона. И если говорить о недавней войне в Нагорном Карабахе, то это главный из нее вывод.

Восьмым важнейшим событием в мире Синьхуа называет «вирусную» рецессию мировой экономики. Со ссылкой на данные МВФ указывается, что сокращение глобального ВВП на 4,4% является худшим падением мировой экономики со времен Великой депрессии конца 20-х и 30-х годов прошлого столетия. Авторы материала подчеркивают, что хотя до экономического «выздоровления» еще далеко, нужно видеть и позитивные моменты, связанные с быстрым развитием в условиях пандемического кризиса прикладного применения новых технологий, а также «бесконтактной» экономики.

Девятое место отведено недавнему подписанию ВРЭП — соглашения о Всестороннем региональном экономическом партнерстве, которое объединило в рамках Юга и Юго-Востока Азии в единую зону свободной торговли (ЗСТ) Китай с рядом других стран. Прежде всего, с «десяткой» АСЕАН, сближение с которыми Пекина является важным фактором региональной и глобальной стабильности уже потому, что существенно ограничивает в этом регионе возможности, в том числе военные, Вашингтона. А также с некоторыми американскими сателлитами — Японией, Южной Кореей, Австралией, Новой Зеландией и с Индией, участником ШОС и БРИКС, которая одновременно все более тяготеет в вопросах безопасности к США, и это их сближение носит подчеркнуто антикитайский характер. Синьхуа особо отмечает геоэкономический характер ВРЭП, связанный с расширением свободы мировой торговли и инвестиций, а также придаваемый регионом импульс росту глобальной экономики. Но мы же хорошо понимаем, что существуют и геополитические факторы, которые самым непосредственным образом связаны с оформлением мощнейшей ЗСТ, не уступающей западному ЕС, а также с расширением экономической самостоятельности от США указанных американских сателлитов, прежде всего Токио и Сеула, что обусловлено их сближением с Пекином. Главный урок для России — более интенсивный разворот на Восток и более широкое участие в азиатской интеграции, возможности для которой создаются расширением российско-китайского партнерства и ускоренным сопряжением стратегий «Пояса и пути» и ЕАЭС.

Наконец, десятым по важности мировым событием Синьхуа называет европейскую «фишку» — торговое соглашение между ЕС и Великобританией, которое, по мнению китайской стороны, предотвратило их существенный «взаимный проигрыш» в случае разрыва без этой сделки. Особо отмечается, что Brexit — это фактор, который изменил европейский ландшафт. И тем самым оказал влияние на мировую политику и экономику.

Так видят «карту» мировых событий в Пекине. Вполне логично, что эта карта выглядит китаецентричной. Во-первых, Поднебесная — важнейший центр мировой экономики, причем единственный, который в условиях кризиса умудрился не упасть, как остальные, а сохранил позитивную, пусть и не такую впечатляющую, как ранее, экономическую динамику роста. Во-вторых, Пекин безусловно озабочен расширяющимся противостоянием с США, и в китайских элитах существуют силы, рассчитывающие на потепление двусторонних отношений при Джозефе Байдене. Поскольку никакого смягчения на самом деле не ожидается, а динамика обострения вызвана объективными причинами, которые хорошо отражаются представлениями о «ловушке Фукидида», позиции этих сил в дальнейшем неизбежно подвергнутся эрозии. И будут ослаблены, чему в немалой мере содействуют политические тенденции в Китае, запущенные конституционными изменениями 2018 года. В-третьих, эти тенденции продолжают объективно сближать стратегические интересы и позиции Китая с Россией, превращая их отношения в важнейший стабилизирующий фактор мировой политики и мировой расстановки сил. И в этом смысле китайский взгляд на мировую динамику, откровенно говоря, мало отличается от российского. Разве что наша сторона наделяет ряд представленных позиций взгляда из Пекина собственной, несколько иной перспективой.