Глобальный треугольник как противодействие глобалистскому беспределу

Катастрофические беспорядки в США лишь внешне прикрыты расовым вопросом. Да, проблемам в этой сфере не одно столетие, никуда они не делись и сегодня. Да, порой безобразно ведет себя полиция, провоцируя вспышки насилия. Но достаточно взглянуть на историю протестов в последние несколько десятилетий, чтобы понять, что объективные противоречия вырастают до небес, только когда совмещаются с субъективным фактором влияния на них изнутри.

Когда в 1992 году в Лос-Анджелесе вспыхнул печально знаменитый расовый бунт, самым главным его итогом стали ноябрьские президентские выборы, на которых никому толком не известный Билл Клинтон внезапно одолел патриарха американской политики Джорджа Буша-старшего, не пустив того в Белый дом на второй срок. Ситуация станет еще яснее, если мы вспомним, что Хиллари Клинтон — в девичестве Родэм — одна из «лучших» выпускниц чикагской школы Саула Алинского, главного «теоретика» подрывных цветных протестов, который развернул свою деятельность на общественно-политическом поприще на деньги «легенды» чикагской же мафии Аль-Капоне. Дипломная работа, защищенная Хиллари Родэм по выпуску из школы, была посвящена организации и «сопровождению» беспорядков в негритянских гетто. Потрясающая эффективность выводов и практических рекомендаций той работы, продемонстрированная в Лос-Анджелесе, сподвигла «оранжевое» лобби на расширение масштабов своей деятельности. Так появилась книжка Джина Шарпа «От диктатуры к демократии», 198 принципов «ненасильственного сопротивления» которой буквально слизаны с «Тринадцати правил для радикалов» Алинского.

Вспомнив о том эпизоде и проведя напрашивающиеся параллели выборов 1992 и 2020 годов, легче понять истоки и корни нынешних волнений, которые своим острием обращены в ноябрь. Очень похоже, что более двух сотен городов в Штатах заполыхали не «как», а именно «по» мановению режиссерской палочки и на американском телевидении совсем не случайно синхронно с этим вошли в моду кадры с участием в протестах белой молодежи; даже понятно, по какой технологии эти кадры производятся. Чернокожие, а также «зеленые», голубые и прочие цветные — традиционный электорат Демократической партии — по замыслам кукловодов играют в беспроигрышную игру. Они ставят Дональда Трампа перед фатальным для него выбором между попустительством анархии и применением жестких мер, которые на фоне обрушения доверия к полиции обнуляют и его президентский рейтинг. Заодно, выводя массы на улицы в условиях эпидемии, кукловоды подленько и цинично рассчитывают на новый всплеск заболеваемости, что Трампа попросту добьет, в очередной раз заострив внимание на неэффективности системы здравоохранения и деградации при республиканцах социальной политики.

Есть ли у американского президента выход из этой внутренней коллизии — отдельный вопрос. Наверное, есть. Но нам интересно то, как Трамп пытается отыскать его во внешних делах, где у него, надо признать, есть «ключики», но он их почему-то не торопится использовать даже в нынешней критической ситуации. Растерялся? Или выжидает? Непонятно, правда, чего, ибо дождаться можно только того, чтобы окончательно опоздать.

Что делает Трамп? Предложив 20 мая сателлитам по G7 не менять график встреч из-за эпидемии и продемонстрировать единство перед лицом эпидемиологической угрозы проведением саммита в Кэмп-Дэвиде 10−12 июня, в сроки обозначенные еще на прошлогодней встрече во Франции, Трамп немедленно столкнулся с фрондой европейцев. В США отказалась ехать канцлер Германии Ангела Меркель, которая еще и вынесла сор из избы, рассказав о целом ряде разногласий с Вашингтоном. Вслед за Меркель под вопрос участие в саммите поставил и французский президент Эммануэль Макрон, оговоривший приезд в США условием участия других лидеров. Поскольку все это начало происходить уже после 25 мая, то есть когда массовые беспорядки в Америке стали свершившимся фактом, трудно не усмотреть в этом игры европейцев на одну лапу с соперником Трампа Джозефом Байденом, ибо отказ от участия гостей бьет по престижу и влиянию хозяина. Да и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы после всех разногласий, которые одолели американо-европейские отношения в последнее четырехлетие — от выхода Вашингтона из Парижского соглашения по климату до нынешнего разрыва отношений с ВОЗ — понять, что в Европе весьма заинтересованы в смене власти в США. Об этом, кстати, косвенно свидетельствует и ужесточение антироссийской позиции европейских лидеров, прежде всего той же Меркель, после того, как на Украине был обнародован компромат на Байдена с его сыном по так называемому «делу Burisma Holdings». Усмотрев, видимо, вслед за Киевом, в этом российскую игру в помощь Трампу, который не является участником Нормандского формата, официальный Берлин, не иначе, как по наущению американских демократов, принялся строчить антироссийские заявления об ограничении диалога с Москвой сугубо вопросами безопасности вплоть до полного выполнения Минских соглашений. А также — здесь мы начинаем приближаться к главному — о принятии в качестве одного из приоритетов внешней политики Европы связей с Китаем. Диссонанс с логикой здесь просто кричит: отказ Китая от либеральных ценностей и гуманитарной проблематики, связанной с темой прав человека, по мнению Меркель, избравшей для этих заявлений площадку форума, организованного Фондом Аденауэра, связям не препятствует, в то время, как перед Россией, фактически по тем же самым основаниям, опускается шлагбаум. И поневоле возникает вопрос о стремлении Берлина не только запустить «черного кота» между Москвой и Пекином, но и разыграть «китайскую карту» против Вашингтона.

Далее в ответ этот сюжет стал еще более закручиваться из США. Трамп, видимо, чтобы выбить почву из-под «коронавирусной» аргументации Меркель, предлагает перенести саммит G7 с июня на сентябрь и, в пику ей же, пригласить на него Россию, а также участников придуманного американской стороной, но безнадежно проваливающегося «Индо-Тихоокеанского партнерства» — Индию, Южную Корею и Австралию. Если вспомнить, что это антикитайское объединение, нередко именуемое «восточным НАТО», генеральной целью которого провозглашена борьба за АСЕАН, то понятно, что, с одной стороны, продолжаются «разводки» с Пекином и «вербовка» в антикитайский блок Москвы, а с другой — налицо опережающая попытка пресечь чрезмерную активность на китайском направлении уже самих европейцев, в первую очередь Германии. Буквально вслед за этим Трамп начинает эксплуатировать тему ДСНВ, предлагая России «ядерный пакт», но при этом как бы забывает о собственном недавнем условии к Москве придать пролонгации СНВ-3 трехсторонний формат с вовлечением в нее КНР. То есть ясно, что если совсем недавно Белый дом просто спекулировал на ядерной теме, прикрывая этими спекуляциями стремление избавиться от последнего ограничивающего договора, то с началом разрушительных процессов в США и их фактической поддержкой европейцами, Трамп круто меняет «генеральную линию» («не до жиру, быть бы живу!») и бросается за помощью к России. Но при этом, демонстрируя готовность к вынужденному компромиссу, продолжает настаивать на его антикитайской направленности, явно рассчитывая «построить» под себя против Китая после победы на выборах и Европу, и Россию.

Как это выглядит на самом деле через призму наползающей реальности, которая очень сильно расходится с видением Вашингтона, не желающего умерить гегемонистские амбиции и пыл? На самом деле, разыграть против Китая «российскую карту» Трампу посоветовал Генри Киссинджер. Но здесь важно, что этот совет давался в принципиально иной — довирусной и в целом докризисной — обстановке, и тогда хозяин Белого дома его проигнорировал. Вернулся к нему только в нынешней ситуации, попытавшись разрешить внутренние проблемы и осложнение отношений с Европой с помощью «лома», на роль которого выбрал конфронтацию с Китаем. Однако тот же Киссинджер, поступающий не в пример гибче Трампа, свои прежние рекомендации уже отозвал и заговорил о «глобальном треугольнике» Москва — Пекин — Вашингтон, чего Трамп толком не уловил или просто проигнорировал. В результате, пытаясь «посадить в международную изоляцию» Китай, американский лидер попросту заигрывается и не замечает, что находится все ближе к изоляции сам. Это прямой результат судорожных, спорадических и не подкрепленных стратегией телодвижений политика, загнанного в угол приближающимися выборами и пытающегося интриговать в сугубо тактическом и потому ограниченном поле возможностей. Россия уже ответила Трампу, что прежде, чем созывать, по сути, новый формат, тем более для того, чтобы «определить будущее Китая», как без обиняков сформулировала цели шефа одна из высокопоставленных сотрудниц его аппарата Алисса Фара, лучше было бы использовать позитивно зарекомендовавшие себя проверенные интерьеры G20, которая предоставляет более широкие и, главное, более прозрачные возможности обсуждения и преодоления мировых разногласий.

Важно понимать, что в G7 нет Китая и Трамп приглашать его не собирается; напротив, не скрывает антикитайской направленности междусобойчика, который хочет созвать в Кэмп-Дэвиде. Предлагая G20 вместо G7, Москва подчеркивает, что присутствие Китая необходимо, а его отсутствие, причем в сочетании с включающей его же повесткой, неприемлемо. И для России невозможно, ибо означает сговор с Вашингтоном за спиной Пекина в нарушение всех договоренностей с последним о стратегическом партнерстве. Следовательно, перед нами не просто «предварительный» комментарий Кремля на инициативу Белого дома, а принципиальная позиция, которая, очень хочется на это надеяться, ни при каких обстоятельствах, включая даже вариант с внутренней дестабилизацией, не окажется подверженной соображениям политической конъюнктуры. Ибо потенциал формулы «Россия + Китай» примерно равен потенциалу США, уравновешивая его соответственно в военно-политической и экономической сферах. Кроме того, такое равновесие, как бы парадоксально это ни выглядело, в стратегических интересах самого Трампа, ибо воссоздает ситуацию, при которой США остаются лидером западного мира и сохраняют право апеллировать к атлантической солидарности, пугая Европу российско-китайским альянсом. И предотвращает усугубление нынешней европейской фронды, которая не сейчас, так в принципе угрожает превращением глобального треугольника — фигуры, как известно из геометрии, весьма жесткой, в сервильный квадрат, разнообразные люфты в котором несут куда большие угрозы и риски международному миру и безопасности.

Но и это не все. На примере того, что происходит в США, мы видим, что водораздел между принципами глобализма и национальной государственности не только имеет международное измерение, но и проходит внутри государств. Америка сейчас просто на виду, и там это легче увидеть. И если подходить к этому вопросу со всей ответственностью, то никуда не деться от понимания, что подобный расклад характерен для всех трех сторон треугольника. В том числе для России и Китая, где есть как свои сторонники укрепления суверенитета и выстраивания на его основе долговременной внешней политики, так и влиятельные внутренние силы, заточенные на продолжение глобализационной унификации со стиранием национальных границ если не де-юре, то де-факто. В отличие от оккупированной после Второй мировой войны Европы, где глобалисты безраздельно доминируют, а силы национально-государственной ориентации если и просыпаются, то являют себя не в респектабельно-консервативном, а скорее в оголтело-националистическом, неофашистском обличье. Потакать этим силам безответственно, и вдвойне ошибочно и неприемлемо собственной неразумностью поднимать их до «треугольного» уровня, укрепляя местечковые, провинциальные амбиции. Как в свое время отреагировал Гинденбург после первой встречи с Гитлером на требование нацистского лидера назначить его канцлером однопартийного правительства НСДАП? «Я его начальником почты назначу — пусть мне на марках задницу лижет», — такова была реакция престарелого президента-фельдмаршала на властные притязания бесноватого ефрейтора. И если что Гинденбурга тогда и подвело, не позволив настоять на этой позиции до конца, то даже не компромат на коррумпированного отпрыска, а игравшие за нацистов международные силы и расклады. Если коротко — тогдашние глобалисты. Очень похоже, что на фоне замешательства и мельтешни, устроенной Трампом, эти расклады вновь, как и тогда, поднимают голову. Особенно напрягает соглашательство Меркель, которая к концу своего правления явно утратила драйв от конфронтации с лондонской и парижской олигархией, неизменно стоящей за любыми националистическими проектами в континентальной Европе, и все более открыто переходит к стыдливому с ними соглашательству. И очень похоже, что альянсом именно с этими силами грезят как открытые глобалисты в России, так и скрытые — в Китае, готовые принести в жертву этим идеям не только суверенитеты, но и, возможно, национальные идентичности. Трамп же своими неуклюжими маневрами эти тенденции только поощряет, подпиливая при этом тот самый сук, на котором восседает сам.

«Ларчик» же открывается весьма просто; правда, его открытие требует от американского лидера коррекции как собственного, весьма экстравагантного, так и коллективного национального менталитета, густо замешанного на «американской исключительности». Трампу следует заняться не интригами и попытками обвести конкурентов вокруг пальца, выгадав на этом рубль и проиграв тысячу. Ему нужно сделать шаги к альянсу в рамках треугольника, но не со всеми силами, а лишь с теми, что противостоят глобализму в Москве и Пекине, оставив поборникам глобализма удел политического «братания» с вашингтонским «лузером» Байденом и стоящим за ним кланом Клинтонов. Собственно, предложение Москвы подумать не о G7, а о G20 — намек именно в этом направлении, который если конкретизировать, то вполне можно вернуться к идее саммита лидеров стран, являющихся постоянными членами Совбеза ООН. А в условиях игрищ, в которые с подачи Берлина пустился Париж и которые, судя по всему, находят отклик и в Лондоне, встречи «на троих» в формате лидеров России, Китая и США. Только в таком формате, вспомнив о Тегеране, Ялте и Потсдаме, и без лишних завидущих глаз европейских вассалов Вашингтона, скорее всего сегодня и можно искать взаимоприемлемые решения всех наиболее острых глобальных проблем, избегая сползания к опасному уровню конфронтации. Совершенно ясно, что система глобальных институтов, которыми ООН обросла за послевоенные годы, а особенно после распада СССР — это не инструмент результативного международного разговора. На самом деле это препятствие на его пути, обладающее собственной, весьма агрессивной и деструктивной идеологией, а также кадровым аппаратом космополитов, заинтересованных в удержании мирового контроля путем его цифровой централизации. Кроме того, на судьбоносных поворотах истории ответственные лидеры всегда уходят от традиционной дипломатии и включают дипломатию неформальную. Яркий пример — Карибский кризис 1962 года, разрешение которого главы СССР и США доверили не столько МИДам, сколько ближайшим родственникам. И успешно его разрешили, отойдя на несколько шагов от пропасти и запустив процесс контроля над ядерными вооружениями.

Если Дональд Трамп это осознает и заявит о готовности к тройственному диалогу с Владимиром Путиным и Си Цзиньпином, прекратив попытки развести их между собой, он в гораздо большей степени подорвет позиции «глубинного государства» в самих США, чем рассчитывает добиться конфронтацией с Китаем и Россией. Как вместе, так и порознь. Ведь от такой конфронтации по самому большому, гамбургскому счету выигрывает как раз Джо Байден. Если не она, то клинтоновский кандидат, открыто провозглашающий целью своего единственного срока «завалить Трампа», получив недавно на свою голову украинский компромат, с большой вероятностью огребет еще и «ушат» компромата шанхайского. Которого ему, по-видимому, как раз и «не хватает», чтобы окончательно и «достойно» завершить наполненную скандалами политическую карьеру. Альтернативой же такому повороту Трампа очень может стать — и уже, похоже, становится — катастрофический сценарий, разворачивающийся под рефрен «аналитических прогнозов», которые ставят под сомнение само выживание США как единой государственности. Мяч на половине поля Трампа. Выбор за Белым домом.