Атомная Англия — от рассвета до заката

Великобритания добровольно взяла на себя функции «острия атаки» на Россию. Разворачивается эта атака на дипломатическом фронте, дальнейший алгоритм предугадать несложно — бездоказательная клевета станет предлогом для очередной порции антироссийских санкций. Вторая Холодная война, объявленная США в декабре прошлого года в Стратегии национальной безопасности (National Security Strategy, NSS), разворачивается у нас на глазах.

Напомним основные положения NSS:

«Главными вызовами-угрозами национальной безопасности США являются ревизионистские режимы Китая и России, государства-изгои Иран и Северная Корея, джихадистские террористические группы (организация, деятельность которой запрещена в РФ). … Китай и Россия стремятся формировать мир, который противоречит американским ценностям и интересам. … Соединенные Штаты и Европа будут вместе противостоять российской подрывной деятельности и агрессии».

Вторая Холодная война

Англии, как главной союзнице США, требовалось «найти» ту самую «российскую подрывную деятельность и агрессию». Искать черную кошку в темной комнате очень сложно — Англии пришлось самой запустить ее, предварительно вымазав флуоресцентной краской. Почему именно Англия выступила «застрельщицей»? Дело в брексите, процессе непростом и весьма затратном. Приходится демонстрировать верность заокеанскому сюзерену, надеясь, что собачья преданность будет отмечена сахарной косточкой. Без косточки не получается — платить за выход из ЕС Англии придется не просто много, а очень много. Но это — отдельный разговор, нас интересует не политика, а анализ еще одного пассажа из NSS:

«Россия распространяет свое влияние в разных районах Европы и Центральной Азии через контроль над ключевыми энергетическими ресурсами».

Он предваряет отдельный раздел NSS, озаглавленный «Доминирование в энергетике». Если Англия вызвалась на роль самого преданного союзника Штатов, то анализ того, что представляет из себя энергетическая отрасль Великобритании — полезен. На войне как на войне — надо прикинуть, способен ли этот противник что-то противопоставить нашему «контролю над ключевыми энергетическими ресурсами» и какой результат получит отдельно взятая Англия в том случае, если ее сюзерен добьется доминирования в экономике.

Что из себя представляет угольный сектор энергетики Англии, мы уже выясняли — островное государство аккуратно добивает его, как загнанную лошадь. Верным ли был выбор, наглядно демонстрирует зимняя погода — при падении температуры Остров впадает в коллапс, поскольку ветер и солнце обогреть ее города не способны. Мы с вами знаем, что «Winter is coming!», а тем, кто об этом забывает, напомнит «Зверь с востока», или как они там назовут следующую «зверушку». Мировые цены на уголь и его производство в России выросли, порты и корабли строятся.

Атомные электростанции Англии

В 2008 году правительство Англии приняло решение делать ставку на развитие атомной энергетики. Отсутствие выбросов углеводорода, наличие завода по обогащению урана компании URENCO, завода по производству топлива — это и сохранение приверженности «зеленой» идеологии, и энергетическая независимость, ведь монополии среди поставщиков урана на рынке не просматривается. Не так давно доля генерации на АЭС в Англии составляла 18%, заявленная цель в 25—30% фантастической не казалась. И Англия… А что Англия? На недавних выборах был у нас кандидат, задававший похожий вопрос, ответ известен — 0,68%. Приблизительно такой же результат в мировом атомном проекте имеет и Англия, несмотря на отчаянные попытки добраться до «единицы». Мы не утрируем — таковы факты.

АЭС Dungeness, собственность французской EDF. Два блока, построенные в 1965 году, остановлены навсегда в 2006 году. Работают еще два, запущенные в середине 80-х — французы смогли продлить их срок службы. Ну, как «работают»… На одном в марте 2009 приключились технические проблемы на полтора года, на втором в ноябре того же года состоялся небольшой пожар — а так ничего, по 520 МВт в сеть дают иногда. АЭС Sizewell, тоже собственность EDF. Три блока было, парочку выключили в 2006-м после 40 лет службы. Оставшийся — самый молодой, его Westinghouse на пару с Framatom в 1995 построили. Краса и гордость британской атомной энергетики, 1'250 МВт, до 2035 должен доработать спокойно. АЭС Torness — два реактора, отмечающих в этом году 40-летие. Время от времени приходится внепланово останавливать — ну, когда водозаборник тиной забивается, а так ничего — французы говорят, что до 2030 года будут продолжать выдавать свои 590 МВт каждый. Была еще АЭС Wylfa с реакторами 1969 и 1970 годов постройки — закрыли оба.

В 1989 и в 1990 закрыли оба блока АЭС Hunterston-А — тоже по старости, на Huterston-B два блока по 624 МВт потрескивают, но срок службы им продлили аж до 2030 года. «Аж» — потому как построили их в 1976—1977 годах, «потрескивают» — в буквальном смысле слова, зафиксированы трещины в графитовой кладке. Но французы уверяют, что справятся с этой проблемой, да и сами англичане настроены оптимистично — им не впервой с этой АЭС разбираться. Как-то раз в трубопроводы морскую воду засосало, она от температуры тут же испарилась, оставив на стенках слои соли — так ведь ничего, пылесосами почистили, и всё в порядке. АЭС Hartlepool в составе двух блоков по 625 МВт работает с 1983 года, французы уверяют, что дотянет до 2024, благо треснувшие парогенераторы года четыре тому назад поменяли. АЭС Heysham — 2 блока 1983 года, 2 блока 1989 года рождения. EDF уверяет, что до 2023 года должны протянуть, а потом энергетическая система Британии оскудеет на 2'500 МВт. АЭС Hinkley Point тоже юна и свежа — в 2000-м ушли на покой два реактора 1965 года выпуска, а два молодых как включились в сеть в 1976 году, так и продолжают выдавать в нее по 470 МВт каждый.

Вот такой, простите, «ядерный хоспис». Искрит, трещит на соленых морских ветрах, но как-то вот тянет. Самостоятельно англичане последний блок построили в 1989 году, то есть ко времени решения правительства о необходимости ядерного ренессанса, ветераны отрасли благополучно вышли на пенсию и теперь следят за новостями, сидя у каминов в креслах-качалках. Если кто какую новую АЭС в Англии и построит — так кто угодно, только не сами англичане. «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет, приходите княжить и владеть нами» для жителей Великобритании — проза жизни. Сегодня атомной энергетикой туманного Альбиона владеют французы, кто придет им на смену — посмотрим, среди кандидатов, кроме французов, теперь и китайцы с корейцами, поскольку с американцами да с японцами не получилось.

Былая слава

А начинался английский атомный проект совершенно иначе, Британия долгое время была законодателем мод в Европе, разработала оригинальный тип реактора, не прибегая к чужой помощи. Давайте «взглянем» на то, как английские ученые и инженеры покоряли тайны атомного ядра, в этот раз глубоко не вдаваясь в технические подробности. История поучительная, она позволяет задуматься о многом, в том числе и о политическом устройстве стран «западной демократии». В последнее время не часто вспоминают о том, кому именно мы обязаны проблемами с отказами отдельных стран от присоединения к ДНЯО — Договору о нераспространении ядерного оружия, но ведь у каждой проблемы есть «имя и фамилия». Проследим затем, как от действительно великолепного старта Англия пришла к своему к нынешнему положению, когда развитие ее атомного энергетического проекта целиком и полностью зависит от чужих технологий, от чужих финансов, от того, как идут дела реакторостроительных компаний на мировых рынках. Полезно, нам кажется, посмотреть и на то, к чему приводит упорный отказ от полномасштабного сотрудничества с Росатомом, исходящий от политического руководства Великобритании, идущего наперекор стремлениям английских ядерщиков. У наших стран есть хороший опыт взаимного участия в различных локальных проектах — специалисты легко находят общий язык, помогая друг другу справляться с решением различных задач. Конечно, такой обзор получится шире, чем анализ только энергетической части атомного проекта, но таковы удивительные свойства атомного ядра — в них сочетаются как «мирная», так и военная, оружейная составляющая, отделить их друг от друга получается далеко не всегда.

В далеком 1943 году после серии переговоров между Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем в канадском Квебеке было подписано соглашение о сотрудничестве в сфере создания ядерного оружия (ЯО). Соглашение предусматривало обмен информацией, неприменение ЯО друг против друга и запрет передачи сведений о разработках третьим странам. Как известно, ученые, ставшие участниками Манхэттенского проекта, были уверены, что их усилия направлены на то, чтобы обогнать с разработкой атомной бомбы гитлеровскую Германию, где урановым проектом руководил Вернер Гейзенберг, потому для физиков этой «третьей страной» была именно Германия. Но кого поименовали «третьей страной» лидеры двух государств? Так ли плохо работала их разведка, чтобы Рузвельт и Черчилль не были осведомлены о том, что у команды Гейзенберга атомный проект не пошел от слова «совсем»?

Канадские корни

Подписание соглашения стало основанием для создания Объединенного стратегического комитета с целью координации в работе над созданием ЯО. Канада соглашение не подписывала, но место в комитете ей предоставили — «не входила, но участвовала», как говорится. Но это вполне естественно — уран для Америки шел из рудников близ Большого Медвежьего озера, в Канаде были построены заводы по производству тяжелой воды, в 1942 году в Монреаль в целях безопасности переправили группу британских ученых-ядерщиков, где они и работали до 1946 года. Британские и канадские специалисты изучали наиболее эффективные способы наработки плутония — они стали разрабатывать реактор с тяжелой водой, которая была и замедлителем нейтронов, и теплоносителем. Тяжелая вода имеет ту же химическую формулу, что и обычная, только вместо обычного водорода в ней находятся атомы его изотопа, дейтерия.

Дейтерий практически не поглощает нейтроны, что позволяет использовать в качестве топлива природный уран, не обогащенный по изотопу-235. Руды Канады отличаются очень высоким, до 20%, содержанием урана, завод тяжелой воды был под руками, потому от теории быстро перешли к практике. В 1944 в провинции Онтарио, в городке Чок-Ривер, была создана лаборатория, в которой в сентябре 1945 года был произведен запуск реактора ZEEP (Zero Energy Experimental Pile) — первый ядерный реактор Канады и первый в мире реактор за пределами США. Zero — приблизительно таким было производство тепла, ведь ZEEP был создан с целью наработки плутония. Одновременно в Чок-Ривере появилась и вторая лаборатория — завод по переработке облученного ядерного топлива (ОЯТ), на котором из него выделяли плутоний. ZEEP оправдал ожидания разработчиков, в 1947 году появилась его продвинутая версия — реактор NRX, National Research Experimental, расширялись и производственные мощности завода по переработке. Канада добровольно отказалась от обладания ЯО — уникальный случай, NRX использовали для того, чтобы нарабатываемый на нем плутоний использовался в военных программах США и Великобритании.

Но не только реактор NRX связывает Канаду с ЯО — это было только начало «славного пути», от которого и поныне у всего мира «волосы дыбом». В 1946 году англичане убыли на родину, а канадцы продолжили развитие технологии тяжеловодных реакторов. Одна из особенностей таких реакторов — то, что они позволяют извлекать блоки с ядерным топливом в любое удобное время. Если ядерное топливо находится в активной зоне такого реактора продолжительное время — всё в порядке, реактор вырабатывает тепло, которое преобразуется в электрическую энергию. Но в том случае, когда «эксплуататоры» реактора извлекают топливо быстрее, чем происходит его полное выгорание — в топливе находится максимально возможное по законам физики количество плутония. Послевоенная экономика Канады находилась не в лучшем состоянии, финансов на развитие атомного проекта не хватало, и в 50-х годах компания AECL (Atomic Energy of Canada Limited), владевшая всеми лабораториями Чок-Ривера, нашла превосходный способ заработать — продала коммерческий вариант NRX, названный CIRUS, платежеспособному покупателю — Индии. То ли деньги были очень нужны, то ли «бремя белого человека» на мозг давило — «Да не могут туземцы ядерную физику знать!» — сказать трудно.

В результате в 1974 году Индия, используя плутоний, полученный при помощи CIRUS-а, провела операцию «Улыбающийся Будда» — испытание собственной атомной бомбы. А лихие канадские «коммерческие физики» продолжали продолжать: в 1966 году началось строительство реактора KANUPP — Karachi Nuclear Power Plant, который сдали заказчикам в 1972 году. KANUPP был и остается одним из важнейших элементов военной ядерной программы Пакистана. Напомним, что Индия и Пакистан по-прежнему отказываются подписывать ДНЯО, в силу чего всем нам «весело» — две страны, вечно враждующие между собой, готовы к нанесению обоюдных ядерных ударов. «Ничего личного, только бизнес».

В общем, если бы не южный сосед Канады, ЯО расползалось бы по земному шару и дальше. В 1969 году AECL помогла ввести в строй очередной тяжеловодник — TRR, Taiwan Research Reactor, в 1975 Тайвань построил завод по переработке ОЯТ. Планете повезло, что информация о заводе стала известна ЦРУ. Под давлением Штатов Тайвань вынужден был демонтировать это замечательное предприятие. В 1988 году, впрочем, Тайвань попытался взбрыкнуть, начав строить новый завод, но и в этот раз США оказались настороже — теперь они добились закрытия TRR. Современный мир не расписан черными и белыми полосками, в нем много оттенков серого — случай с Тайванем показывает, что иногда и диктат США по отношению к третьим странам может приносить пользу. Мы, конечно, приносим извинения за то, что отвлеклись от английского атомного проекта, но чуть позже вы увидите причину такого экскурса.

Возвращение в родные пенаты

Вернувшись на родину, английские физики продолжили развивать опыт, наработанный в Канаде, и тот, который им достался в США. В Америке в качестве замедлителя использовали графит — материал, многократно более дешевый, чем тяжелая вода. «Чикагская поленница» Ферми, первый в мировой истории ядерный реактор, был уран-графитовым, для предотвращения перегрева графита использовался поток воздуха. Английские физики начали с того, что перепроверили идею уран-графитового реактора с газовым охлаждением, поставив себе главной целью продолжение наработки оружейного плутония. Для их опытно-экспериментальной деятельности подобрали замечательную площадку в графстве Камбрия, на северо-западном побережье Острова, в 20 км от городка Барроу-ин-Фернес. В 1947 году тут стартовало строительство двух реакторов, «Уиндскейл» 1 и 2, одновременно началось возведение перерабатывающего завода В-204.

Постепенно на берегу Ирландского моря вырос очень компактный, занимающий всего шесть квадратных километров, комплекс Селлафилд. На день сегодняшний на его территории расположено порядка 2'600 различных сооружений и около 260 действующих установок, некоторые из которых эксплуатируются вот уже более 60 лет. Остановленные реакторы, пункты хранения радиоактивных отходов, заводы по переработке ОЯТ — есть на что посмотреть, в том числе и на АЭС «Колдер Холл» (Calder Hall).

От Англии до Азии

Если читать литературу по истории атомной энергетики, выходящую на английском языке, то можно сделать удивительное «открытие» — оказывается, первая в мире АЭС была построена не в Обнинске в 1954 году, а в 1956 в Великобритании, в Селлафилде, который тогда носил название Уиндскейл. Открытие АЭС «Колдер Холл» происходило в весьма торжественной обстановке, на церемонию прибыла даже сама королева. АЭС «Колдер Холл» — это четыре реактора «Магнокс» (Magnox) на одной площадке, мощность каждого 49 МВт. На тот момент это была действительно прорывная технология — англичане заменили воздух на углекислый газ, повысив безопасность, разработали новый сплав для оболочек тепловыделяющих элементов. Сплав и «подарил» название этому типу реакторов — оксид магния, magnesium oxide. Первые реакторы стали прототипами для более усовершенствованных, которые были построены с 1953 по 1963 в количестве 26 штук. Ну, а комплекс Селлафилд год за годом обрастал всё новыми сооружениями — в числе прочих, к примеру, тут разместился и завод по производству МОКС-топлива, про который мы обязательно расскажем. В отличие от первой АЭС, английские «Магноксы» имели двойное назначение — на них нарабатывался и оружейный плутоний, благодаря чему Англия и стала, вслед за США и СССР, третьим обладателем собственного ЯО. Англичанам было чем гордиться — они первыми на Западе доказали перспективность атомной энергетики, ее коммерческую привлекательность. Они, собственно, и гордились, причем настолько, что догадались выложить в открытый доступ все чертежи, включая данные по сплаву и конструкции твэлов, для членов созданной в 1957 году МАГАТЭ.

Давайте еще раз перечислим основные особенности «Магноксов»: не обогащенный, а природный уран, недорогой графит в качестве замедлителя, углекислый газ в качестве теплоносителя, возможность извлечения ядерного топлива в момент, когда в нём концентрируется наибольшее количество плутония. Обогащение, самая дорогостоящая на тот момент технология атомного проекта, не требовалось. На расстоянии многих тысяч километров от Великобритании находится страна, на территории которой найдены едва ли не самые большие в мире запасы графита, да и урановых руд тут немало. Возможность использовать относительно недорогие технологии, при этом не завися от зарубежных поставок — настолько полное совпадение с идеологией чучхе, что Корейская Народно-Демократическая Республика могла только порадоваться.

Строительство газографитового реактора в Северной Корее стартовало в 1979 году, успешно завершилось в 1986, а результаты его работы нам хорошо известны. Как видите, английские ядерщики поддержали стиль, созданный канадцами — больше ядерного оружия в странах хороших и разных. Да, задержка со строительством реактора у северных корейцев приключилась не потому, что технология была им не по плечу — кроме реактора, требовалось и радиохимическое производство, чтобы извлекать плутоний из ОЯТ. В 1966 году в Бельгии европейский консорциум Eurochemic построил завод по переработке ОЯТ «Магноксов», и до семидесятых годов приложил немало усилий для усовершенствования «ПУРЕКС"-процесса, добившись значительных успехов. И… Правильно — в 1974 году опубликовал в своих технических отчетах для МАГАТЭ чертежи завода и схемы производственных процессов. В общем, Северную Корею можно обвинять в чём угодно, но только не в кражах технологий — европейская наука обеспечила появление у товарища Ына пусть не такой большой, как у Трампа, но вполне реальной «ядерной кнопки».

Ядерное наследие Великобритании

Но вернемся в Англию. 26 реакторов «Магнокс» стали частью «ядерного наследия» — комплекса проблем радиоактивного загрязнения, возникших при эксплуатации ядерных установок и на завершающих стадиях жизненного цикла ядерных технологий. Если в других странах понятие ядерного наследия имеет несколько расплывчатый характер, то в Англии всё весьма конкретно. Специально созданная структура — NDA, Nuclear Decommissioning Authority, Управление по выводу из эксплуатации ядерных объектов, работает на всех площадках, где осуществлялись государственные научно-исследовательские программы, и на площадках всех 26 «Магноксов», где находятся все накопленные радиоактивные отходы и материалы. Разумеется, Селлафилд — «жемчужина» NDA, ведь за время работы всех реакторов и радиохимических заводов комплекса, с 1950 по 1977 год, здесь произошло 194 аварии и инцидента, 11 пожаров и взрывов, в 45 случаях были зафиксированы выбросы радиоактивных элементов в окружающую среду. Рекомендуем после каждого рассказа про «высочайший уровень западных технологий» бросать взгляд на этот короткий список, тогда стоны о «вековой отсталости России» слушать и читать вы будете с совсем другим настроением.

«Уиндскейл»

10 октября 1957 года в Селлафилде произошла авария, долгое время державшая пальму первенства в перечне самых тяжелых из случившихся в западном атомном проекте. В газоохлаждаемых реакторах рабочие температуры значительно выше, чем в реакторах, охлаждаемых водой, потому так называемый эффект Вигнера значительно больше. Эффект Вигнера, если коротко — это накопление энергии в графите, которое постепенно вызывает изменение кристаллической решетки этого химического элемента. Для восстановления структуры графита в реакторах «Уиндскейл» 1 и 2 англичане использовали метод контролируемого отжига — выключали воздуходувки, температура в результате продолжающихся ядерных реакций повышалась до уровня, при котором графит расставался с энергией Вигнера. Но за один заход все дефекты удалять не получалось, поэтому графит остужали и снова давали нагреться.

А вот 10 октября 1957 года кто-то из персонала забыл, запамятовал про подачу воздуха между двумя стадиями отжига. Графит пожароопасен — это ведь всего лишь одна из аллотропических, как говорят химики, форм углерода, то есть графит является «родным братом» угля. 700 градусов, и графит вспоминает об этом «родственнике», начиная вести себя точно так же, как и хороший, качественный уголь — горит с температурой до 1400 градусов, что он и стал делать тем ранним осенним утром. Обслуживающий персонал, судя по всему, был занят традиционным чаепитием, потому никто и не обратил внимания на отсутствие гула воздушных насосов.

В 11:00 пробоотборник воздуха, находившийся в километре от реактора, начал отчаянно трезвонить, поскольку зафиксировал 10-кратное превышение уровня радиоактивности. Как гласит протокол:

«В 16:30 визуальный осмотр установил, что многие твэлы раскалились докрасна, что свидетельствовало о повышении их температуры до 1'400 градусов».

Шесть часов на перестать пить чай, сообразить, «чего это оно тут раззвенелось», и дотопать до реактора — вот такие спортивные показатели продемонстрировали английские специалисты. Грубо говоря — несколько тысяч тонн угля полыхало в полный рост, а технологические каналы были заполнены ураном в магниевой оболочке. Магний горит просто замечательно, разбрасывая красивые искры во все стороны, и легко можно представить, как вспыхивали один за другим технологические каналы. Отрезвление после чая, надо признать, наступило достаточно быстро — англичане приложили максимум усилий для того, чтобы как можно быстрее извлечь из горы угля твэлы, которые еще не успели загореться. Уран, напомним, был природным, а не обогащенным — дозы персонал не нахватал, но 8 тонн урана вытащить уже не удавалось.

Ближе к ночи эту работу прекратили — поздно, оставалось изобретать способ остановить пожар. Все имевшиеся запасы углекислого газа с АЭС «Колдер Холл» были незамедлительно пущены в ход, но это уже не помогало — слишком велико было количество горящего угля-графита. Вариантов не оставалось — утром 11 октября, несмотря на огромный риск взрыва, активную зону реактора начали затапливать водой, аккуратно подгадав начало процедуры под свежий утренний бриз, несший ветер в Ирландское море. Но даже этот способ дал нужный результат не сразу — реактор заливали почти сутки без остановок, пока он не остыл.

Помните, как ведет себя костер, который заливают водой? Сначала много дыма, потом — много пара. Вот только в Селлафилде горел не только графит, но и уран, который до этой аварии мирно вырабатывал энергию, накапливая в себе радиоактивные элементы. В облаке пара, поднявшегося над реактором «Уиндскейл», по оценкам специалистов, содержалось около 20 тысяч кюри радиоактивного изотопа йода-131 и 800 кюри цезия-137, по международной шкале ядерных и радиологических событий INEL аварии было присвоено 5 баллов из 7 возможных. 7 баллов, чтобы было понятно — это Чернобыль и Фукусима. Последствия аварии изучала британская Национальная комиссия по радиологической защите, которая могла только радоваться тому, что операторы не забыли про розу ветров — заражение почвы оказалось минимальным, а местность вокруг Селлафилда не была густонаселенной. Какое-то время окрестные фермеры вынуждены были сливать молоко в канавы — вот, по большому счету, и всё. Собственно, только по этой причине мы и позволили себе несколько ироничный тон — пострадавших не было, никто не потерял ни здоровье, ни тем более жизнь.

Пятидесятые годы в мировом атомном проекте — время не только стремительного покорения невиданных ранее технологий. В те же годы уран жестко и жестоко учил правилам обращения с собой — этот химический элемент не терпит ошибок, пренебрежения к правилам безопасности. Запад долгое время считал, что авария «Уиндскейла» была самым тяжелым радиологическим событием, более серьезная авария произошла только 22 года спустя на американской АЭС «Три-Майл-Айленд». Но это — ошибка, которой тамошние специалисты были обязаны уровню секретности нашего атомного проекта. Всего через две недели после событий в Камбрии произошла Кыштымская катастрофа на Урале, которой позже, после раскрытия всех обстоятельств, были присвоены шесть баллов по шкале INEL.

Инциденты случались во всех странах — в Канаде, Штатах, Франции, в Англии, у нас, каждый из них становился тяжелым уроком, из каждого делали определенные выводы, позволявшие совершенствовать системы безопасности. Но, как в любой школе, кто-то усваивал уроки с первого раза, кто-то позволял себе разгильдяйничать, вызывая «неудовольствие преподавателя». Повторение, конечно — мать учения, но уран — учитель с настолько взрывным характером, что после любой ошибки нерадивый ученик частенько повторял слово «мать» в комплекте с самыми разными прилагательными. Англичане примерными учениками так и не стали, но зато теперь специалисты, работающие в NDA, имеют действительно прекрасный опыт по утилизации, переработке и захоронению радиоактивных материалов. В следующих статьях мы расскажем и о том, как английские физики помогают решать проблемы радиоактивного наследства самым разным странам, в том числе и России.