«В Костроме работают с теми, кто остался. И добиваются результатов»

«Есть определенная прелесть, что можем мы чуть больше, чем нам положено. Нет ни одного конкурса, где наши студенты не показали бы себя достойно», — экс-ректор, 25 лет возглавлявший Костромской государственный Университет имени Некрасова, профессор Николай Рассадин рассказал корреспонденту ИА REGNUM о специфике Костромской области и секрете качественного образования.

ИА REGNUM: Какова на ваш взгляд специфика Костромской области? Чем областные политические процессы отличаются от Ярославля, Иваново?

Самое первое отличие состоит в том, что Кострома в своих политических процессах не так уж индивидуальна. Кострома — типичный небольшой провинциальный город. Таких у нас территорий в России 45−50%. Областные центры у нас с территориальной точки зрения расположены неудачно.

В этой части Кострома не представляет большого интереса. Хотя есть и отличия. В городах второго порядка, таких как Кострома, Иваново, Владимир и отчасти Вологда меньше территория и большая узнаваемость. Население в таких городах имеет более прочные связи, чего не скажешь о жителях крупных промышленных центров.

В Ярославле с его полустоличными замашками человек может просто затеряться — прожить 20 лет и никто о тебе не узнает. В Костроме такого не бывает. Особенно, если говорить о районах области — там отношения между людьми выстраиваются по принципу человеческого фактора. Если не считать основные экономические показатели, то это, наверное, наше самое главное отличие от соседей.

В чем своеобразие Костромы сегодня. Это в первую очередь то, что нынешний губернатор Сергей Ситников родился и вырос здесь, на Костромской земле. Он очень много трудится. Поэтому в Костромском регионе слово губернатора имеет большее влияние, нежели в соседних областях. В том же Ярославле люди относятся к этому с большей осторожностью.

Если браться за предысторию этого вопроса, то самые популярные руководители области были как раз из местных. Взять, например Владимира Торопова (глава области с 1986 по 1991 год — прим. ред.). Это был человек, по популярности превосходящий своих предшественников, хоть они и были сильными лидерами. То же самое можно сказать про Валерия Арбузова (руководил областью 1991 — 1996 год).

Остальным повезло в этом отношении меньше. Самые самые негативные воспоминания остались от предыдущего губернатора Игоря Слюняева. Многие говорят, что это был «не наш» человек. Он и сам признавал, что так и не смог понять специфику региона, понять людей. Хотя это был человек довольно деятельный и креативный.

На местную специфику наслаивается и архаика. Уровень самосознания костромичей ближе к земле: к истории, к культуре, к родному краю. Серьезных традиций в силу миграционных процессов осталось мало. Но, как говорится, народ здесь «урожденный», и кто остался тот старается зацепиться за себя. Может быть вот специфика Костромы в том, что сложно будут восприниматься какое-либо внешнее воздействие. Жители региона более консервативны.

ИА REGNUM: Порой говорят о том что костромичей сложно подвигнуть на какие-то изменения. Вы с этим согласны?

Кострома — один из коренных, можно сказать, нациообразующих регионов. Наш исторический вклад в становление Российского государства — он, безусловно присутствует. Наши основные районные центры — Кологрив, Судиславль, Галич, Солигалич, Буй, — все это города с богатой историей. Это города, которые в истории своей спорили за великое княжение, вставали на борьбу с поляками и татарами.

Народ у нас достаточно отчаянный, хотя войны на территории области никогда не было. Например, Ярославская дивизия, которая защищала Москву в 1941 году, на четыре пятых состояла из костромичей. Очень интересным моментом является количество Героев СССР. В этом отношении Кострома всегда являлась одним из самых представительных регионов.

ИА REGNUM: Вы 25 лет возглавляли Костромской государственный университет. Каков уровень костромского образования относительно соседних областей и среднероссийского показателя?

Это сложный вопрос. Кострома в этом отношении традиционно не успевала за другими регионами. Здесь никогда не было каких-либо серьезных промышленных предприятий, все производство у нас всегда было «легким». В этом отношении Костромская область «не прорвалась», так и оставшись на относительном отшибе.

Кострома — один из немногих губернских городов, где до революции 1917 года предпринимались попытки создать университет. Это очень серьезный показатель. Но в чем же заключалась главная проблема? Наверное, просили мало. Если бы тогда город действительно захотел — то был бы у нас университет! Оснований для этого было достаточно. Ведь последняя плеяда царских, императорских университетов открывалась именно в небольших городах — Ельце, Шуе, Кинешме. А в Костроме — нет.

Когда Кострома вошла в новый исторический период, она стала одним из тех относительно больших городов, где нет университетского образования. Если остановиться конкретно на этом историческом периоде, то на тот момент в Костроме действовала Первая женская всесословная гимназия. Не в Смольном, а здесь — в Костроме. Тогда этого было достаточно, чтобы давать жителям серьезное педагогическое образование. Одним из немногих высших церковных учебных заведений была Костромская духовная семинария.

Фундамент для создания университета имелся достаточно серьезный. Кострома всегда давала очень хорошее образование. Из числа педагогов Петербургского и Московского университетов можно было формировать костромские землячества.

После революции 1917 года пришла вторая напасть. Территория была по сути репрессирована — одна из самых больших губерний была разделена на пять кусков. Часть ушла в Ярославль, часть ушла на создание Ивановской губернии, часть в Нижегородскую губернию, Вятскую и Вологодскую губернии.

Фактически — все развалили. И при всем при том в 1919 году, по решению городского Совета комиссаров, в Костроме создается первый Рабоче-крестьянский университет. Уже в 20-е годы, всего за полтора-два года своего существования, он становится одним из лучших университетов страны. Учебное заведение вышло на довольно приличный уровень. Хотя этому немало способствовали петербургские гонения. Вся столичная профессура переехала и работала здесь. В свое время кафедру здесь возглавляли и бывший ректор МГУ, и еще множество очень интересных ученых, прославивших нашу страну. Но область была репрессирована, в 1924 году университет прекратил свое существование. На его базе создали два техникума, сам университет переехал в Ярославль.

Фактически ситуация сохранялась до 1939 года. Именно тогда в области возобновилось высшее образование. И то, лишь в рамках трехгодичного Учительского института и Текстильного института. И только в 1949 году появляется Педагогический институт. Костромичам по полноценной программе стали давать четырехгодичное высшее образование.

ИА REGNUM: В каком состоянии был университет, когда его возглавили вы?

Смешно сказать, но когда я стал в 1989 году, наверное, самым молодым ректором в России, у нас было 6 докторов наук, 70 кандидатов наук и 2,5 тысячи студентов. Вот тогда мы и начали по-настоящему расти. Добились, что позже у нас училось уже 11 000 студентов, 100 с лишним докторов наук, действовало 5 советов по защите кандидатских диссертаций. Доцентов у нас насчитывалось около 350 человек. Мы в десятки раз увеличили свои показатели.

Это опять говорит о том, что в Костроме очень высокий потенциал в области высшего образования. Что-то удается сделать самим, что-то нам помогают сделать извне. Мы помощи не чураемся. Классическую физику, классическую математику поднять своими силами довольно сложно, но мы это успешно делаем.

И наши математики поднялись. Вот, теория хаоса — это наша теория. У нас очень хорошая филологическая школа. Сейчас университет находится в верхней части средней группы университетов России. Ежегодно около 200 наших ребятишек получают различные награды, например, за участие в межрегиональных олимпиадах.

Возможно, в этом проявляется специфика самого региона. Она наверняка накладывается. У нас что — другие стены, другое оборудование? Нет. Происходит компенсаторика, у нас к деткам более заботливое отношение. У нас один из самых малых отсевов. Когда производим набор студентов, то «закидываем удочки» на 3−4 года вперед, готовя будущих студентов к университету заранее.

В годы лихолетья нам удалось не потерять ни одного лагеря — ни «Комсорга», ни «Соколенка», ни игровиков наших (лагерь «Кентавр» специализируется на использовании ролевых игр в педагогическом процессе — прим. ИА REGNUM ).

Возможно, за счет всего этого нам и удалось шагнуть вперед — в классический университет. Страшно было? Страшно. А вдруг не примут, а вдруг чего?

ИА REGNUM: Эти талантливые выпускники — они находят себе какое-то применение внутри Костромской области?

Это общероссийский вопрос, его в Костроме не решишь. Выпускники московских вузов тоже в Москве не остаются. Это проблема системная. Она имеет свою историю, имеет свое продолжение, но пока не имеет решения.

Мы отказались от очень многих вещей и потеряли смысл все той же самой ставки. Сейчас мы даже не можем сказать: вот выпускник, возьмите его на работу по специальности на ставку. Все оборжутся, в том числе и сами молодые специалисты.

ИА REGNUM: О какой сумме идет речь?

В зависимости от того, куда пойдешь. В школе 5−7 тысяч рублей за ставку. Зарплата может быть и больше, но ее тебе не обещали. Обещали ставку. И так что не возьми — хоть экономику, хоть промышленность, хоть социалку. Основная беда в том, что базовая ставка не позволяет обеспечить достойное существование.

ИА REGNUM: Почему при таких талантливых кадрах и таком значительном потенциале, Костроме все еще остается в тупиковой ситуации?

(длительное молчание)

В России — всего три отрасли, которые могут приносить относительно быструю прибыль. Это добыча чего-либо, это банковское дело и в какой-то мере торговля. Строительство предприятий прибыли не дает. Взять хотя бы Калугу. Там открыли новые рабочие места, и что, город от этого начал получать дополнительную прибыль?

На экономике, на заводах не заработаешь. Работать только на внутренний рынок уже не принято, внешний рынок становится все более конкурентоспособным. Лен в Костроме не выгоден, переработка леса — не выгодна. Вот напилить на корню — пожалуйста, но это сущие копейки. Поэтому это очень сложный вопрос. Это системная вещь. Нужны инвестиции, кое-что уже делается. Но все равно это не носит переломного характера.

ИА REGNUM: Появляются ли новые предприятия в области?

Конечно. Недавно открыли новое производство в Мантурово. Шарьинские предприятия неплохо трудиться начинают. Но есть же еще целая куча городков… Да, можно добывать нерудные ископаемые, мы можем делать хороший цемент. В Солигаличе это дело неплохо поставлено. Но там нет трассы, нет газа.

В то же время никто нам манну небесную сверху не сыпал, чтобы можно было с упреком спросить — а где у вас все?

ИА REGNUM: В Костромской университет поступают не только абитуриенты из города, но и из районных центров. Насколько заметен разрыв по уровню образования между городом и областью?

Здесь мы не получим чистоту эксперимента. Есть уже другие «магниты». Трудно ругать родителей, что они посылают своих детей учиться не в Кострому. Можно, конечно на себе рубашку порвать и сказать — «Как же так! Вы не патриоты!». Но милые мои, ну мы не жили, так пусть они поживут!

Большая часть детей уезжает. Та часть, которая могла бы «поднять нам процент». Есть свои пристрастия — из Галича и Буя по железной дороге едут в Санкт-Петербург. Нерехта едет в Ярославль и Москву. Шарья — в Нижний-Новгород… Неохотно едут в Вятку и Вологду. В Иваново тоже едут редко, смысла в этом нет.

Эти города сами по себе тоже испытывают проблемы с трудоустройством выпускников. В Костроме это проще сделать, правда менее денежно. А там пробегаешь — ни денег, ничего не будет. Поэтому стараются уехать именно в столицу.

Самое паршивое в том, что мы корежим детей, которые получили неплохую подготовку и, может быть, неплохо учились в московских вузах. Но это без толку — они тоже не работают по специальности. Очень редко кто выбирает этот путь. Сразу находят себе иные ниши. По крайней мере это не тот процент, который необходим для нормального развития.

Но есть и свои парадоксы. К нам идет «второй уровень» абитуриентов — те, кто не уехали поступать в другие города. Средний бал поступления в наш университет — более 60 баллов. Да, не 100 как в «Высшей школе экономики», а 60. Показатель вполне приемлемый для среднего уровня.

Но вот в чем парадокс. Более 200 наших деток становятся победителями олимпиад в МГУ и Петербурге. Причем по широкому спектру направлений — по генетике, по биологии, по математике, по социологии, педагогике, компьютерному делу, по литературе, по психологии.

Наши побеждают в МГУ. А где те детки, которые туда поступили? Возникает вопрос: те 100 баллов — это то что надо? Это заведомо лучше? Для кого это лучше? Берем детей со 100 баллами и считаем, что все уже получилось. А вот и нет! С детьми надо работать, а вот там не работают. Там — зарабатывают. А вот когда к нам приходят студенты с 60 баллами мы с ними работаем. И за счет этого они становятся победителями.

Хор нашего университета — лучший хор Европы. Европы! У нас что — голоса подсели, в Москве хоров нет? В Костроме работают с теми, кто остался. И добиваются результатов. Хор «Глория» — любимый хор Папы Римского, победитель фестивалей в Париже, Венеции, Праге. Объездили всю Европу. Победили в Греции и Израиле. Они встречали солнце в Исландии как лучший хор. На 250-летие МГУ Виктор Садовничий попросил наш хор спеть «Gaudeamus». Это уровень работы. Сумели отобрать, поддержать, вытащили, научили.

Наши футболисты заняли первое место по ЦФО. Побили московские олимпийские команды. Молодцы! Там детей тщательно отбирают, деньги огромные в них вкладывают. А мои приехали с улицы, взяли и победили. А почему? Потому что с ними работают. Их тренер — отличный парень когда-то сказал: «я из них черта сделаю». А теперь перед матчем игроки сказали мне: «Не волнуйтесь. Мы всех порвем, потому что мы играем за университет, а эти — за деньги».

Здесь есть определенная прелесть, что можем мы чуть больше, чем нам положено. Нет ни одного конкурса, где наши студенты не показали бы себя достойно. Театр песни все рок-оперы поставил, причем — великолепно. Все могут! Если с костромичами работать — и они все смогут! Поэтому первое, что мы даем инвесторам, — это хороший людской капитал. Может быть, и толку от нас не много на первых порах… Зато, когда костромичи включаются, все становится выгодным и интересным.