Право на любовь было только в СССР?

Сегодня, как и во времена СССР, когда сравнивают советскую и капиталистические системы, обычно говорят о достижениях технического прогресса, материальной стороне социальных завоеваний и о великой Победе. Однако Победа советского народа над фашизмом носит неотменяемый, ценностный характер. Спасение мира от абсолютного зла важнее любой социалки и технических достижений.

Понимая это, враги России пытаются оторвать Победу от «ужасной» системы, развивая бредовый миф о том, что, мол, народ победил вопреки Сталину и системе. А потом Победу и систему наши противники начинают дискредитировать, так сказать, по отдельности. Касательно Победы говорится, что, конечно, побеждать было надо, но не такими жертвами. Да и Гитлер не сильно от Сталина отличался, а поэтому, в общем-то, не такая уж и ценность эта Победа, ведь воевали «два тоталитаризма»…

Что же касается социалки и достижений прогресса, то о них либо просто врут, либо, если они становятся уж слишком очевидными для аудитории, признают, но говорят, что система была настолько чудовищная, что никакие социальные и технические завоевания ее не оправдывают. А главное, все эти завоевания есть и в капиталистических странах, но только их система, в отличие от советской, не является чудовищной. Стало быть, чтобы было еще лучше, надо было менять систему…

Кроме того, если Победа носит ценностный и вневременной характер, то факт состоит в том, что советская система рухнула, а критерием оценки любой системы, в отличие от ценностей, является эффективность. Как говорят в сходном случае: хороший человек — это не профессия. Стало быть, крах советской системы должен вроде бы однозначно указывать на то, что хотя, может быть, она была и ничего, однако проиграла, а, стало быть, нехороша и переживать по ее поводу бессмысленно.

Однако все дело в том, что не только Победа, но и система носила ценностный, а потому и вневременной характер. Поэтому ее физический крах, а также ее недостатки нисколько не умаляют ее завоеваний на пути достижения абсолютных общечеловеческих ценностей. Ведь в противном случае надо было бы сказать, что крах СССР обесценивает Победу. Однако так может сказать только законченный негодяй и поборник фашизма, но не человек.

Таким ценностным общечеловеческим завоеванием советской системы, которого, по-видимому, не добивался больше никто и никогда, является право каждого человека на любовь. Ввиду кажущейся естественности этого права оно до сих пор, насколько мне известно, никем в должной мере не проартикулировано. Мол, это почти как право на воздух. В чем тут завоевание, да еще и особенное, отличающее советскую систему от всех прочих социальных систем мира, непонятно.

Однако наше естественное представление о семье, согласно которому брак есть добровольное, любовное соединение мужчины и женщины, которые будут вместе трудиться, рожать и воспитывать детей, на самом деле, является достижением советской социальной системы, которому менее 100 лет. Ни один другой строй за всю историю человечества не предполагал подобной модели.

Наверное, многие сильно удивятся такому моему заявлению, однако я хотел бы знать, где и когда было нечто подобное, причем (внимание!) действующее именно как модель, вписанная в общественное устройство, и согласованная с его институтами.

Традиционное общество предполагало, что сразу после достижения половой зрелости юноша и девушка вступают в брак, а потом рожают детей, причем много. Любой другой тип поведения являлся аномалией и не допускался. Для поддержания института брака традиционное общество использовало его величество инстинкт и жесточайшие механизмы. Что же касается такого странного и экзотического понятия, как любовь, то о нем, конечно, слышали, но никто его не учитывал в построении общества. В противном случае было не выжить.

Любовь как-то присутствовала в высших слоях общества. Однако все мы помним печально известный сюжет «Ромео и Джульетты». То есть, аристократы при вступлении в брак исходили в первую очередь отнюдь не из личных симпатий. Их уделом была власть, а не любовь. Что же касается буржуазной семьи, то она создается не для любви и труда, а для накопления, сохранения и передачи наследства. Кроме того, один факт наличия брачного договора убивает любую любовь на корню.

А как же тысячи томов, написанных о любви? Такое обилие литературы о любви с древнейших времен — это вопль человечества о том, что как раз с ней-то большие проблемы. Если внимательно почитать эту литературу и сделать акцент не на любовные чувства героев, а на (еще раз внимание!) семейном институте, то выяснится, что в большинстве случаев книга потому и написана, что любовь главных героев вышла за рамки предписанных норм или воспевает редкую удачу, которая встречалась не чаще, чем выигрыш в лотерею. О любви рыцарей к «прекрасной даме» я и не говорю. Эта любовь была настолько специфична, что дальше некуда, и обязательно предполагала характер адюльтера. Добровольное же желание мужчины и женщины вступить в брак как норму удалось вписать только в советскую систему. Таким образом, реализация, казалось бы, элементарного права человека любить и работать была достигнута только в СССР и является одним из его, часто недооцениваемых в виду кажущейся естественности, достижений.

Любой нормальный человек ощущает свои ценности как нечто естественное. Так как большинство населения современной России имеет именно советские ценности, то немудрено, что молодые люди, вне зависимости от того, что они думают об СССР, руководствуются именно советскими представлениями о браке. Они наивно считают, что модель семьи и представления о ней можно отделить от системы, в которую она вписана. Вступая в брачные отношения, они думают так, как будто мы до сих пор живем в СССР.

На самом деле, мы живем даже не в обществе буржуазного модерна, а в обществе криминального капитализма. А даже «приличная» буржуазия, согласно Марксу, «не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного «чистогана». В ледяной воде эгоистического расчета потопила она священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности».

Наша социальная реальность не предполагает возможности существования семьи в ее советском, то есть общечеловеческом понимании. Сталкиваясь с «ледяной водой» этой реальности, как говорят различные данные статистики, 70% браков распадаются. Таким образом, хотя формально право на любовь никто не отменял, в реальности его реализация становится все более и более проблематичной.

Это я еще даже не говорю о том, что почти за 30 постсоветских лет неумолимой трансформации подвергаются и молодые поколения, и представления о любви. Наверное, по-настоящему любящая пара еще может выдержать натиск реальности, но его вряд ли могут выдержать молодые люди, сформированные в лоне бандитского капитализма, хотя их родители еще пытаются привить им советские ценности.

Ценности же эти стали результатом целого ряда революций. Ведь любовь может быть только между людьми, которые чувствуют себя равными. Капитализм же не признает равенства, он признает лишь равноправные субъекты, которые могут заключить договор. Но такое, пускай и формальное, равенство тоже родилось в результате борьбы. В начале XX века ее вело движение суфражисток, которое во всем было противоположно современному феминизму.

Современные феминистки ведут борьбу не за равенство с мужчинами, а за власть матриархата и откровенно апеллируют к ведьмам и другим темным матриархальным культам. Причем не случайным образом они не любят вспоминать феминистское движение начала XX века. Ведь тогда борьба велась именно за равенство, за равные права между мужчинами и женщинами, что было более чем обосновано.

Достигнув успехов в этой борьбе (которые были невозможны без большевиков и СССР), суфражистки создали «социальную базу» для полноценной любви. Право же на эту любовь было реализовано только в СССР. Современные же движения феминисток занимаются убийством любви и семьи.

Поэтому те, кто называет советскую систему «чудовищной», просто боятся и не хотят правды о том, что по-настоящему чудовищной была и остается система капитализма. Да, она победила, но за счет утопления всего человеческого в капиталистической «ледяной воде». Капитализм оказался сильней на определенном этапе, но права, о которых мечтало все человечество, вне зависимости от разницы времен и культур, были реализованы в СССР.

Поэтому бессмысленно сравнивать советскую систему и капиталистическую по принципу, где были лучше машины и все остальное. Правда была на стороне СССР, что он и продемонстрировал в 1941—1945 годах. Суть же правды советской системы заключалась в том, что она умела сочетать развитие с высочайшими достижениями технического прогресса и любовь, которую она ни в какой «ледяной воде» не топила. Так умели развиваться только русские в рамках СССР и больше никто. Этот путь альтернативного развития, не мечтающего о «конце истории», был главной ценностью СССР. Более того, только этот путь позволяет развиваться дальше, в то время как капитализм это делать перестает. Капитализм показывает себя хорошим бегуном только на короткой дистанции. Русско-советский же тип развития может осуществляться до бесконечности, если его, конечно, не грохнуть и не отказаться от него, польстившись на более хорошие «условия» альтернативной системы.

Развитие в модерне отличается от советского, как яблоко и экзотический фрукт, в сердцевине которого зашита капсула с ядом. И то и то — еда, и есть можно, но вкусы разные, как и последствия для любви и человечества.