Клод Моне: от импрессионизма к абстракционизму

«Забудьте о том, что вы видите перед собой, будь то дерево, дом или поле, просто скажите себе: вот маленький голубой квадрат, вот розовый прямоугольник, вот желтая полоска, и рисуйте не предметы, а их цветовые составляющие», — слова Моне — основоположника импрессионизма — удивляют своими реверансами в сторону геометрии, характерными, скорее, для кубиста и абстракциониста, а не для художника, чьи картины являются источниками ускользающего впечатления от уникального мгновения, которое здесь и сейчас, но больше никогда не повторится.

Рождение художественного шедевра — непостижимая тайна, симбиоз божественного дара и человеческого желания его принять и преобразовать, посредством глаз и рук. У гения всегда есть выбор: развивать или закопать талант, служить Богу или мамоне. Труд — непременное условие развития, но почему одним он приносит счастье и богатство, а другим нищету и тяжкие испытания, нам неведомо. Как объяснить бедность, непризнание современниками и самоубийство одаренного трудоголика Ван Гога, благополучие, процветание и прижизненную славу харизматичного Сальвадора Дали и тихую умеренную старость всеми признанного при жизни Моне?

Судьба художника — такой же дар, как и собственно талант. Никто не знает заранее, как сложится его судьба: ни художник, ни его поклонники. Но Бог всегда отыщет своего гения, как падшего Адама в раю, где бы тот не родился, он никогда не потеряется, даже, если весь мир будет против. Так случилось и с Оскаром Клодом Моне. Талант выплеснулся наружу в провинциальном французском городке, и нашлись люди, которые не дали ему пропасть. Все время находился тот, кто его поддерживал, решал личностные и материальные проблемы, направлял и настаивал.

Оскар Клод Моне родился 14 ноября 1840 года в Париже. Его отец держал бакалейную лавку на пару с братом своей жены. Семья была ограничена в средствах, в надежде на лучшую долю, родители будущего художника в 1845 году переехали в Гавр (Нормандия), где Клод скоро пошел в школу. Его нельзя было назвать прилежным учеником, он часто прогуливал уроки, проводя время на берегу моря, наслаждаясь временной свободой. В руках у него неизменно были блокнот и карандаш. Но рисовал он не морские пейзажи, а карикатуры на учителей и приятелей. Еще его привлекали «модники» в смешных шарфиках и ботинках из крокодиловой кожи, этакие денди с сигарами. Он был точно уверен в ту пору, что таким никогда не будет. Но как же он ошибался! Карикатуры стали очень популярными, и вскоре юный художник понял, что может их продавать за 15−20 франков.

Его отец не видел ничего плохого в увлечении сына, тем более что деньги в этой семье лишними не были. Однако Моне-старший пытался обучить мальчика работе в бакалейной лавке, рассчитывая передать Клоду семейное дело. К 15-ти годам стало ясно, что бакалейщика из Клода не получится, зато он стал известен всему городу, как карикатурист. Его работы были выставлены на витрине единственной в городе художественной лавки. Юноша с удовольствием наблюдал из-за угла, как горожане останавливались у витрины и восхищались мастерством и чувством юмора художника.

Рядом с его карикатурами красовались пейзажи местного художника Эжена Будена. Клод ненавидел и этого художника, и его пейзажи за то, что они отвлекали прохожих от карикатур. Эжен Буден, напротив, был очень добр к юноше, восхищаясь его работами. Он часто приглашал Клода на пленэр, но тот все отказывался, ссылаясь на занятость в школе. Буден настаивал, считая своим долгом опекать талант молодого человека. Однажды, в летние каникулы, когда повода для отказа не было, юный Моне все же согласился сопровождать Эжена Будена на пленэр, и ни разу потом не пожалел об этом.

«Буден похвалил меня своим мягким голосом, — вспоминал Моне, — и сказал: я всегда с удовольствием смотрю на ваши рисунки; это забавно, легко, умно. Вы талантливы — это видно с первого взгляда, но, я надеюсь, вы не остановитесь на этом. Всё это очень хорошо для начала, но скоро вам надоест карикатура. Занимайтесь, учитесь видеть, писать и рисовать, делайте пейзажи. Море и небо, животные, люди и деревья так красивы именно в том виде, в каком их создала природа, со всеми их качествами, в их подлинном бытии, такие, как они есть, окружённые воздухом и светом».

Будену удалось привить юному художнику любовь к работе на открытом воздухе. Он убедил Оскара в том, что, работая в мастерской, никогда не добиться такого света, таких оттенков и живости, выразительности мазка, как на природе. Он также рекомендовал Клоду «проявлять крайнее упорство в сохранении первого впечатления, так как оно — самое правильное». Эти слова наставника запали ему в душу и стали путеводной звездой во всем последующем творчестве. Клод Моне открыл в себе способность к видению и воспроизведению на холсте тончайших оттенков и красок многократно отраженных и преломленных пучков всепроникающего и играющего с ним божественного света. Никто не видел окружающий мир таким, как Моне. Кажется, что свет открывался только ему. Запечатление этих открытий стало делом всей его последующей жизни.

Буден считал, что талант юного Моне не раскроется во всей полноте в провинции, без критики, без нового опыта. Эжен сам не имел специального образования, поэтому ему очень хотелось, чтобы его молодой друг уехал учиться в художественную школу в Париж. Клоду тоже хотелось покинуть отчий дом, размеренная деревенская жизнь наскучила ему. Однажды 17-летний Моне решился сказать отцу, что хочет стать художником и уехать в столицу. Родители не были в восторге от этой идеи, но понимали, что у сына есть талант, и что этим не стоит пренебрегать. Встал вопрос о средствах на обучение и поездку.

В 1850 году Эжен Буден отправил на выставку в Гавре две свои картины. За эти работы он получил стипендию на три года, а затем стал постоянным участником Салонов. Отец Клода решил таким же образом попробовать выбить стипендию для сына и написал просьбу в муниципальный совет, приложив к ней карикатуры и один натюрморт. Эти работы не произвели впечатления на муниципальный совет, молодому Оскару в стипендии было отказано с формулировкой, что «естественные склонности» Моне к карикатуре «могут отвлечь молодого художника от более серьёзных, но менее выгодных занятий, которые одни лишь заслуживают муниципальной щедрости».

Со средствами на поездку помогла тетка Моне мадам Лекадр. Она сама любила рисовать, поэтому понимала и одобряла любовь своего племянника к живописи. Буден снабдил своего ученика рекомендательным письмом к художнику Труайону, и Оскар Клод Моне отправился навстречу своей судьбе. В Париже Труайон настоятельно рекомендовал юному дарованию поступить в Школу изящных искусств, учиться классическому рисунку и работать до потемнения в глазах. Учиться Моне не захотел, но решил приобщиться к художественной жизни Парижа в «Кабачке мучеников» — местечке, популярном среди богемы. В шумной атмосфере этого заведения, где за несколько минут создавались и умирали авторитеты, где ни одно высокое имя не было достаточно уважаемо, где логика подменялась безудержными желаниями, где рекой лилась свобода, контрастирующая со строгостью и рутиной официальных учебных заведений, Клод чувствовал себя, как рыба в воде.

Прожив в Париже два месяца, он решил не возвращаться домой, несмотря на тяжелое материальное положение. Отец отказался содержать сына, который не хотел учиться, Клод жил на скудные средства, присылаемые теткой. В 1860 году его призвали в армию, где он, попав в Алжир, тяжело заболел брюшным тифом, а после еще и анемией. Мадам Лекадр помогла ему откупиться от армии. В 1862 году Моне снова возвращается в Париж, где поступает в университет на факультет искусств. Взбалмошный и неусидчивый характер не давал ему покоя, учеба быстро ему наскучила, и он с легкостью бросил ее, поступив в студию живописи Шарля Глейра. К тому времени там уже занимались Базиль и Ренуар. Несмотря на невысокий рост — 165 см — Моне произвел на студентов незабываемое впечатление. Он ведь был щеголь и франт, совсем как денди на его ранних карикатурах. Брезгливо отказавшись от предложенного ему табурета, годного только на то, «чтобы на нем коров доить», через неделю он уже сидел на месте самого Глейра, убедив преподавателя, что ему оттуда лучше видно. Обучающиеся там юные художницы были сражены его обаянием и чувством юмора. Одной, самой навязчивой девушке он сказал: «Вы меня извините, но среди моих любовниц только герцогини… или служанки. От золотой середины меня тошнит. Идеалом была бы служанка герцогини».

Жизнелюбие и находчивость Моне помогали ему выживать в условиях безденежья. Он никогда не позволял себе неопрятность в одежде. Всегда умудрялся одеваться лучше всех.

Клод и Ренуар в Париже делили на двоих одну комнату, жили впроголодь. Сын Ренуара Жан рассказывал то, что слышал от отца: «У Моне был удивительный дар уговаривать мелких торговцев заказать портрет, и это позволяло приятелям кое-как сводить концы с концами. За этот портрет им платили пятьдесят франков. Иногда за целый месяц не удавалось получить ни одного заказа. Это не мешало Моне носить кружевные сорочки и заказывать платье у лучшего портного Парижа. Он никогда ему не платил, отвечая на присылку счетов со снисходительным высокомерием Дон-Жуана, принимающего господина Диманша: «Если вы будете настаивать, мсье, я лишу вас своих заказов». И растерявшийся портной не настаивал, восторгаясь господином с такими манерами».

В 1865 году Моне познакомился с Камиллой Донсьё. Она тогда еще не достигла совершеннолетия. Привлекательная, умная девушка с темными волосами и прекрасными глазами работала натурщицей у молодого художника. Ее портрет «Камилла или дама в зеленом платье», написанный в 1866 году принес Моне известность. Камилла стала Моне и подругой, и любовницей, и моделью. Все женщины, которых потом рисовал художник, были похожи на нее. Родители и тетка Клода были в ужасе от этой связи. Они полностью лишили своего сына содержания, и Клод был вынужден временно вернуться домой. Камилла родила первенца, оставшись в Париже одна. Но она верила Клоду, его друзья не дали ей и младенцу, которого назвали Жаном умереть с голоду. 28 июня 1870 года Камилла и Клод Моне регистрируют свои отношения в муниципалитете.

В этом же году Моне уезжает в Лондон, где много работает и пытается пристроить свои картины на выставку Королевской академии, но ему это не удается. В Англии он знакомится с Полем Дюраном-Рюэлем, продавцом картин, который всю жизнь потом будет помогать ему из любви к искусству. Затем он уезжает в Нидерланды, где написал 25 картин, но не смог заработать ничего, кроме репутации революционера. В 1872 году он вернулся во Францию и написал свою знаменитую картину «Впечатление. Восходящее солнце». 15 апреля 1874 года в ателье Надара в доме №35 на бульваре Капуцинов открылась выставка «Анонимного общества живописцев, скульпторов и граверов». Именно ее и считают первой выставкой импрессионистов, хотя такого понятия тогда еще не существовало. Основоположников этого течения тогда называли «батиньольцами» (художники любили собираться в кафе на улице Батиньоль). Кстати, первый учитель Моне — Эжен Буден тоже участвовал в этой выставке. Также свои картины выставили Дега и Сезанн.

Критик журнала «Шаривари» Луи Леруа разбил тогда выставку в пух и прах, написав, что на ней не было ничего, кроме «впечатлизма». Термин прижился, с той поры художников, работающих в подобном стиле, стали называть импрессионистами. Импрессионистов, кроме манеры письма, объединяло еще чувство протеста. Путь к известности и возможность продавать свои картины лежала тогда только через Салон, порядок отбора в который не устраивал художников-новаторов. Клод Моне, Сислей, Писсаро и другие художники написали в газету «Ľ Avenir National» письмо, в котором заявили, что готовы создать альтернативную Салону организацию.

Как бы то ни было, выставка провалилась, художникам стало нечего есть. Сезанн уехал к родителям в Экс, Ренуару отказали в кредите в соседней молочной, потому что его долг превысил всякие разумные пределы. Один Клод не отчаивался. Он надел свой самый нарядный костюм, взял трость с золотым набалдашником и отправился на вокзал Сен-Лазар. Там Моне нашел директора и снисходительно вежливо сообщил ему, что он де знаменитый художник и собирается писать его вокзал. Директор засуетился, и вскоре Клод получил, все что пожелал. Для него останавливали поезда, освобождали от людей перроны, набивали углем топки паровозов, чтобы те дымили так, как хотел живописец. Он стал, окруженный всеобщим благоговением, тираном вокзала. Наконец, Моне уехал, увозя с собой полдюжины картин, провожаемый поклонами всего персонала с директором во главе, смеялся Ренуар, вспоминая эту историю. Так, постепенно, Оскар Клод Моне превращался из денди — это тот, кто хочет, чтобы на него смотрели, во «льва» — того, на кого все хотят смотреть.

В 1877 году Камилла родила Клоду второго сына Мишеля, а через два года умерла в возрасте 32 лет. В некоторых источниках пишут, что она умерла от аборта, в других, что от туберкулеза. Моне был глубоко потрясен смертью жены. Он писал ее в последний раз на смертном одре. Этот портрет теперь находится в коллекции Лувра в Париже.

Вскоре судьба после стольких испытаний все же улыбнулась ему. Он выиграл в лотерею 100 тыс. франков. Это и была та случайность, которая на самом деле является таким же Божьим даром, как и талант. Деньги даны были в тот момент, когда он уже достиг зрелости, и смог пустить их на развитие и творчество, а не промотал с друзьями на богемных вечеринках. Он снял себе дом в Живерни, куда переехал вместе с семьей торговца картинами Ошеде. В семье Ошеде было шестеро детей, и Алиса Ошеде ухаживала за сыновьями Клода, пока он работал. В то время он писал на свежем воздухе несколько картин одновременно. Также Моне пробовал писать одни и те же предметы при разном освещении.

Передача на холсте изменчивости света, многообразия атмосферных явлений и изменений природы в разные времена года принесли Моне к 1890 году мировую славу. В мае 1885 года в Парижской галерее Поля Дюрана-Рюэля открылась выставка, к которой Моне готовился несколько лет. Он создал серию картин «Руанский собор», взаимосвязанных и дополняющих одна другую. В циклах «Вокзал Сен-Лазар» (1877), «Стога» (1890 — 1891), «Тополя» (1891) Моне многократно изображал близкие сюжеты при различном освещении и погодных условиях, все более решительно двигаясь от одиночного пейзажа или группы тематически близких пейзажей к объединенной общим замыслом серии. В этих работах он еще традиционно менял точку зрения на композицию. В серии «Руанский собор» Моне предложил революционное решение — на всех картинах изображен один и тот же фрагмент западного фасада знаменитого готического собора.

Он работал над соборами два года. Сначала он трудился в специально снятой напротив собора квартире, потом увез наброски домой в Живерни и продолжал совершенствовать их по памяти. Грандиозный, как сам Руанский собор, труд измучил Моне. Он многократно переписывал холсты, в отчаянии уничтожал их и начинал заново (что объясняет противоречивую информацию об общем числе картин, от 28 до 40, считая наброски). Его письма из Руана друзьям полны жалоб и сомнений: «Я разбит, я не могу больше /…/ Мои ночи полны кошмаров: собор обрушивается мне на голову, он кажется то голубым, то розовым, то желтым». «Я работаю так, что от усталости близок к удару». «Я не могу думать ни о чем, кроме собора». «Я совершенно растерян и недоволен тем, что я сделал здесь. Я метил слишком высоко, но, кажется, перестарался, испортив то, что было хорошо. Вот уже четыре дня я не могу работать и решил все бросить и возвратиться домой. Не стану даже упаковывать свои полотна — не хочу их видеть, хоть некоторое время». Ни одна серия, ни до, ни после, не давалась ему с таким надрывом: ведь в «Соборах» Клод Моне ввел в живопись четвертое измерение — время.

Свойственное импрессионистам ощущение постоянной изменчивости мира, неповторимости каждого мгновения приводило Моне к мысли о том, что статичного, независимого от света и воздуха объекта не существует вовсе. И если задача живописца — уловить череду световых эффектов, то в единичном холсте это невозможно, но возможно в серии. Серия картин обретает драматургию, подсказанную художнику природой и ее Творцом. Поэтому для Моне было важно расположить картины в строгой последовательности, лишь при такой подаче из мгновений складывалась некая протяженность во времени. По своей сути это был прообраз мультипликационного фильма. Только его центральным персонажем был не собор, а свет, менявшийся на глазах, словно мираж. Собор был всего лишь фоном. По мнению критиков «Руанский Собор» стал квинтэссенцией импрессионизма. Пожалуй, он стал его витриной.

Будущий премьер-министр Франции Жорж Клемансо так описывал композицию, открывшуюся его взору: «Представьте себе помещение, на стенах которого развешаны картины в последовательности, воспроизводящей изменения предметов в зависимости от изменения света: сначала серая серия — огромная темная масса, которая постепенно все больше и больше светлеет, затем белая серия, незаметно переходящая от слабого мерцания ко все усиливающейся игре света, достигающей кульминации в сполохах радужной серии, и далее синяя серия, где свет снова смягчается в синеве, тающей, как светлое небесное видение. Краски пронизаны черным, серым, белым, синим, красным светом — всеми его оттенками. По тому, как эти двадцать картин развешаны, они представляются нам двадцатью открытиями, но боюсь, что тесная связь, их объединяющая, ускользнет от зрителя, если он не уделит им достаточного внимания».

Моне желал бы, чтобы эти картины не разделялись, а были проданы в одни руки. Но это было невозможно, потому что каждая из картин оценивалась в 15 000 франков, да и не каждый имел такое помещение, где бы они все поместились. «Соборы» были проданы разным покупателям, и до сих пор их можно увидеть в музеях и частных коллекциях разных стран. Любопытно, что в том же году в Москве проходила выставка импрессионистов, на которой выставлялись «Стога» Моне. Василий Кандинский писал позже, что именно они толкнули его на путь абстракционизма. «Глубоко в подсознании был дискредитирован предмет как необходимый элемент картины», — передавал Кандинский свое впечатление от «Стогов» в книге «Ступени» (1913).

В 1892 году Моне женится второй раз на Алисе Ошеде. Они жили вместе задолго до этого, сначала в деревне Ветей, в доме, где Моне до этого жил с Камиллой, потом в Живерни. Сначала они снимали там дом, позже выкупили его. Первый муж Алисы Эрнест, меценат Клода Моне, к тому времени умер. А до этого он уже давно не жил с семьей, очень много времени проводил в Париже, и, в конце концов, бросил Алису и шестерых детей на попечение Моне, уехав в Бельгию. Есть мнение, будто Эрнест подозревал, что между Клодом и Алисой существовала связь, поэтому он и оставил семью. Алиса была самоотверженной женщиной. Она вырастила восьмерых детей, и никогда не оставляла без внимания самого Клода. Они прожили вместе 18 лет. Алиса умерла в 1911 году, полностью обустроив ему быт и оставив художника развивать свой талант в одиночестве. Его творческий путь все дальше уводил его от импрессионизма к абстракционизму.

С абстракционизмом некоторые критики связывают и более позднее творчество Моне, в частности его серию «Кувшинки, пейзажи воды». После выигрыша в лотерею художник приобрел участок луговины в Живерни площадью 7500 квадратных метров. С помощью небольшого канала, отведенного от своего дома, он превратил свой участок в роскошный сад, выкопал пруд, развел там водяные лилии, построил мостик, как на его любимых японских гравюрах, а потом стал все это с удовольствием писать с натуры, проводя на открытом воздухе дни напролет: «Свершилось! Наконец-то я взялся за серию с различными эффектами; работаю с усердием, но в это время года солнце садится так внезапно, что угнаться за ним невозможно!»

Эта серия работ была выставлена в 1909 году в Парижской галерее Поля Дюран-Рюэля, критики приняли ее восторженно. Тогда выставлялось 48 картин. Большие колонии белых с разными оттенками кувшинок никого не оставили равнодушными. Всего он написал около 200 картин с лилиями, но одна из них оказалась поистине роковой. За этой картиной тянется длинный шлейф мистических пожаров. Первый пожар случился в мастерской самого Моне. Мастерская сгорела полностью, но эту картину удалось спасти. Вскоре картина была продана хозяевам небольшого кафе на Монмартре. Кафе сгорело через месяц. Картину также осталась цела. После этого картина оказалась в доме у мецената Оскара Шмитца. Он повесил ее в своем кабинете. «Огненные лилии» затаились почти на год. Очаг пожара пришелся как раз на кабинет, но картина и на этот раз не пострадала.

Нью-йоркский музей искусств стал следующим пристанищем картины. Музей сгорел через четыре месяца. На сей раз, обгорела и картина. Специалисты НАСА забрали ее себе, чтобы восстановить с помощью нанотехнологий. За НАСА остается теперь только опасаться. Страшно представить, что будет, если картину после реставрации решат разместить в Белом доме.

В 1914 году умер старший сын Моне Жан, в 1917 году умер брат художника Леон. Моне теряет близких одного за другим. За ним преданно ухаживает дочь Алисы, до этого бывшая женой Жана. С ним происходит самое страшное, что только может случиться с художником, — он теряет зрение. Врачи ставят диагноз — двойная катаракта. А он так хотел работать, считая свои прежние картины несовершенными.

В конце жизни он писал: «Сегодня более чем когда-либо я вижу, насколько противоестествен тот незаслуженный успех, который выпал на мою долю. Я всегда стремился достигнуть лучшего, но возраст и неудачи истощили мои силы. Не сомневаюсь, что вы найдёте мои полотна совершенными. Я знаю, что, когда я их выставлю, они принесут мне большой успех, но мне это безразлично, поскольку сам я считаю их плохими…» Он не лукавил, Моне и на самом деле считал, что его картины — только ступеньки, которые помогут другим художникам быстрее достичь вершины искусства.

Клод Оскар Моне ушел из жизни 5 декабря 1926 года. Похоронили его в Живерни на церковном кладбище. Главным памятником живописцу стали его картины, уже многие десятилетия дарящие людям радость. В 2015 году на аукционе Sotheby’s картина Клода Моне «Водяные лилии», написанная в 1905 году была продана за $54 010 000. Слава Небесам и благодарность меценатам, за то, что лучшие картины Моне все же находятся в музеях, и доступны для всех людей, желающих приобщиться к великой красоте, созданной кисточкой самого Бога — Клодом Моне.