Что ждёт отношения Молдавии и Приднестровья в будущем?

Для ситуации в переговорах между Кишиневом и Тирасполем начало 2018 года было ознаменовано целым рядом знаковых событий — в большей или меньшей степени заметных — которые позволяют предполагать характер грядущих коллизий в диалоге между Приднестровьем и Молдавией в текущем году.

Серьезный прорыв, случившийся в переговорах сторон конфликта в конце 2017 года с подачи приднестровского руководства, спровоцировал целый ряд сопутствующих процессов как на международном, так и на региональном уровне. Разумеется, самым заметным событием в этой части стало приглашение представителей Приднестровья — спикера парламента Александра Щербы и главы МИД ПМР Виталия Игнатьева — к участию в заседании специального подкомитета Парламентской Ассамблеи Совета Европы по конфликтам. В Приднестровье возможностью заявить о своем праве на независимость с высокой международной трибуны ожидаемо не стали пренебрегать и с успехом выступили в рамках парижского заседания. В Молдавии же участие высокой приднестровской делегации в работе одной из площадок ПАСЕ вызвало сдержанный, но хорошо заметный рост нервозности как в экспертных кругах, так и среди профильных чиновников.

Так, официальное информагентство ПМР «Новости Приднестровья» обратило внимание на ряд комментариев молдавских и румынских аналитиков, встревоженных тем, что представителей Тирасполя все чаще приглашают в Европу. Цитируемые публицисты, например, Петру Богату, заговорили о шансах Приднестровья на международное признание, намекая таким образом, что ни у кого в Кишиневе нет готовой линии поведения на случай, если с позицией Тирасполя начнут считаться в европейских столицах.

Приднестровские журналисты также не оставили без внимания отсутствие на заседании в ПАСЕ новоназначенного молдавского вице-премьера по реинтеграции Кристины Лесник, хотя последняя накануне парижской встречи сама публично анонсировала свой визит и готовность встретиться с приднестровским переговорщиком Виталием Игнатьевым на площадке Парламентской Ассамблеи. В итоге вместо госпожи Лесник в ПАСЕ поехал экс-политпредставитель Республики Молдова в переговорах Георгий Балан, и то в статусе руководителя Бюро по реинтеграции, то есть в качестве человека «в теме», но без полномочий. Само собой разумеется, что такая рокировка была понижением уровня представительства со стороны Кишинева, с тем, чтобы в ПАСЕ поехала делегация, которая априори ни за что не может отвечать. Подход понятный, с учетом того, что в таких форматах (в присутствии множества неискушенных европейских коллег) с Приднестровьем молдавские чиновники диалог еще не вели. С другой стороны, не менее важно, что об отмене участия Кристины Лесник стало известно даже не в последний момент, а уже постфактум, из пресс-релиза Бюро по реинтеграции РМ. Это может означить лишь то, что в Кишиневе до последнего не могли определиться, как реагировать на приглашение приднестровцев в ПАСЕ — чем, в общем-то, подтвердили опасения экспертного сообщества Молдавии о неготовности властей РМ к сценарию, когда Приднестровье получит если не независимость, то более широкую фактическую субъектность на международной арене.

В другом, президентском лагере молдавской власти события вокруг участия чиновников Приднестровья в работе комитета ПАСЕ фактически проигнорировали. Игорь Додон был занят традиционной для него повесткой — ругал правительство, купался в купели на Крещение, встречался с зарубежными послами и боролся за возможность общаться с российскими журналистами, которых в страну вновь не впускала погранполиция РМ. Ираду Зейналову и ее съемочную группу в Кишинев со второго раза пропустили, а вот журналистов телеканала RTVI — нет. Впрочем, интервью RTVI c Додоном позже все-таки состоялось, и среди прочего молдавский президент повторил дежурное «Приднестровье — это часть Молдовы», «Других вариантов нет», и «Мы обречены быть вместе». В этом смысле риторика молдавского президента не нова и принципиально не изменяется на протяжении последних полутора лет.

Как, впрочем, не изменяется и его личный — близкий к нулю — вклад в процесс урегулирования отношений с Приднестровьем.

Интересно, что молдавское правительство, активно ругаемое Игорем Додоном в соцсетях, в медийном плане оказалось гораздо более мобильным и достаточно быстро нашло, как обозначить (пусть и топорно) свою позицию по Приднестровью на фоне международной встречи с участием приднестровцев в ПАСЕ. Спикер парламента РМ Андриан Канду спустя несколько дней после парижского мероприятия заявил в интервью, что Молдавия может предъявить Российской Федерации счет за оккупацию Приднестровья — и это смелое (и явно провокационное) заявление решительно подхватили все российские СМИ, переведя центр внимания от Приднестровья к продолжающемуся дипломатическому конфликту между Кишиневом и Москвой.

Вместе с тем заявление господина Канду — не только тактический ход, но и зашифрованный манифест будущего курса Молдавии в отношении Приднестровья. Понятно, что «счет за оккупацию» — идея абсурдная от начала и до конца, однако этот мотив молдавское правительство ведет еще с весны прошлого года, когда конституционный суд РМ признал российских военнослужащих в ПМР «оккупационными войсками». И в данном случае важно понимать, что понятие «оккупации» имеет несколько смыслов: это — не только выпад в адрес России, но и признание территории Приднестровья де-факто не молдавской. То обстоятельство, что господин Канду вновь оживил «оккупационный» тренд, свидетельствует, что тема не умерла и, возможно, будет продолжена и впредь, поскольку «оккупационная» риторика — это весьма удобное алиби для молдавского руководства. Приднестровье может сколько угодно усиливать свою международную правосубъектность, но ответственность за его формальную потерю Кишинев нести не планирует — а значит, экспертному сообществу и общественности будет выгодно навязать мысль не о потерянном, а «отобранном» Москвой Приднестровье.

Весьма характерно и другое: Кишинев не отказывается от своих обязательств в рамках соглашений, заключенных с Тирасполем в конце прошлого года. На днях стало известно, что эксперты от Молдавии и Приднестровья совместно согласовали пропуск грузовых автомобилей до 10 тонн по мосту через Днестр в селах Бычок и Гура-Быкулуй — а эта договоренность как раз была первой в череде «ноябрьских соглашений». Приверженность практической реализации этих документов подтвердила также и новый вице-премьер РМ Кристина Лесник. Таким образом, правительство Молдавии, видимо, намерено и в текущем году договариваться с Тирасполем по существующим практическим проблемам, не затрагивая политику. В то же самое время антироссийская «оккупационная» риторика, вероятнее всего, будет продолжаться, так как именно она позиционирует официальный Кишинев в выгодном свете перед западными партнерами и одновременно снимает ответственность с руководства РМ за весьма вероятные успехи Тирасполя в деле завоевания международной правосубъектности.

В этом смысле действующая молдавская власть в лице Демократической партии Молдовы наверняка разберется, как сохранить лицо. Не совсем понятно, какая риторика по Приднестровью останется президенту РМ. Игорь Додон оказался в патовой ситуации: с одной стороны, опасно бесконечно повторять, что Приднестровье — это Молдова, так как велик шанс в конечном итоге солидаризироваться с антироссийской позицией парламента и правительства. Актуализировать себя на треке переговорного процесса с Тирасполем также не получится, поскольку практические договоренности Молдавии и Приднестровья ожидаемо не будут иметь к Додону никакого отношения, а «хвалить» успехи правительства непростительно для оппозиционного имиджа президента.

Крайний вариант — ужесточать риторику по отношению к руководству ПМР, что Игорь Додон и делал последний год, рассказывая про «дерибан» российских денег в Приднестровье. Однако в ПМР сегодня создают условия для работы с криптовалютой и открыто говорят, что ждут российских инвесторов, а еще договариваются с Москвой о кредитах для предприятий и сотрудничестве в инфраструктурных проектах. Поэтому не исключено, что за продолжение «чернухи» в адрес руководства ПМР Игоря Додона рано или поздно могут «щелкнуть по лбу» уже и в столице России, куда молдавский президент так любит наезжать. В общем и целом, перспективы на приднестровском треке у Игоря Додона крайне призрачные.

В то же время можно ожидать, что по линии правительства Кишинев на протяжении 2018 года постарается вести прагматичные переговоры с Тирасполем. Таким образом, выходец из МВД РМ Кристина Лесник в должности переговорщика от Молдавии — это в первую очередь ответственный и контролируемый исполнитель, от которого ждут лишь предсказуемой работы в диалоге с Тирасполем.

Приднестровье, в свою очередь, постарается использовать стабилизацию ситуации в переговорах с РМ для усиления своих международных контактов. Продолжит ли Кишинев реагировать на эти процессы «оккупационной» риторикой или придумает новый тренд — пока неясно. Однако можно с уверенностью сказать, что с течением времени политическое измерение молдо-приднестровского конфликта все в большей степени будет отделяться от непосредственно переговорного процесса, который будет лишь механизмом для урегулирования текущих противоречий на практическом уровне. Спор между Кишиневом и Тирасполем о форме политического урегулирования в этом смысле может либо перейти на другие дискуссионные площадки, либо перерасти в продолжительный по времени заочный дискурс — что, впрочем, будет играть на руку обоим сторонам конфликта.