Турция пытается втянуть страны Туркестана в свою игру

Резкое обострение конфликта в Нагорном Карабахе и однозначная поддержка позиции Баку со стороны ТЮРКСОЙ (Международная организация тюркской культуры) и Тюркского совета поставили государства Центральной Азии, входящие в так называемый тюркский мир, в сложное положение.

По сути, главенствующая в этих объединениях Турция, с одной стороны, спровоцировала Азербайджан на силовое урегулирование конфликта, с другой — устами подконтрольных ей международных организаций «расписалась» за входящие в них Казахстан, Узбекистан и Киргизию. Нужен ли подобный коллективизм государствам региона?

Новый османский порядок

После распада СССР Турция увидела для себя шанс впервые в истории взять под контроль и включить в свою зону влияния бывшие советские республики Центральной Азии. Еще в начале 90-х экс-премьер-министр Турции Сулейман Демирель говорил, что у его страны появилась уникальная перспектива «определять политическое будущее мусульманских республик СНГ».

В МИД Турции было создано Агентство тюркского сотрудничества и развития (ТIКА), бывший глава которого Абдульхалюк Чей заявил: «Турецкая Республика — преемница великой Османской империи, она должна создать союзное объединение с Азербайджаном, Казахстаном, Узбекистаном, Киргизией и Туркменистаном даже ценой резкой конфронтации с Россией».

Мнением самих республик, только что получивших независимость, хотят ли они строить союзное государство с Турцией, которая будет определять их политическое будущее, поинтересоваться, конечно, забыли. Как и уточнить, какое отношение имеют Казахстан, Киргизия, Узбекистан и Туркменистан к Османской империи, если эти территории никогда не входили в ее состав. Более того, Орда и Османская империя были конкурирующими государствами и находились в состоянии вражды.

Зародившиеся в 90-е годы идеи неоосманизма получили наибольшее развитие после прихода к власти Реджепа Таипа Эрдогана, который отказал народам Центральной Азии в собственной национальной идентичности, называя их «узбекские турки», «киргизские турки», «казахские турки» и т. д. или просто — «внешние турки». Как заявил турецкий лидер на заседании Тюркского совета в 2019 году: «Мы стали одной нацией, пятью государствами. Надеюсь, Туркменистан тоже примкнет к нам, и таким образом мы станем одной нацией, шестью государствами, усилим совместное сотрудничество в регионе».

Для реализации внешнеполитических целей Анкары создан целый ряд международных организаций. Помимо Тюркского совета, это Международная организация тюркской культуры (ТЮРКСОЙ), Турецкое агентство по сотрудничеству и развитию (ТИКА), Парламентская ассамблея тюркоязычных стран, Совет старейшин, Всемирная ассамблея тюркских народов и т. д. Сотрудничество по линии этих организаций осуществляется достаточно успешно, поскольку народы Турции и государств Центральной Азии сближает общность религии, близость языков и принадлежность к одной группе тюркских этносов. Беда в том, что Турция ставит перед собой гораздо более амбициозные задачи, нежели сотрудничество. Вплоть до создания квазигосударства, в которое парадоксальным образом должны войти Азербайджан, все страны Центральной Азии и ряд регионов РФ (Рис. 2), но за скобками почему-то остаются тюрки Афганистана, уйгуры, караимы и т. д.

Это крайне напоминает масштабный геополитический прожект по перекройке карты мира, который несет странам Центральной Азии не только потерю независимости, но и целый ряд войн и конфликтов.

Занимательная геополитическая геометрия

Государства ЦА, которые Анкара видит в составе «Великого Турана», связаны между собой и соседними странами целым рядом договорных обязательств. Казахстан, Узбекистан, Киргизия и Туркменистан (ассоциированный член) входят в СНГ, все они, кроме Туркменистана, являются членами ШОС. Астана и Бишкек входят в ЕАЭС и ОДКБ, Ташкент стал наблюдателем в Евразийском союзе.

Тем не менее в Тюркском совете к 2026−2028 гг. планируется формирование общего рынка товаров, инвестиций, рабочей силы и услуг. Как это соотносится с членством Казахстана и Киргизии в ЕАЭС и статусом наблюдателя Узбекистана в этой организации, вопрос риторический. При этом Турция не является ни для одного из государств ЦА приоритетным экономическим партнером. Посмотрим, какую роль Анкара играет в инвестициях и внешней торговле потенциальных жителей «Великого Турана»:

Страна

Торговля

Инвестиции

Как видим, роль «новой Османской империи» в регионе достаточно скромна. Наиболее значительно Анкара представлена в закрытом Туркменистане. Туркменистан является одним из крупнейших закупщиков турецкого вооружения.

По данным Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI), из всего импортируемого вооружения в Туркменистан 36% поставляется из Турции, а 27% из Китая, 20% из России. Турецкие подрядчики реализовали в Туркменистане 1010 проектов общей стоимостью $47,7 млрд. Пиковым для двухсторонней торговли стал 2014 г., когда объем торговли между двумя странами составил $2,9 млрд., но по итогам 2019 г. он был всего $944 млн. В этом плане Турция тем не менее значительно опережает Россию и страны СНГ.

Большая помощь оказывается и Киргизии. ТИКА реализовала в стране свыше 30 проектов и 324 мероприятия, посвященных различным вопросам развития рыночной инфраструктуры кыргызской экономики. Кыргызстан занимает второе место по количеству реализованных совместно с ТИКА проектов на всем евро-азиатском пространстве. Что касается обороны, то размеры помощи за все годы составили $20 млн.

Сфера обороны и безопасности заслуживает отдельного внимания. Достаточно большие объемы военного и военно-технического сотрудничества со странами ЦА вполне естественны, но Анкара этим не ограничивается. Как заявил турецкий военный эксперт Каан Сарыайдын, 29 октября на саммите Совета сотрудничества тюркоязычных государств будет объявлено о создании объединенной армии тюркских стран.

Как в свое время объяснил посол Турции в Азербайджане Исмаил Альпер Джошгун, речь идет об армии, которая будет координироваться из единого центра. Понятно, какого. По степени объединения вооруженных сил «армия Турана» должна превзойти даже НАТО. По словам дипломата, «порой со стороны создается впечатление, что страны — участницы НАТО имеют единую армию. Однако на самом деле это не так. В случае необходимости провести какую-либо операцию в рамках НАТО, Совет Североатлантического альянса принимает решение об объединении Вооруженных сил стран-участниц, на что требуется время. Для проведения какой-либо операции в рамках НАТО учитываются возможности всех стран — участниц альянса».

Создание такой армии прямо противоречит обязательствам Казахстана и Киргизии перед ОДКБ. Более того, прямо провоцирует эти страны на военные действия против своих союзников.

Азербайджан видит преобразованную в армию «Ассоциацию правоохранительных органов военного статуса Евразии» в качестве инструмента решения Карабахского конфликта. Азербайджанский полковник запаса Шаир Рамалданов считает «армию» необходимой, поскольку «наш северный сосед — Россия — уже создала свою аналогичную организацию. И, к сожалению, вражеская Армения также является членом этой организации. В такой ситуации важно, чтобы и Азербайджан был в составе сильной военной организации». Господин полковник изящно не заметил, что во «вражескую» организацию входят два члена Ассоциации, не испытывающие ни малейшего желания воевать в Нагорном Карабахе.

Необходимо также понимать, что, перефразируя Маяковского, «мы говорим Турция, а подразумеваем НАТО». Несмотря на сложные отношения Анкары со странами альянса, обучение военнослужащих стран ЦА в Турции происходит не только на двустороннем уровне, но и в рамках программ сотрудничества с НАТО, а Турция оплачивает в том числе, и обучение в США и странах Европы. Угроза утечки секретных данных в противостоящий военный союз не может не тревожить Москву.

Стоит вспомнить и конкурирующие энергетические проекты, которые Турция продвигает в ЦА вместе со своими западными союзниками. Это, прежде всего, переориентация энергетических потоков на нефтепровод Баку — Тбилиси — Джейхан и строительство Транскаспийского газопровода.

Все бы хорошо, но пропускная способность данного нефтепровода составляет около 50 млн тонн нефти в год, которые загружены «под завязку», тогда как через Россию Казахстан прокачал в 2018 г. 68,8 млн тонн нефти. Строительство же Транскаспийского газопровода находится под вопросом из-за решительного противодействия Ирана и крайне сдержанной позиции России.

В целом «туранский» проект для региона напоминает пресловутого солдата, с которым целый полк идет не в ногу. Связанные широкой договорно-правовой базой евразийской интеграции, страны ЦА идут параллельным курсом с Россией и Китаем, а также между собой. Турция же не связана с этим широким альянсом никакими обязательствами, кроме партнерства по диалогу с ШОС. И хотя Турция пытается продвинуть свой маршрут в рамках инициативы «Один пояс — один путь» в кооперации с государствами Центральной Азии, гораздо успешнее и плотнее они участвуют в ОПОП без Анкары.

Подмена самоидентификации

То, что Турция недобирает в сфере экономики и безопасности, она пытается компенсировать на уровне формирования сознания населения республик ЦА, прививая им чуждую турецкую идентичность.

Весь регион широко охвачен сетью турецких учебных заведений. В Киргизии, например, на одну российскую школу приходится десять турецких. Как пишет известный востоковед Александр Князев, созданный в 1997 г. для координации работы учреждений образования с турецкой стороны Международный общественный фонд KATEV контролирует 28 казахско-турецких лицеев, Университет имени Сулеймана Демиреля, колледж имени Сулеймана Демиреля, Джамбульский экономический колледж в городе Тараз, начальную школу «Шахлан», международную школу «НурОрда».

В Киргизии в 1992—2012 гг. были открыты 22 лицея сети «Себат», международные школы SilkRoad и Cambridge, а также частный университет «Ататюрк Ала-Тоо» и Турецко-Киргизский университет «Манас».

В Туркмении функционируют 14 туркмено-турецких школ, турецкая начальная школа, образовательный центр «Башкент», Международный туркмено-турецкий университет.

В Ташкенте работает турецкая школа TASKENT TURK OKULU, принято решение об открытии турецкого университета экономики и технологий.

Турецкая система образования представлена двумя основными направлениями: учебными заведениями Фетуллаха Гюлена и государственными вузами Турции. После попытки государственного переворота официальная Анкара потребовала от партнеров в ЦА закрыть «террористические» школы Гюлена — Киргизия отказалась. В остальных странах школы «Нурджулар» перешли на государственные программы обучения, но меньше их не стало.

Независимо от того, принадлежат турецкие учебные заведения Турции или Гюлену, значительное место в воспитательном процессе занимают идеи пантюркизма, неоосманизма и панисламизма. Продвижением турецкого ислама занимается государственное Управление по делам религий «Диянет», имеющее школы в Казахстане и Киргизии.

В Киргизии, в частности, в Ошском университете на теологическом факультете у турецких преподавателей обучается 50 имамов. Студенты из ЦА за счет Диянета посещают религиозные центры Турции. Активно Турция строит и мечети. При турецком финансировании в Казахстане строятся мечети в Нур-Султане, Семипалатинске и Туркестане, Диянет построил соборную мечеть в Бишкеке.

Выпускники турецких школ и вузов, а также протурецкие религиозные деятели постепенно встраиваются в политическое поле государств ЦА, строят научную и общественную карьеру, развивают бизнес, но невольно возникает вопрос об их лояльности странам своего гражданства.

Какое государство они считают своим, Туран или Казахстан? Где их столица, в Анкаре или в Бишкеке? Какую историю они знают лучше, Орды или не имеющей отношения к их предкам Османской империи? Как известно, хочешь победить врага — обучи его детей.

Безусловно, Турция никоим образом не является врагом для стран Центральной Азии, как, впрочем, и для России. Но ценность и родственность «Великого Турана» для стран региона весьма сомнительна, т.к. идет вразрез с их интересами на международном уровне и формирует конфликтный потенциал.

Как верно отмечает ассистент-профессор Высшей школы государственной политики Назарбаев-университета Азиз Бурханов, «если не считать культурно-исторические связи, то потенциал для реальной экономической и политической интеграции тюркских государств довольно ограничен. Например, на пять тюркоязычных стран приходится менее 5 процентов от общего объема внешней торговли Казахстана. Большинство этих стран развивают отношения с другими государствами и интеграционными объединениями, которые для них более приоритетны. Поэтому каких-то больших ожиданий от тюркской интеграции ждать не приходится. Представители политических элит тюркских государств вполне ясно осознают, что участие в тюркском проекте не является (и в обозримой перспективе вряд ли сможет стать) серьезной альтернативой другим интеграционным форматам, в которых участвуют эти страны».

Зачем Туран Анкаре, очень даже понятно. Но ценность этого миража для стран Центральной Азии, которые Турция пытается втянуть в свою игру самолюбия, весьма сомнительна как с точки зрения экономики, так и безопасности. «Дружбой народов» сыт не будешь.