Маннергейт-2: Кёнигсбергский замок — «родина» калининградских властей

Власти Калининградской области нашли элементы «патриотического воспитания подрастающего поколения» в воссоздании кёнигсбергского орденского замка. Такой вывод следует из ответа врио регионального вице-премьера Гарри Гольдмана ветеранам Великой Отечественной войны и участникам становления Калининградской области.

Напомним, минувшей осенью калининградцы обратилась к врио губернатора Антону Алиханову с письмом, требуя остановить «агрессивное проникновение германской культуры в общественную жизнь Калининградской области». Ключевая просьба общественников к главе региона заключалась в отказе от планов восстанавливать несуществующий ныне кёнигсбергский замок. «Даже частичное его восстановление приведёт к появлению германского символического центра в Калининграде, подстегнёт дальнейший рост германофильских настроений», — отмечали авторы.

Ответ, пришедший из правительства Калининградской области в феврале 2017 года, вызвал в патриотическом сообществе региона эффект разорвавшейся бомбы. В бумаге за подписью вице-премьера Гольдмана написана настолько провокационная информация, что остаётся лишь надеяться, что это личное мнение чиновника, а не консолидированная позиция администрации Калининградской области.

Итак, Гольдман пишет авторам обращения (среди них — участник штурма Кёнигсберга Иван Дмитриевич Тихонов, участник освобождения Украины и Восточной Европы Николай Павлович Щербаков и др.):

«Проведение работ по восстановлению из руин Королевского замка оценивается как воссоздание одного из немногих объектов, связанных с историей российско-немецких отношений периода 16−18 веков, и позволит усилить патриотическое воспитание подрастающего поколения».

Чиновник продолжает:

«Согласно историческим сведениям, в Королевском замке в 1516 году принимали послов московского князя Василия III. После возведения западного флигеля четвёртый этаж занял большой зал для торжеств (одно из самых больших помещений замка), получивший после 1697 года название «Зал Московитов» в честь приёма здесь Великого посольства Петра I. В период Семилетней войны (1756−1763 гг.) благодаря усилиям российской администрации (в основном Василия Ивановича Суворова) был достроен восточный флигель. Зимой 1760 года здесь останавливался русский генералиссимус А. В. Суворов, приезжавший к отцу на отдых и лечение».

Стоп. Вдумайтесь, что предлагает калининградский чиновник, пришедший во власть после успешной торговли баннерными площадями. Он предлагает русским людям узреть патриотизм в германском военном символе.

Хотите вы этого или нет, но кёнигсбергский замок на протяжении всей своей 700-летней истории олицетворял агрессивный милитаризм западной цивилизации по отношению к нашим далёким предкам. Так было, начиная с основания замка в XIII веке, когда рыцари Тевтонского ордена разрушили прусскую крепость Твангсте и на её месте возвели свой бастион. Именно орденский замок спасал псов-рыцарей после опустошительных набегов на прусские селения. Известно, что во второй половине XIII в. пруссы несколько раз безуспешно пытались штурмовать замок на Королевской горе.

Всё Средневековье замок являлся местом сбора германских войск, которые воевали со всей округой, а в середине XV века Кёнисгберг вообще стал столицей Тевтонского ордена. И гроссмейстер, поселившись в замке, первым делом распорядился укрепить новую резиденцию как главный военный объект ордена.

В середине XIX века прусский король Вильгельм IV утвердил проект мощнейших укреплений, окольцевав ими Кёнигсберг (т.н. ночная перина Кёнигсберга), тем самым подтвердив, что Королевский замок — это, прежде всего, стратегическое военное сооружение, но с развитием военной мысли уже имеющее изъяны, поэтому и нужны опоясывающие форты (в скобках зададимся риторическим вопросом — зачем в течение трёх десятков лет кёнигсбержцы построили свыше 30 капитальных фортификационно-оборонительных объектов? Ведь Восточная Пруссия тогда граничила с почти что союзнической — хотя бы с точки зрения монархических браков — Российской империей?).

Как только нацисты пришли к власти, в кёнигсбергский замок прибыл Гитлер, чтобы зафиксировать символичность места. Сохранились фотографии, где кёнигсбержцы готовят к посещению замок, помпезно украшая его полотнищами со свастикой. Преступная милитаристская сущность крепости Кёнигсберг выразилась в период немецко-фашистской агрессии на Советский Союз. В этом замке хранились сотни произведений искусства, похищенные немецкими варварами в нашей стране, в том числе Янтарная комната — вообще-то немецкий подарок России.

Вот только капля ценностей, которая была привезена в 1944 году и складирована в Королевском замке (цитата из сборника документа калининградского краеведа Авенира Овсянова): «В 65 ящиках находились 364 картины, девять скульптур, до 20 690 гравюр из Киевского музея западного и восточного искусства, 281 картина, 12 гравюр, 25 ковров и гобеленов из Харьковского художественного музея, неизвестное мне количество экспонатов Киевского музея русского искусства в 24 ящиках и Киево-Печерской лавры в 24 ящиках, в том числе более 1000 икон XVI—XVIII веков (возможно, в 54 ящиках)».

Во время бесславного конца весной 1945 года нацистские преступники также взывали к символическому понятию «крепость Кёнигсберг». Крайсляйтер НСДАП Эрнст Вагнер такими словами призывал фольксштурм: «Теперь мы до гроба связаны с судьбой Кёнигсберга. Мы или дадим убить себя в крепости как бешеных собак, или убьём большевиков у ворот нашего города…»

Комендант города Отто фон Ляш согласился на капитуляцию лишь после того, как 9 апреля 1945 года в 13:00 гвардейцы 1-й стрелковой дивизии полковника Павла Толстикова начали наступление на Королевский замок, в котором засел спецотряд немецких офицеров из 69-й пехотной дивизии Третьего рейха. Уже после войны германская реваншистская организация «Союз изгнанных» взяла изображение кёнигсбергского замка в качестве символа на свои знамена.

Учитывая все эти факторы, вовсе не «советско-пропагандистски» звучат слова из «Справки о предложениях по консервации руин Королевского замка в городе Калининграде» от 3 декабря 1965 года:

«Королевский замок в бывшем Кёнигсберге основан в 1255 году рыцарями Тевтонского ордена как опорный пункт для захватнических походов против славянских народов на берегах Балтики. Столетия этот замок, являясь резиденцией высших чинов ордена, а позднее прусских королей, был олицетворением разбойничьих устремлений тевтоно-прусских завоевателей против польских, русских, литовских земель и народов.

В период гитлеризма в нём неоднократно принимались Гитлер, Гиммлер, Геринг и другие видные нацисты. Всё это определяет особое к нему отношение со стороны апологетов фашизма. В настоящее время реваншисты в Западной Германии пишут научные трактаты, посвящённые роли замка в истории создания Пруссии, сожалея о его разрушении».

Спустя полвека современное население Калининграда ввели в заблуждение, заставив в 2005 году отмечать отнюдь не 750-летие города, а именно начало закладки (предположительно осенью в 1255 года) замка Кёнигсберг. Поселение же Кёнигсберг, разросшееся у стен каменной цитадели, получило городские права лишь спустя 31 год — 28 февраля 1286 года.

Прочитанного выше, думаю, достаточно, чтобы понять несоизмеримость «русского следа» в истории германского замка. Более того, попытка увековечить замок Кёнигсберг под «патриотическим» соусом, на мой взгляд, копирует скандальное «дело Маннергейма». Как известно, минувшим летом в Петербурге была вывешена мемориальная доска в честь финского пособника Гитлера.

Высокопоставленные российские чиновники (на церемонии открытия доски присутствовали глава администрации президента России Сергей Иванов и министр культуры Владимир Мединский) также говорили о «русском следе» Маннергейма, о его героизме в Первую мировую войну и пр. Но главному — преступлениям финского генерала — тому, что он

а) лично является соавтором и соучастником планирования и реализации блокады Ленинграда, приведшей к сотням тысяч жертв среди мирного гражданского населения;

б) лично является автором и руководителем военных действий, нацеленных на уничтожение Дороги жизни, снабжавшей блокадный Ленинград;

в) лично является организатором геноцида русского населения Карелии —

сознательно не придавали гласности, а многочисленные протесты ленинградцев именовались «выходками маргиналов». И только после массовой общественной волны осуждения и серии судебных исков доску гитлеровскому союзнику удалось снять. Но мемориальная табличка Маннергейму — это «мелочь» по сравнению с возрождением германского замка. После окончания строительства его уже не снимешь, как доску.

Есть еще более жесткое сравнение обелению символа германского реваншизма — кёнигсбергского замка. Это свастика. Интернет забит статьями, где говорится, что до преступлений Третьего рейха свастика считалась символом «чистого бытия и благополучия» и была известна на Руси раньше, чем в Германии. Но чудовищные преступления гитлеровцев против советского народа поставили крест на любой популяризации свастики в нашей стране. Но только, как выясняется, не в Калининграде. Вспомним скверную историю минувшего лета, когда латвийская дипмиссия выставила на всеобщее обозрение этот нацистский знак, а калининградская «культурная» общественность вдруг вздумала искать в нем «древне-балтийские символы».

…Воссоздание кёнигсбергского замка имеет для определенной части немецкого общества особый смысл. Этот смысл прослеживается в Хартии изгнанных с родины немцев, подписанной еще в 1950 году. В документе красной нитью проходит требование к народам мира «почувствовать свою ответственность за долю изгнанных с родины как наиболее пострадавших от событий нашего времени» (страшнейшие бедствия от преступлений немецких соотечественников в Советском Союзе и Европе, по-видимому, не в счет). А далее, «изгнанные» прямо говорят, что оторвать человека от его родины — «значит, убить его духовно».

«Изгнанные» ждут «духовного воскрешения», и возрождение замка Кёнигсберг — монументального символического образа «новой Германии» — станет первым шагом сдачи русского города.