Человек, который «ввёл революцию в общество чучел»

26 февраля 1802 года в Безансоне в семье французского офицера Жозефа Леопольда Сигисбера Гюго и яростной вольтерьянки-роялистки Софи Франсуаз Требюше де ла Ренодьер родился Виктор-Мари Гюго, в будущем — французский писатель-романтик и поэт, поклонник Наполеона Первого и личный враг Наполеона Третьего.

Зарожденный на вершине — достигнет вершин

Когда в семье четы Гюго родился слабенький, большеголовый, болезненного вида младенец, который и закричал-то не сразу, акушерка предсказывала, что он не доживет до утра. Но Виктор оказался удивительно жизнеспособен и покинул этот мир лишь 22 мая 1885 года, за свои 83 года пережив целую вереницу войн, революций и переворотов.

Отец Виктора Леопольд Гюго — майор наполеоновской армии, незадолго до рождения третьего сына был назначен в Безансон командовать 20-й армейской полубригадой. Командиром бригады по несчастному стечению обстоятельств был его личный враг… Так что чувствовал он себя на новом месте не слишком уверенно.

Как и все семьи военных, Гюго постоянно переезжали: из Марселя на Корсику, затем на Эльбу (1803—1805), в Италию (1807), в Мадрид (1811), но всякий раз возвращались в Париж.

Убежденную роялистку Софи Требюше де ла Ренадьер — наследницу богатого судовладельца из Нанта, чьи предки были удачливыми путешественниками и моряками, семейная жизнь напрягала. Она считала, что Леопольд Гюго, выходец из лотарингских крестьян, поднявшийся в революцию, не соответствует ее высоким политическим идеалам и личным предпочтениям. Зато в силу природной страстности натуры муж постоянно «домогается ее плоти» и не способен жить духовной и, главное, политической жизнью. А именно политика и интересовала Софи больше всего.

В доме Гюго обстановка царила нервозная. Однако мать делала все, чтобы младший Виктор не просто выжил, а рос крепким и здоровым. И хотя она уделяла ему внимания больше, чем старшим сыновьям, братья Абель, Эжен и Виктор очень любили друг друга. Отец равно обожал всех троих и был уверен, что младший, зачатый во время прогулки в горы, на «самой высокой горе — Донон, самой высшей вершине Вогезов, среди облаков, когда-нибудь станет сильным и поднимется до облаков». По крайней мере так гласит семейная легенда, о которой рассказывает писатель Андре Моруа в книге «Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго».

Крестным отцом Гюго стал генерал Виктор Клод Александр Фанно де Лагори — друг впавшего в немилость генерала Моро, противника Наполеона I, а крестной матерью — Мари Десирье, супруга коменданта крепости Безансон, бригадного генерала Жака Делеле, поэтому и ребенка и назвали Виктором-Мари. Согласно описаниям процесса «крещения» Гюго несколькими авторами, «крестные» вместе с родителями присутствовали в зале записи актов гражданского состояния, а церковного крещения у Виктора, похоже, так и не было.

Между тем над майором Гюго нависла угроза перевода на Корсику, а это означало, что он попал в немилость к Наполеону Первому за дружбу с его политическим противником генералом Моро и мог никогда не стать генералом. Наивный майор не придумал ничего лучше, чем послать свою обожаемую жену Софи в Париж, куда к тому времени отбыл крестный их сына — генерал Лагори, с просьбой о покровительстве майору Гюго, дабы ему изменили место приписки.

Софи, оставив младенца Виктора и двух старших детей на мужа, отправилась выполнять сложное поручение. Да так страстно добивалась своего, что по уши влюбилась в Лагори, а заодно стала руководить его действиями на политической арене. Однако генерал Лагори также впал в немилость за дружбу с Моро. Помочь мужу Софи он ничем не смог.

Первый разлад родителей и начало смуты в Париже

Майора Гюго перевели на Корсику, где он был вынужден в отсутствие супруги нянчиться со своими детьми, пусть и с помощью наемной сиделки. Результатом затяжного отсутствия Софи стала супружеская измена: страстного майора потянуло к мадам Тома. Об этом законная жена узнала, едва прибыв в гарнизон.

Отношения между супругами разладились якобы по вине майора, который умолял жену остаться, просил все забыть, быть к нему снисходительным. Однако влюбленная Софи, забрав троих сыновей, поехала в Париж к генералу Лагори, но тот даже не смог ее встретить. На вокзале были развешаны изображения мятежников. Среди тех, кого разыскивала полиция по обвинению в заговоре против Наполеона Бонапарта, был изображен и Виктор Лагори — с подробным словесным описанием его примет…

Софи сняла квартиру на улице Клиши. Некоторое время Лагори скрывался у мадам Софи с ее детьми в доме №12 на улице Фельянтинок, на первом этаже здания старинного монастыря, основанного Анной Австрийской. Во дворе был прекрасный сад, где играли дети. Однако долго оставаться у Софи Лагори не мог: не хотел подвергать опасности ее и детей и перебрался в часовню поблизости.

Все это время братья Гюго ходили в школу, общались с Лагори и не видели родного отца, который исправно посылал им половину своего жалованья. Помогал содержать семейство Софи и Лагори, еще имевший кое-какие накопления. Он дружил с ее детьми, старался быть ей полезным и втайне надеялся на то, что случится амнистия для бывших недругов Наполеона.

Виктор отличался от старших братьев и слабым здоровьем, и незавидной внешностью. Он все еще был большеголовым, нескладным ребенком и остро ощущал это даже тогда, когда на его недостатки не обращали внимания окружающие. Это качество проявлялось в его обидчивости и мрачности характера и укоренилось на всю жизнь.

Однако мать и братья любили его и таким, принимали его в свои игры в прекрасном саду рядом с домом. Авторитет матери в этой семье был непререкаемым. Она умела быть и строгой, и доброй, и откровенной, как со взрослыми, и всегда интересной для своих детей.

Полтора года Лагори прятался от преследователей в Париже под чужой фамилией. Он часто навещал ее и детей, с которыми беседовал о том, что же творится в стране. Когда место префекта полиции занял приятель и сослуживец Лагори, тот отправился к нему с визитом в надежде на помилование, хотя Софи и умоляла его этого не делать. На следующий день Лагори был арестован, когда пребывал в гостях в квартире Софи — на глазах ее и детей.

Амнистии не случилось. Наполеон не сумел простить Лагори даже в зените славы и в преддверии собственной свадьбы с эрцгерцогиней Мари-Луизой.

После визита к мадам Софи брата мужа Луи Гюго и получения от мужа денег для покупки дома во Франции Софи принимает решение… отправиться к Леопольду для воссоединения семьи и получения детьми хорошего образования в Мадриде. Ее не смущает, что Леопольд сожительствует с госпожой Тома и вовсе не рвется в старую семью. Ведь муж в Испании уже стал генералом и губернатором трех провинций, он может помочь детям сделать карьеру! Для братьев Гюго предстоящее путешествие было очередным приключением. Кочевую жизнь они вели с детства.

«У Виктора был острый взгляд и такая цепкая память, что двадцать лет спустя он верно нарисовал две прекрасные башни Ангулемского собора, которые видел лишь мельком. Всю жизнь он помнил Байонну, где пришлось прожить месяц в ожидании обоза, помнил театр, где они сидели в ложе, обтянутой красным коленкором, и семь раз смотрели мелодраму «Развалины Вавилона», помнил те вечера, когда все три брата, испачкав разноцветными мазками чашечку в ящиках для красок, размалевывали картины в книге, подаренной им Лагори, — «Тысяча и одна ночь», — описывает это время Андре Моруа.

Дети учили испанский и готовились к путешествию, ожидая, пока организуют военный конвой для передвижения французов в Испанию. Одним предпринимать путешествие в раздираемую антинаполеоновскими настроениями Испанию, где перманентно велись партизанские действия против захватчиков, было очень опасно. Конвой армия дала лишь в октябре 1811 года. Мадам Софи наняла для них отдельный дилижанс. Путешествие было прекрасным.

Виктор Лагори: «Свобода — прежде всего!»

В Мадриде родители принимают решение отдать Эжена и Виктора в пансион (монастырь Святого Антония Абадского), который дети воспринимают как тюрьму. В пансионе учатся еще 150 человек, в большинстве — испанцы, враждебно настроенные к детям французского генерала. Братьям приходится постоянно с ними драться.

Старшего брата Абеля отправляют в пажеский корпус, а родители затевают по инициативе отца и при горячей поддержке его любовницы бракоразводный процесс — шумный и скандальный.

Софи удалось воздействовать на Жозефа Наполеона — покровителя генерала, назначенного Наполеоном Первым уполномоченным министром в Испанию. Развод отменился, ей назначается хорошее денежное содержание из жалованья мужа. Перевод на Корсику и доброе знакомство с Жозефом Наполеоном, который знал Леопольда Гюго как очень толкового военачальника, позволило ему в Испании, наконец, стать генералом, хотя во Франции он все еще оставался майором.

В марте 1812 года Софи с двумя младшими сыновьями Эженом и Виктором возвратилась во Францию, где томился в тюрьме ее возлюбленный Лагори. Братья были переведены на домашнее обучение, они больше не хотели в пансионы. Тогда же Софи завела дружбу с семейством военного чиновника Пьера Фуше, а Виктор и Адель Фуше — с братьями Гюго.

В отсутствие Наполеона Первого, воевавшего в России, назревал очередной политический переворот, организацией которого роялистка Софи занималась не менее усердно и страстно, чем воспитанием детей. Заговорщики пустили слух, что Наполеон убит, и требовали для Франции нового справедливого правителя.

Софи удалось добиться перевода Лагори в тюрьму Ла-Форс с более мягкими условиями содержания и навестить его там. Но вскоре о заговоре узнал Наполеон, слухи опровергли, и несчастный Лагори и еще с десяток заговорщиков были приговорены к смертной казни. О вердикте судьи мадам Софи узнала в квартире Пьера Фуше, располагавшейся в здании, которое занимал и военный суд. Военные то и дело приходили к Фуше — обменяться новостями. Софи удалось проводить Лагори в последний путь. Все это время ее дети сидели дома одни и ждали мать в страшном волнении.

В дальнейшем Виктор Гюго не раз вспоминал слова крестного: «Свобода — прежде всего!» Политические взгляды его обожаемой матери Софи, обладавшей властным мужским характером, и ее возлюбленного Виктора Лагори повлияли на формирование приоритетов Виктора Гюго. Хотя до состояния «истинного гуманиста» ему пришлось преодолеть массу предрассудков великосветских борцов за свободу, среди которых он рос.

Между тем армия Наполеона потерпела поражение, союзники вступили в Париж, а родители Гюго вновь затеяли бракоразводный процесс. Время до решения суда дети вновь проводят с отцом, с 1815 по 1818 год они проходят обучение в старших классах пансиона Кордье в парижском квартале Сен-Жермен-дю-Пре. Все трое сыновей пишут стихи, Виктор предпринимает попытки отличиться и в других жанрах. Между ним и Эженом начинается соперничество и на творческой, и на личной ниве. Оба влюблены в подругу детства Адель Фуше.

«Уже в 14 лет Гюго обнаруживает уверенное владение александрийским стихом, умение находить для каждого произведения свой стиль литературной речи, способность искусно подбирать эпитеты. Юный поэт достаточно честолюбив и уже в 1816 году заявляет о своем желании сравниться с Шатобрианом, ведущим писателем Франции того времени: «Я хочу быть Шатобрианом или ничем», — пишет об этом периоде М. В. Толмачев в своем биографическом очерке «Свидетель века — Виктор Гюго».

В 1817 году ранние поэтические опыты Виктора Гюго позитивно оценивают во Французской академии, в 1819 году он удостаивается награды «Академии цветочных игр» в Тулузе. Поэтом хочет стать и его средний брат — Эжен, мучительно воспринимавший успехи младшего.

В декабре 1819 года Виктор, Эжен и Абель Гюго начинают выпускать журнал «Литературный консерватор» — монархической направленности, также в подражание Шатобриану. И тут в произведениях Виктора начинает проявляться свойственная ему в дальнейшем политическая активность, отразившаяся затем в «Одах и других произведениях», снискавших поэту расположение двора за прославление династии «просвещенных монархов» Бурбонов и отрицание революции. Публика приняла «Оды» юного роялиста более чем сдержанно, уж больно слащаво было восхищение королевской четой.

В 1820-м появляется дебютный роман Гюго «Бюг-Жаргаль» (1820), повествующий о восстании негров в колонии Сан-Доминго. В романе проявляется сочувствие к обездоленным, а главный герой — благородный человек, конечно же, королевской крови, случайно попавший в рабство, но способный на самопожертвование.

Гюго увлекается Шекспиром, Сервантесом и Рабле, пишет статью о Вальтере Скотте (статья 1823 года) и Байроне (1824).

Адель Фуше, казалось бы, разделяет чувства Виктора, хотя вовсе не интересуется его творчеством. Но браку влюбленных препятствуют с двух сторон: его мать Софи, так как Пьеру Фуше пришлось участвовать в судебном процессе над Лагори, родители Адель, так как у Виктора нет устойчивого положения в обществе.

В июне 1821 году Софи умирает, а сыновья сближаются с отцом, вернувшимся во Францию, но, увы, в чине майора в компании неизменной мадам Тома. Денег им отец выделяет минимум, в отношения то и дело вмешивается мадам, которую сыновья Гюго дружно ненавидят.

В июне 1822-го Виктору Гюго в поддержку таланта назначают денежное королевское содержание в 1000 франков. Теперь они с Адель могут пожениться! Отец Гюго тоже всячески приветствует этот брак и способствует его заключению. Молодым супругам едва исполнилось 20 лет.

В семье Гюго, где долго враждовали родители и каждый перетягивал детей на свою сторону, наконец наступает примирение отца с детьми. Теперь Виктор свободен и от тяжелых материальных проблем, преследовавших братьев Гюго в годы, пока они жили с Софи Требюше.

Иллюзия семейного счастья и литературный успех

Семейная жизнь Адели и Виктора Гюго казалась окружающим идиллией, их даже иронично прозвали «святым семейством». Однако первый ребенок Леопольд (1823) умер в первый же год жизни. Следующей в 1824 году родилась Леопольдина (Диди) (1824—1843), которая стала любимицей отца. Затем на свет появились Шарль (1826—1871), Франсуа-Виктор (1828—1873) и Адель (1830—1915). Маленькая хрупкая жена Гюго рожала каждые два года и была поглощена детьми.

Виктор на крыльях любви занялся творчеством и в первый же год семейной жизни написал настоящий готический «хоррор» «Ган Исландец» (1823) — фантастический роман, рассказывающий о восстании рудокопов в Норвегии ХII века. В 1827 году он пишет драму «Кромвель», вступающую в противоречие с канонами французского классицизма, зато очень близкую к историческим пьесам Шекспира. Главный герой — личность, объединяющая в себе качества Робеспьера и Наполеона, стремится к узурпации власти и лишь в последний момент отказывается от нее. Сюжет почерпнут из истории английской революции XVII века (традиционное для романтиков воспевание Средних веков и их романтизация, в пику классикам, идеализировавшим античность — прим. Авт.).

Поэтическое предисловие Виктора Гюго к драме «Кромвель» (1827) оказывается самостоятельным произведением-манифестом, куда более удачным, чем сама пьеса.

Вот типичный «романтический» отрывок из драмы, предназначенный скорее для чтения про себя, чем для декламации со сцены, учитывая, что пьеса была рассчитана на 4 часа действия:

Если ты в пути

Ночью — не шути

С судьбиной.

Зренье напряги,

Тропкой не беги

Пустынной.

Хмурый океан

Заволок в туман

Долины,

Чтоб светить не мог

Даже огонек

Единый…

Мрачен темный бор

— Вдруг настигнет вор

С дубиной?

Слышен хор дриад,

Что людей манят

В трясины;

Здесь нашел конец

Не один беглец

Невинный…

Духи под луной

Пляшут танец свой

Старинный…

1971, Перевод И. Шафаренко

В оригинале музыкальный ряд этого отрывка куда более мощный, имеет более современное звучание, напоминающее песню из советского фильма «Москва— Кассиопия» — «Спит земля, пусть отдохнет пусть». Виктор Гюго, несомненно, обладал уникальным языковым слухом. Думаю, знатоки французского языка насладятся.

Au soleilcouchant,

Toi, qui vas cherchant

Fortune,

Prends garde de choir;

La terre, le soir,

Est brune.

L'ocean trompeur

Couvre de vapeur

La dune.

Vois; а l'horizon

Aucune maison.

Aucune!

Maint voleur te suit;

La chose est, la nuit,

Commune.

Les dames des bois

Nous gardent parfois

Rancune.

Elles vont errer.

Crains d'en rencontrer

Quelqu'une.

Les lutins de l'air

Vont danser au clair

De lune.

Cromwell, 1827 (оригинал)

Пьеса, как это говорится у кинематографистов, не попала в формат. Зато почтенная публика цитировала предисловие-манифест романтика Гюго: «Лирика воспевает вечность, эпопея прославляет историю, драма рисует жизнь; характер первобытной поэзии — наивность, античной — простота, новой — истина». В манифесте он критикует классицизм с его «золотым принципом триединства» времени, места и пространства.

Чуть позже Гюго пишет не менее великое «Оправдание», объясняющее его позицию как писателя:

Я ввел революцию в общество чучел

И красный колпак на словарь нахлобучил.

Вошла революция внутрь нашей жизни…

Она и роман, и поэма, и драма,

И глина, и краски, и строф череда,

Фонарь городской, и на небе звезда,

Народного говора мощные недра

И песни летящего по небу ветра…

Выходит в свет поэтический сборник Гюго «Восточные мотивы» (1829). А также сильнейшая повесть «Последний день приговоренного к смерти»(1829), в которой рассказывается о страданиях приговоренного к высшей мере (в чем виноват герой, так и не раскрывается — Прим. Авт.). Однако муки его многократно превышают вину. Это — один из первых протестов Гюго против смертной казни. Публичную казнь Гюго увидел еще в отрочестве и уже затем, повзрослев, многократно в разных концах Франции и Испании.

Книга оказала влияние на многих писателей того времени, в том числе на Федора Достоевского, пришедшего к теме преступления и наказания.

В это же время Гюго пишет драму «Марион Делорм» (1829), запрещенную цензурой из-за сходства изображенного там короля Карла ХIII, попавшего под влияние Ришелье, и Карла Х, и скандальную драму «Эрнани» (1830), в которой опять-таки пытается по-своему интерпретировать события и побороть устаревшие классические нормы драматургии.

«Эрнани» ставят в театре. Премьера приобретает скандальный характер: опять Гюго выступает против классицизма, нарушает все каноны и… выигрывает.

Благородный разбойник Эрнани, объявленный монархом вне закона и жертвующий собой ради свободы других, получил признание французской публики накануне июльской революции во Франции. В 1830-м у Гюго рождается дочь Адель, которой ему совершенно недосуг заниматься. Он погружен в театральную, литературную и политическую жизнь Франции. Адель, уставшая ждать поддержки от супруга, начинает «оглядываться по сторонам».

Продолжение следует.