Японскому профессору не нравится предложение Путина

За время пребывания в Японии в ходе многочисленных бесед и выступлений перед научной и общественной аудиторией мои собеседники непременно задают вопрос, что же все-таки имел в виду президент Владимир Путин, озвучивая на весь мир «внезапно пришедшую ему в голову мысль» о подписании уже в течение этого года российско-японского мирного договора без всяких предварительных условий. Отвечать на этот вопрос не просто, ибо в предложении Путина, действительно, есть существенные противоречия. Главное, на мой взгляд, состоит в том, что он предлагает заключить мирный договор, оставив проблему территориального размежевания на последующий период. Такое, безусловно, возможно и предлагалось Токио неоднократно, в том числе еще советским руководством. Но предлагался, по существу, не мирный договор, а договор о дружбе и сотрудничестве. И если бы Путин предложил и на этот раз заключить такой промежуточный договор, это было бы понятно японцам и особых недоумений не вызывало бы. Другое дело, согласилось бы японское правительство на такое соглашение, подозревая, что им российская сторона хочет как бы подменить мирный договор, отнести его подписание на неопределенно дальнее время.

Что касается позиции японского правительства, то она за прошедшие годы трансформировалась и ушла далеко от условий разрешения вопроса о границе 1956 года, на которые из раза в раз ссылается Путин. И не только ссылается, но и весьма прозрачно дает понять японцам, что эти условия признает и мог бы вести переговоры на их основе. Имеется в виду тогдашняя договоренность о том, что, учитывая интересы японского народа, Советский Союз соглашался передать Японии остров Шикотан и насчитывающую около 20 островов, отмелей и морских камней гряду Хабомаи. Однако тогда, несмотря на ратификацию предусматривающей такую передачу Совместной декларации парламентами обеих стран, японское правительство под сильным давлением своего сюзерена — США, фактически отказалось следовать достигнутым компромиссным договоренностям и поставило условием заключения мирного договора удовлетворение претензий еще и на крупнейшие и наиболее освоенные острова Курильской гряды — Кунашир и Итуруп, о которых в Совместной декларации ничего не говорится. Более того, попытки перед подписанием Совместной декларации все же убедить тогдашнего лидера СССР Никиту Хрущева расширить территориальные претензии Японии последним были категорически отвергнуты.

Теперь же японское правительство пытается изменить порядок урегулирования территориальных противоречий. Если в соглашении 1956 года передача островов Хабомаи и Шикотана допускалась только после подписания мирного договора, то ныне Токио требует, чтобы сдача Россией всех островов южной части Курильской гряды предшествовала подписанию этого документа, что является произвольным толкованием прежних договоренностей и, конечно же, для Москвы неприемлемо.

Как показали 22 переговорные встречи премьер-министра Японии Синдзо Абэ и президента РФ Владимира Путина, в том числе конфиденциальные беседы «с глазу на глаз», Токио упорно придерживается своей неконструктивной позиции и ни на какие компромиссы идти не хочет или не может. Одним из объяснений этого является то, что за годы усиленной пропаганды и внедрения в умы японцев, еще со школьной скамьи, мифа о «исконно японских северных территориях», токийские политики стали заложниками этой искусственно созданной с участием госдепа США «проблемы» и просто не могут что-либо изменить в устоявшейся догме. О том, что это действительно так, свидетельствуют попытки солидных японских политиков и ученых как-то модернизировать японские требования, придать им характер компромисса. Все эти попытки тут же подвергались уничтожающей критике, а их создатели испытывали на себе нападки и даже плохо завуалированные угрозы.

Думаю, не ошибусь, если предположу, что Путин просто устал от бесплодных и заранее бесперспективных переговоров и решил положить им конец, выдвинув, на первый взгляд неожиданную, идею подписания мирного договора без предварительных условий. Однако последующее объяснение им этой «внезапно пришедшей в голову идеи» на примере разрешения территориального спора с КНР в 2004 году, на мой взгляд, не очень удачно. Ибо с Китаем в 2001 году заключался не мирный договор, так как СССР и Китай были в войне не противниками, а союзниками, а договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, не предусматривающий определения границ. К тому же разрешение через три года вопроса о разделе спорных островов на реках Амур и Уссури нельзя использовать как аналогию противоречий по поводу имеющих неизмеримо более важное политическое, хозяйственное, военно-стратегическое да и психологическое значение Курильских островов.

Тем не менее попытка Путина как-то разрубить «гордиев узел», подойти к решению проблемы мирного договора с другой стороны, понятна и заслуживает дальнейшего рассмотрения, что, кстати, находит отражение на страницах японских СМИ, где появляются статьи с предложениями серьезно рассмотреть предложение Путина с точки зрения интересов Японии в поддержании баланса в Северо-Восточной Азии, обеспечения безопасности своей страны.

Категорическое неприятие предложения Путина демонстрируют, пожалуй, в основном правонационалистические силы, сохраняющие немалое влияние на политический курс страны. Заклиная правительство от согласия на предложенный вариант заключения мирного договора, они, вопреки заверениям Путина о готовности продолжать искать путь разрешения территориальных противоречий и после заключения соглашения, утверждают, что своим предложение президент РФ заявляет о «нежелании урегулировать территориальную проблему».

Об этом прямо написал после предложения Путина один из японских специалистов по японо-российским отношениям профессор университета в префектуре Ниигата Сигэки Хакамада.

Профессор утверждает: «Своим заявлением Путин дал понять, что предлагает заключить мирный договор, отказавшись от условия, которое заключается в решении территориальной проблемы, а затем урегулировать все другие вопросы… Поскольку мирный договор означает решение территориальной и других послевоенных проблем, вести территориальные переговоры после подписания мирного договора немыслимо. Это простое хитросплетение слов для того, чтобы понизить ожидания японской стороны. Предложение Путина полностью перечеркивает прошлые переговоры по мирному договору, а также условия для его подписания, которые заключаются в урегулировании проблемы принадлежности четырех островов. Его заявление равнозначно тому, что у него вообще нет желания решать территориальную проблему».

Вот здесь я мог бы согласиться с моим оппонентом на прошлых российско-японских форумах и симпозиумах по проблемам отношений двух стран. У Путина не только «нет желания решать территориальную проблему» по японским лекалам, но нет и права, вопреки мнению подавляющего большинства народа нашей страны, вести торг о сдаче островов Японии. Тем более об островах Кунашир и Итуруп, для выдвижения притязаний на которые японское правительство не имеет никаких юридических оснований. Кстати, Путин за долгие годы «территориальной тяжбы» с Японией ни разу даже не упомянул названия островов Кунашир и Итуруп, признавая лишь факт обещания советского правительства передать после заключения мирного договора Малую Курильскую гряду (Хабомаи и Шикотон). Кстати, уважаемый профессор не может не знать, что в 50-е годы конечной целью японского правительства при послевоенном урегулировании с СССР было возвращение только Хабомаи и Шикотана, а все остальные Курилы считались утраченными по действующим и по сей день международным соглашениям.

Небезоснователен и последующий тезис профессора Хакамада, когда он утверждает: «Подчеркнув в этот раз отсутствие предварительных условий, Путин полностью изменил смысл мирного договора. В конечном итоге это соответствует позиции Путина в том смысле, что он не намерен решать территориальную проблему. Именно поэтому Путин неоднократно повторял заявление о том, что южные Курилы отошли России по результатам Второй мировой войны, впервые сделанное на национальном телевидении в мае 2005 года, и подчеркивал, что Япония пытается подкорректировать историю. Представления о том, что Путин относится к Японии гибко, а МИД России жестко, это — всего лишь миф. Я отмечал, что это не более чем разделение труда, однако мне хотелось бы, чтобы японские власти поняли истинные намерения главы России и отказались от иллюзий».

Соглашусь и с этим, ибо «горькая правда лучше сладкой лжи». Внедряемая в сознание японского народа надежда на обретение всех «северных территорий», включая Кунашир и Итуруп, действительно является иллюзией, мешающей подлинному доверию и взаимопониманию между нашими народами-соседями. Чем скорее это поймут в Токио, тем больше шансов преодолеть наследие прошлого и начать писать новую страницу японо-российского добрососедства и взаимовыгодного сотрудничества.

На днях профессор Хакамада прокомментировал в газете «Санкэй симбун» и высказывания Путина во время проведенного в Сочи заседания дискуссионного клуба «Валдай». Прокомментировал, как всегда, сугубо критически. Основной тезис статьи состоит в том, что, предлагая заключить мирный договор без предварительных условий, Путин оставляет надежду японцам на продолжение обсуждения территориального вопроса из-за боязни, что в противном случае Япония потеряет интерес к экономическому сотрудничеству с Россией. В этом, кроме всего прочего, проявляется преувеличенное представление в Японии о степени заинтересованности России в японской экономической помощи, ради которой Москва якобы готова на территориальные уступки. И если Хакамада говорил о недопустимости иллюзий, то, веря в такую повышенную заинтересованность русских в японской помощи, он сам впадает в иллюзию. Ибо наша страна всегда, и во времена Советского Союза, и, надеюсь, сейчас, рассматривает сотрудничество с Японией лишь как выгодное обеим сторонам взаимодействие, дополняющее экономики друг друга.

В завершение своей статьи профессор Хакамада не удержался процитировать слова своего российского единомышленника, отставного дипломата «ельцинско-козыревской школы» г-на Кунадзе, который, по словам автора, оценивая предложение президента РФ, изрек в газете «Сегодня»: «Подобное оскорбительное предложение не делалось Японии даже в брежневские времена Советского Союза». Так что противники попыток Путина выйти из «заколдованного круга» бесконечных и бесплодных дебатов по поводу русских Курил есть не только в Токио, но и в Москве. Конечно, их ничтожное меньшинство. А именно, по опросам лишь два процента граждан России соглашаются на безусловную передачу Курил Японии. При этом подобные ничем не обоснованные беспринципные уступки отвергают почти 90 процентов наших людей. И японцы с пониманием воспринимают этот факт.

Токио