«Снегурочки» не тают
Говоря об опере Римского-Корсакова «Снегурочка» нельзя не вспомнить о «Снегурочке» Петра Ильича Чайковского, которая была написана несколько раньше. Как и опера Римского-Корсакова, произведение Чайковского создавалось по пьесе-сказке в четырех действиях с прологом драматурга Александра Островского. Премьера «Снегурочки» Чайковского состоялась на сцене Большого театра 11 мая (по старому стилю) 1873 года. Появлению стихотворной сказки «Снегурочка» мы обязаны капитальному ремонту Малого театра. В связи с ремонтом его труппа вынужденно переехала в Большой театр и маялась без дела. Комиссией по управлению императорскими московскими театрами было принято решение о необходимости избавить артистов от вынужденного простоя. Возникла идея поставить спектакль-феерию, где были бы заняты одновременно драматические, оперные и балетные артисты.
Пьесу к спектаклю попросили написать А. Островского, а музыку — молодого Чайковского, который взялся за работу с большим воодушевлением. Островскому в детстве про Снегурочку рассказывала нянька Авдотья Ивановна Кутузова, которая была для писателя таким же источником сюжетов, как Арина Родионовна для Пушкина. В русском фольклоре Снегурочка является персонажем народной сказки о сделанной из снега девочке Снегурке, которая ожила. Этот сюжет также был обработан и опубликован в 1869 году А. Н. Афанасьевым во втором томе его труда «Поэтические воззрения славян на природу», в котором видны языческие корни этого персонажа. Безусловно, Островский использовал в своем труде над ставшей впоследствии знаменитой пьесой и сказки Афанасьева.
Чайковский опирался в своей работе на ритмы и мотивы народных песен. Островского и Чайковского связывала многолетняя дружба, и это помогало им в работе. Проект «Снегурочка» был создан драматургом и композитором в невероятно короткие сроки: 9 марта Островский закончил первый акт; 31 марта (по старому стилю), в день своего 50-летия, им поставлена дата в конце чистовой рукописи пьесы; другая пометка — «4 апреля, 10 часов вечера» — показывает окончательное завершение работы над «Снегурочкой». Чайковский горячо полюбил «волшебную пьесу» и считал ее чуть ли не вершиной творений Островского. Островский, в свою очередь, был очень доволен музыкой композитора: «Музыка Чайковского к «Снегурочке» очаровательна», — писал он.
Что касается оппонента Чайковского — композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова, то он всегда относился к произведениям Чайковского с большой ревностью, будь то музыкальные творения или учебные пособия. Так, после издания учебника по гармонии, написанного Петром Ильичем, Римский-Корсаков создает свой учебник; сразу после смерти Чайковского Римский-Корсаков принялся за сочинение оперы «Ночь перед Рождеством» по Гоголю, и этот сюжет также раньше был разработан Пером Ильичем. Римский-Корсаков при жизни часто критиковал Чайковского, может быть, от творческой зависти и оттого, что считал свой талант менее глубоким, а может, круг общения, дружба с царской семьей и популярность Чайковского, которые в силу диссидентства не были доступны Римскому-Корсакову, являлись тому причиной. Чайковский не оставался в долгу. Например, третьей симфонии Римского-Корсакова Петр Ильич выносит беспощадный приговор — «преобладание техники над качеством мыслей». Стоит отметить, справедливости ради, что Чайковский не дожил до подлинного расцвета таланта Римского-Корсакова. Однако после смерти Чайковского Римский-Корсаков стал пропагандистом произведений Петра Ильича и добился того, что в Русской частной опере были поставлены все оперы Чайковского, возможно, испытывая некое чувство вины. Так что между двумя великими русскими композиторами были очень сложные отношения. Одним из мучительных для Чайковского эпизодов стал труд Римского-Корсакова над оперой «Снегурочка».
Очевидно, что Римскому-Корсакову «Снегурочка» Чайковского не понравилась, по его мнению, это «довольно неудачное произведение, мало подходящее к сюжету», и в 1879 году он испросил у Островского разрешения написать свою версию сказки, теперь уже в виде оперы. Островский был только рад вниманию к своему произведению и даже разрешил Римскому-Корсакову внести в либретто изменения. На все лето 1880 года композитор, никогда до этого не живший в деревне, уехал в усадьбу Стелево, что находилась недалеко от города Луги, чтобы с головой погрузиться в народную жизнь и природу. «Первый раз в жизни мне довелось провести лето в настоящей русской деревне. Здесь все мне нравилось, все восхищало. Красивое местоположение прелестные рощи (…), огромный лес «Волчинец», поля ржи, гречихи, овса, льна и даже пшеницы, множество разбросанных деревень, маленькая речка, где мы купались, близость большого озера Врево, бездорожье, запустение, исконные русские названия деревень как, например, Канезерье, Подберезье, Копытец, (…) — все приводило меня в восторг», — писал Николай Андреевич. Композитору так понравилось в деревне, что он потом туда ездил 16 лет подряд.
Римский-Корсаков трудился дни напролет, музыкальные мысли и их обработка преследовали его неотступно. Он зафиксировал ход работы буквально по дням: начало 1 июня (написано вступление к прологу), окончание — 12 августа (заключительный хор). Ни одно произведение, по его словам, не давалось ему с такой легкостью и скоростью, как «Снегурочка». «О сочинении Снегурочки никто не знал, — писал композитор, — ибо дело это я держал в тайне и объявил по приезде в Петербург своим близким об окончании эскиза, я тем самым немало их удивил». Еще полгода композитор затратил на инструментовку оперы, и 10 февраля 1881 года на сцене Мариинского театра в Петербурге состоялось первое представление оперы. Постановка была неудачной. Снисходительно-пренебрежительное отношение к опере руководителя постановки Э. Ф. Направника и критиков вкупе с небрежным исполнением испортили все впечатление о ней. После премьеры «Снегурочки» Чайковский писал русскому музыкальному издателю Юргенсону: «Не правда ли, и тебе неприятно, что наш сюжет от нас отняли, что Лель запоет другую музыку на те же слова, что как бы силой от меня отняли что-то мое, родное мне, близкое — и преподносят в новом, блестящем убранстве публике. Мне это до слез обидно».
Равнодушным остался к опере и Мусоргский, чем нанес Николаю Андреевичу, в свою очередь, глубокую сердечную рану. Многие критики видели в опере только «старое», и совсем не хотели замечать «новаторского», они не могли отличить оригинальных, собственных тем композитора от подлинных народных. Композитор, конечно же, широко использовал известные ему с раннего детства от няни народные песни, реконструировал их из кусочков более поздних образцов, однако, кроме этого, он ввел в оперу почти забытые народные речитативы и пастушьи наигрыши, даже церковные песнопения («знаменная» тема Ярилы, «поминовение» Масленицы). В «Снегурочке» представлены и обрядовая сфера народной жизни, связанная с календарем, и эпические напевы, и лирические песни, и связанные с фольклором инструментальные жанры. Драматургу Островскому музыка Римского-Корсакова так понравилась, что он выразил композитору публичную поддержку. «Музыка к моей «Снегурочке» удивительная, — писал Александр Островский, — я ничего не мог никогда себе представить более к ней подходящего и так живо выражающего всю поэзию русского языческого культа и этой сперва снежно-холодной, а потом неудержимо-страстной героини сказки». Композитору удалось перевернуть представление о холодной героине Снегурочке самого автора, а это дорогого стоит. Сам же Римский-Корсаков считал оперу своим лучшим произведением. Он не хотел сдаваться и искал способы поставить оперу заново. Римскому-Корсакову удалось заручиться поддержкой мецената Саввы Мамонтова. Вместе с художником Виктором Васнецовым, который взял на себя оформление сцены, Николай Андреевич принял участие в постановке «Снегурочки» в домашнем театре С. И. Мамонтова в 1885 году. Спектакль шел в частной опере несколько лет в неизменном виде.
В январе 1893 года состоялась первая постановка «Снегурочки» Римского-Корсакова в Большом театре. «…Кто не любит моей «Снегурочки», тот не понимает моих сочинений вообще и не понимает меня», — писал композитор жене после московской премьеры оперы в Большом. По существу это было первое настоящее исполнение оперы, о котором так долго мечтал Римский-Корсаков. Она прозвучала полностью, без купюр, в должных темпах и с должным сочувствием исполнителей замыслу автора. В те годы эпическое направление в искусстве вдруг сделалось модным. Многие художники обращались в своем творчестве к былинным героям. Римский-Корсаков стал тем музыкальным путеводителем, за которым потом пошли Нестеров, Врубель, Рерих и другие художники. Отказ от внешней реалистической формы, от буквального копирования образцов народного творчества, от приукрашивания, — вот характерные черты этого направления в искусстве. Новые черты «русского стиля» того времени — адресование к сказочным, былинным, легендарным темам, к героям фольклора, стремление возродить целостность древнерусского народного искусства, свободное обращение с народным наследием, развитие народной мысли, — очевидны в «Снегурочке», как и в дальнейших работах композитора. Трудясь над оперой «Снегурочка» Римский-Корсаков достиг зрелости, граничащей с совершенством, и это заметили те, от кого зависела дальнейшая судьба оперы. В конце своей жизни Чайковский сказал о Римском-Корсакове: «Несмотря на всю разность наших музыкальных индивидуальностей, мы идем по одной дороге и я, со своей стороны, горжусь иметь такого спутника». Со временем, он признал и превосходство «Снегурочки» Римского-Корсакова над своим произведением, по-христиански смирился и написал в своем дневнике: «Читал «Снегурочку» Корсакова и удивлялся его мастерству и даже (стыдно признаться) завидовал». А Римский-Корсаков через девять лет после смерти Чайковского сказал, что Петра Ильича ни на одну минуту не забывает.
Обе «Снегурочки» дожили до нашего времени и продолжают радовать современников в трактовках двух величайших русский композиторов — Чайковского и Римского-Корсакова.