Можно ли объединить Донбасс сегодня? Что оставит после себя Украина?
В последнее время правительство ДНР делает много громких заявлений — отмена комендантского часа, введение криптовалюты, русский язык, как единственный государственный и т. д. Большинство этих меморандумов носит внутренний, порой даже популистский характер. Однако принятый в канун очередной встречи в «нормандском формате» закон «О Государственных границах ДНР», согласно которому рубежи республики установлены в пределах Донецкой области до начала конфликта в Донбассе в 2014 году, действительно имеет большое значение.
Понятно, что по собственному почину правительство республики вряд ли решилось бы принять столь провокационное решение, в связи с чем закон выглядит как последнее китайское предупреждение, которое должно напомнить Киеву, чем могут быть чреваты попытки переписать или аннулировать Минские соглашения.
Закон, разумеется, вызвал большой резонанс, причем не столько на Украине — там язык грандиозных обещаний, утопических прожектов и зазеркальной реальности давно стал общепринятым, так, что даже кредиты МВФ называют то «помощью, а то и вовсе «инвестициями».
Сильнее всего Закон «О Государственной границе ДНР» взволновал патриотический кластер Рунета, после чего бесчисленные стратеги и военные эксперты принялись, что есть сил, теоретизировать на тему о способности Вооруженных сил ЛДНР выйти на границы бывшей Луганской и Донецкой областей и возможных последствиях таких действий. Социальные сети наполнились «инсайдами», хитрыми планами и даже истерическими требованиями незамедлительно вернуть потерянные территории.
Возвращение подконтрольной Украине территории Донбасса — крайне болезненный вопрос, на котором очень удобно спекулировать, находясь далеко от республик. Причем, по каким-то неведомым причинам, претензии относительно редко направлены в сторону экс-министра обороны ДНР Игоря Гиркина-«Стрелкова», принявшего решение об отступлении и сдаче половины территорий ЛДНР. Чаще упреки звучат в адрес России, которая, по мнению сетевых патриотов, обязана была весной 2014 года ввести на территорию Донбасса регулярную армию или же сделать это прямо сейчас…
Впрочем, не будем ворошить прошлое. Куда любопытнее сегодня другой вопрос — насколько способны самоопределившиеся республики выйти на свои исторические границы и, что куда более важно, — насколько они способны ассимилировать эти территории. Задача, скажем откровенно, — насколько важная, настолько же и проблематичная.
В первую очередь стоит говорить о военной составляющей, и перевес тут явно не в пользу республик. За прошедшие годы Народная милиция укрепила свою обороноспособность и нарастила количество бронетехники и артиллерии, однако на стороне Киева всё еще сохраняется существенное преимущество. Причем, если в 2014 году личный состав ВСУ был необучен и слабо мотивирован, сейчас ситуация значительно изменилась в лучшую для Украины сторону.
Не стоит также забывать, что за прошедшие годы украинский генштаб выстроил на подконтрольной территории глубоко эшелонированную оборону (об этом свидетельствуют сторонники Новороссии, оставшиеся «работать» в захваченных Украиной городах) — собственную линию Маннергейма, взломать или обойти которую было бы крайне сложно. Подобная операция даже при условии поддержки со стороны так называемых «отпускников», захвативших с собой в «отпуск» разнообразные приспособления и механизмы, сопряжена с большими потерями с обеих сторон.
Впрочем, не стоит недооценивать способности республиканских вооруженных сил — они многому научились за эти годы и при соответствующей поддержке вполне способны удивить врага. Тем более, если в момент атаки противник будет удачно и своевременно ослаблен и дезориентирован какими-то событиями в Киеве или в стране в целом. Тем не менее мало взять под контроль ту или иную территорию — нужно еще и наладить там нормальный уровень жизни. Опыт ЛДНР показал, насколько это непросто.
Безусловно, с экономической точки зрения возвращение республик к границам 2014 года могло бы принести немало пользы. Промышленность Донбасса — целостный комплекс и линия разграничения прервала множество производственных цепочек и обескровила десятки стратегически важных предприятий по обе стороны фронта.
Огромное значение для ЛДНР имел бы Мариуполь, контроль над которым невозможен без контроля над Славянском — именно там начинается канал Северский Донец — Донбасс, питающий водой индустриальный центр. Собственный порт на Азовском море, развитая промышленность и чудом уцелевший металлургический завод — воистину город стал бы ценным приобретением, заодно укрепив обороноспособность юга ДНР. Для ЛНР большое значение имела бы ТЭС в г. Счастье и водохранилище на территории, сегодня находящейся под контролем ВСУ.
В то же время следует признать тот факт, что за прошедшие с начала конфликта годы промышленность на подконтрольной Украине территории понесла существенный урон в связи с отсутствием вложений в материально-техническую базу, инфраструктуру и т. д. На шахтах и градообразующих предприятиях накоплены колоссальные долги (в Селидово задолженность с 2015 г., в Лисичанске — с 2016 г.), а оборудование изношено. Судя по всему, в Киеве считают сценарий окончательной потери Донбасса вполне реальным, в связи с чем стараются минимизировать вложения, ограничиваясь самым необходимым для поддержания порядка и работоспособности предприятий тратами.
Что гораздо важнее — украинские националисты неоднократно заявляли о минировании важных инфраструктурных объектов, в том числе ТЭС в г. Счастье. Нет сомнений, что в случае отступления украинская сторона нанесла бы колоссальный урон инфраструктуре и промышленности, провоцируя локальные техногенные и общую гуманитарную катастрофы. Учитывая, что на Украине повсеместно используется советское наследие, переживающее второй-третий срок эксплуатации, последствия стратегии «выжженной земли» для Донбасса могут оказаться фатальными — промышленную и социальную инфраструктуру в регионе придется не восстанавливать, а создавать заново — именно это обстоятельство удержало командование ДНР от того, чтобы забрать практически оставленный врагом Мариуполь в 2014 году.
Еще один немаловажный вопрос — кадровое обеспечение работы социальных институтов, различных коммунальных служб и так далее. Бесспорно, в регионе проживают русские и значительная их часть поддерживает идею интеграции с Россией; в той или иной мере страдает от русофобии Киева. Тем не менее выявлять и нейтрализовать проукраинские элементы придется долго и мучительно. И, прежде чем все кроты отправятся на допрос в спецслужбы, они успеют принести много вреда.
Более того — в условиях существующего кадрового голода, от которого страдает не только ЛДНР, но и Украина, республики будут вынуждены укомплектовать силовые структуры, административные органы и органы власти местными жителями, что также чревато неприятными сюрпризами. Другого выхода попросту нет — в 2014—2015 году даже в таких структурах, как МГБ в ЛНР и ДНР, на работу вынужденно принимали специалистов, работавших до 2014 года или вернувшихся с украинской территории, о чем свидетельствует книга экс-главы МГБ ДНР Андрея Пинчука «Тайная война». С какими проблемами столкнулись республики в связи с подобными назначениями, Пинчук умалчивает, но можно легко догадаться, что они были.
Еще один и, пожалуй, самый неприятный камень преткновения — экономическая составляющая возможной реинтеграции Донбасса. На сегодняшний день уровень жизни в ЛДНР приблизительно равен уровню украинской глубинки, но серьезно уступает в сравнении с крупными городами, такими как Мариуполь. Увы, в данный момент возврат Мариуполя под контроль ЛДНР для многих сотрудников той же металлургии означал бы существенное снижение зарплаты.
К сожалению, на сегодняшний день ни республиканские власти, ни структуры, осуществляющие внешнее управление, так и не смогли продемонстрировать каких-то выдающихся успехов в рациональном использовании индустриальных и природных богатств Донбасса. И рассчитывать, что если у них в руках завтра окажется еще N-е количество заводов и шахт, то экономика республик внезапно заиграет новыми цветами, а доходы шахтеров и металлургов вырастут, оснований нет.
Сегодня Новороссия может предложить недавним соотечественникам лишь «вечные» ценности, такие как русский язык, аттестаты и дипломы российского образца, Православие… Но всё это жители Донбасса вполне могут получить и в России. Ситуация несколько меняется только сейчас, после введения упрощенной процедуры получения российского гражданства для жителей Донбасса, обладающих паспортом ЛДНР, — воистину серьезная мотивация для всех желающих стать россиянами, несмотря на все «за» и «против» жизни в республиках.
Реинтеграция Донбасса — неизбежность, равно как и возвращение под протекторат России всех русскоязычных областей, а может быть, и всей Украины. Однако процесс этот является значительно более сложным и долгосрочным, чем кажется диванным стратегам, время от времени скатывающимся до абсолютно утопических и даже людоедских лозунгов. Вероятно, по мере ослабления Киева и падения уровня жизни на Украине, идея Новороссии, пусть даже в статусе Приднестровья или Абхазии, будет выглядеть для жителей подконтрольной Украине территории всё более привлекательной.
Но сегодня, когда Луганск и Донецк только-только возвращаются к нормальной жизни и всё еще изрядно напоминают беженцев, чудом спасшихся из горящего дома и теперь силящихся понять, что именно они успели прихватить с собой; когда внутренние неурядицы и экономические проблемы не позволяют говорить об окончательном успехе тех, кто вовремя эвакуировался с украинского «Титаника», и пока само это судно еще умудряется держаться на плаву, воссоединение Донбасса выглядит проблематичным.