У селения Ватерлоо 18 июня 1815 года объединенная англо-голландская армия под командованием герцога Веллингтона и прусская армия под командованием фельдмаршала Гебхарда Блюхера нанесли сокрушительное поражение армии Наполеона. В четверг, пятницу и субботу на мемориальном поле у селения Ватерлоо, что в 15 километрах к югу от центра Брюсселя, пройдут памятные церемонии. Всего празднование годовщины Ватерлоо привлечет на место события не менее ста тысяч человек. В исторической реконструкции сражения примут участие около 5 тыс. участников из разных стран, в том числе из клубов России, и 300 лошадей. Для пальбы из орудий для имитации сражения будет израсходовано 20 тонн пороха.

Иоганн Непомук Хёхле. Венский конгресс. Картина 1815 года. Источник: Wiener Zeitung

До юбилея 2015 года можно было решить, что Ватерлоо давно стало фактом европейской истории. Однако подготовка к праздничному мероприятию в этом году выявила, что рана, нанесенная Ватерлоо, все еще болит у французов. В марте этого года французское правительство наложило запрет на выпуск бельгийским правительством двухевровой монеты, посвященной Ватерлоо. Бельгийцам пришлось пустить в переплавку 180 тыс. уже отчеканенных монет. Французы объяснили свое решение тем, что нежелательна «излишняя» напряженность в Европе и «побочные реакции во Франции». Ватерлоо, полагают в Париже, все еще может вызывать напряженность? В четверг Париж демонстративно проигнорирует памятную церемонию на поле битвы под Брюсселем. Бельгия и Голландия на церемонии будут представлены своими монархами, Великобритания — принцем-наследником, а французский МИД пошлет на нее второстепенных чиновников. Французская историческая идентичность все еще имеет проблемы, порожденные Великой французской революцией и утратой европейской культурной гегемонии.

Однако сейчас в тени Ватерлоо оказалось другое чрезвычайно важное, актуальное и поучительное европейское историческое событие — 9 июня 1815 года, ровно за девять дней до сражения у Ватерлоо, в Вене во дворце Хофбург представителями держав, враждебных Наполеону, был подписан Заключительный акт Венского конгресса, оформившего систему международных отношений в Европе на последующие 40−50 лет. Гипотетическая победа Наполеона при Ватерлоо стала бы средством, разрушающим созданную в противовес Великой французской революции Венскую систему. Ватерлоо как итоговая кровавая санкция под решениями Венского конгресса стало символом конца одной и начала другой исторической эпохи. ХVIII век Просвещения и Великой французской революции завершился Ватерлоо.

Ватерлоо и Венский конгресс с системой «Священного союза» стали этапом в развитии международного права. Однако при ближайшем рассмотрении этих двух событий следует признать, что современным парадоксом Ватерлоо и Венского конгресса является то, что из основных участников этих двух событий до настоящего времени «дожила» лишь одна Великобритания. Все остальные участники претерпели, порой катастрофические, трансформации или вовсе исчезли с исторической арены. Так, например, в 1815 году еще не существовало Бельгии. Сейчас нет ни Французской империи, ни Пруссии. Что касается Венского конгресса, то из всех территориальных изменений, им санкционированных в отношение Российской, Австрийской империй, королевств Швеции, Нидерландов, Пруссии и прочих, до наших дней актуальным остался лишь единственный пункт — международное признание нейтралитета Швейцарской конфедерации. Все остальное кануло в Лету, что-то через девять дней, что-то в конце 1815 года, что-то через 15 лет после Конгресса, а что-то через 100 — после Первой мировой войны. Европейская карта весьма изменчива и подвижна. Кроме того, Венский конгресс в связке с Ватерлоо является блестящей иллюстрацией того, что любая система международного права есть простое отражение соотношения сил держав, ее санкционировавших. Наполеон не вписывался в Венскую систему. Он ее оспаривал. Поэтому союзникам пришлось устранить его из политики посредством Ватерлоо. Международная система действует до тех пор, пока это выгодно ее участникам, или до тех пор, пока не появятся новые политические факторы или новые акторы. Никакая система «международного права» сама по себе не заменит реалистичной внешней политики. Игнорирование реальной политики посредством создания некой системы, узаконивающей статус-кво, повышает вероятность того, что система распадется под давлением конкретных реальностей международной политики. Таков главный урок Венского конгресса. Ватерлоо было лишь первой попыткой ее разрушить.

Основной задачей Венского конгресса стало решение по бывшим владениям наполеоновской империи в Европе — вассальным и полувассальным, после того как по мирному договору держав с Францией в мае 1814 года ей были установлены с небольшими коррекциями границы 1792 года. Первоначально представителями четырех союзных государств — Австрии, Великобритании, Пруссии и России на Венском конгрессе было заявлено, что решения будут приниматься только этими державами. Что касается остальных, то они могут лишь принимать или отвергать уже состоявшиеся решения. Однако уполномоченному от Франции князю Талейрану при поддержке англичан удалось добиться, чтобы в совещаниях участвовали также представители Франции, Испании, Португалии и Швеции. В практическом плане это означало, что к пулу держав-победительниц на Конгрессе был добавлен представитель проигравшей в войне Франции. Однако его, Талейрана, интриги в некоторых отношениях сыграли выдающуюся роль на Конгрессе. Несмотря на это, решения по основным вопросам европейского урегулирования на Венском конгрессе принималось не на условиях равного суверенного представительства всех участников Конгресса. Принципиальные вопросы решались «державами». Венский конгресс в полной мере выполнил закон реальной политики.

Главной целью Венской системы международных отношений стало восстановление «равновесия» в Европе. Основным принципом Венской системы был объявлен «легитимизм», который должен был защищать созданный по его итогам «Священный союз» европейских монархов. Под легитимизмом понималось историческое право династий на решение основных вопросов государственного устройства и государственного строительства. В этом плане «легитимными» считались исторические династии, а не республики и вассальные монархии, на престолы которых Наполеон рассадил своих родственников или подручных. Правда, Венский конгресс с принципом легитимизма не был последователен. В отношении короля неаполитанского Иоахима Наполеона (Мюрата) и шведского наследного принца Карла XIV Юхана (Бернадота) легитимный принцип был нарушен. Признание Бернадота и Мюрата «легитимными» на Венском конгрессе было связано с их предательством Наполеона.

В истории Венского конгресса для нас прежде всего примечательна тема России и Европы, первого российского участия в создании европейской системы международных отношений под эгидой «Священного союза». После решающей победы над Наполеоном в 1812 году у России существовали две внешнеполитические альтернативы на европейском направлении: 1) вторгнуться в Европу для нанесения Наполеону окончательного поражения; 2) отказаться от вторжения и предоставить Европу самой себе. Последнее императору Александру I настоятельно советовал главнокомандующий российской армией фельдмаршал Михаил Кутузов. Александр пренебрег его советом.

Главным для России в создаваемой европейской системе был польский вопрос. В отношении Польши России важно было решить две проблемы:

1) обеспечить инкорпорацию в Россию территорий, полученных при разделах Речи Посполитой 1772, 1773, 1795 годов и не допустить польскую ревизию разделов;

2) гарантировать безопасность России от нападения с территории Польши. Опыт наполеоновских войн продемонстрировал, что созданное Наполеоном в 1807 году из ядра разделенных польских территорий Герцогство Варшавское превращалось при каждой военной кампании Наполеона на Востоке в плацдарм и вражеский ресурсный потенциал для нападения на Россию.

После окончательного разгрома Наполеона в 1814 году у России оставалось два возможных решения в отношение оккупированного русскими войсками Герцогства Варшавского:

1) восстановить на его основе вассальное от России польское государство;

2) вернуть территорию Герцогства Варшавского его прежним владельцам по разделам Речи Посполитой — Пруссии и Австрии.

Формально Венский конгресс отстаивал права легитимных династий. В этом отношении поляки были «обделены». У них не было собственной династии. Поэтому «легитимизм» в отношении Польши означал, что ее можно делить. «Легитимными» с точки зрения держав признавались предшествующие разделы Польши. Подобная логика предполагала, что территория Герцогства Варшавского должна вернуться в Пруссию. А Краков из его состава — в Австрию.

Россия на Венском конгрессе выбрала первый вариант. Решающее значение для подобного итога имели:

1) вовлеченность России в европейские дела после 1812 года (как отказаться от территориального вознаграждения после победы над Наполеоном, если все остальные державы собираются брать территории?);

2) наличие с 1803 года уже готового политического проекта польского государства под скипетром династии Романовых, подготовленного другом императора польским князем Адамом Чарторыйским;

3) личность императора Александра I, который по своему мироощущению не был ни русским, ни православным.

Восстановление Польши не соответствовало ни общественному мнению России, ни российской внешнеполитической целесообразности. Однако победы в войне с Наполеоном вскружили голову русскому царю, по своему воспитанию, психологии и салонной культуре вообще склонному к мистицизму. Александр начал рассматривать себя в качестве инструмента Бога, которому суждено освободить Европу от зла Просвещения, Французской революции и ее персонального воплощения — Наполеона. Царь чувствовал себя обязанным восстановить польское государство. Новое польское государство не только удовлетворяло принципам дорогой императорскому сердцу «христианской справедливости», но и позволяло Александру I выступить на политической сцене в давно желанной роли конституционного монарха. Польский план кружка Чарторыйского был связан с общими целями европейского реформирования России, при котором Польша должна была играть роль застрельщика.

На Венском конгрессе территориальные притязания Российской империи в отношении Польши встретили сопротивление Великобритании и Австрийской империи. План воссоздания польского государства под властью русского царя был поддержан Пруссией. В польском вопросе против России и Пруссии интриговал французский посланник Талейран.

Основные территории планируемого Александром I Царства Польского до 1807 года принадлежали Пруссии. Следовательно, Пруссия должна была получить от России компенсацию за счет немецких князей, бывших до конца 1813 года союзниками Наполеона. Самой желанной для Пруссии территорией «за Польшу» должна была стать развитая в экономическом плане Саксония. В итоге Польша и Саксония стали первым крупным источником разногласий на Венском конгрессе. Споры в Вене зашли так далеко, что 3 января 1815 года представители Великобритании, Австрии и Франции достигли тайного соглашения, направленного против Пруссии и России. Между Пруссией и Россией не было полного единства. Прусский представитель Гарденберг стал обдумывать перспективу: а не примкнуть ли Пруссии к антироссийской коалиции?

Возникшая антироссийская комбинация являлась явным историческим предупреждением России, поскольку обозначила ту самую конфигурацию враждебной России коалиции, которая проявила себя в Крымской войне 1853—1856 годов. Тщетно вернувшийся в Париж на «Сто дней» Наполеон предупреждал Александра I об антироссийской интриге на Конгрессе. Возвращение Наполеона к власти во Франции сгладило разногласия между державами на Венском конгрессе и привело к скорому компромиссу по всем ключевым вопросам. 13 марта 1815 года была подписана декларация, направленная против Наполеона, объявившая его «врагом рода человеческого» и поставившая его вне закона. 25 марта 1815 года в Вене Австрия, Англия, Пруссия и Россия заключили между собою новый оборонительный и наступательный союз против Наполеона. Страх, внушенный возвращением Наполеона, положил конец мелким раздорам, и конгресс энергично принялся за решение самых важных и безотлагательных дел. На этом фоне в преддверии Ватерлоо и был подготовлен Заключительный акт Конгресса.

По решениям Венского конгресса как неотъемлемая часть Российской империи было создано Царство Польское, наделенное многочисленными атрибутами суверенного государства и находящееся в династической унии с Россией.

Пруссия получила за создание Царства Польского в компенсацию из территории бывшего Герцогства Варшавского — Познань с областью. Из германских княжеств в компенсацию за Польшу из-за компромисса с Австрией лишь половину Саксонии, но, что более важно — Рейнскую область и бывшее королевство Жерома Бонапарта Вестфалию. Новые западные области не имели прямой территориальной связи с ядром королевства Пруссии, что приглашало в ближайшем будущем прусских стратегов к борьбе за коридор к ним. Подобная связь северогерманских территорий и была создана Пруссией по итогам войны с Австрией в 1866 году.

Итак, заметим, окончание 9 июня 1815 года Венского конгресса знаменует собой максимальную территориальную экспансию Российской империи в Европу. Означенное продвижение за счет Польши было оплачено территориальными компенсациями Пруссии. Эти компенсации создали предпосылки для решительного успеха этой страны в деле будущего объединения Германии. Основной соперник Пруссии — Австрийская империя по итогам Венского конгресса довольствовалась существенными территориальными приращениями на Балканах и в Италии, которые делали империю Габсбургов еще более «ненемецким» государством. Итальянское напряжение уменьшало силы Вены в борьбе с Пруссией за гегемонию в Германии. Таким образом, русская дипломатия на Венском конгрессе заложила основы для неблагоприятного для России оборота дел в Германии. В полной мере негативные последствия объединения Германии под главенством Пруссии проявились для России в 1878 году на Берлинском конгрессе.

Еще одно существенное замечание, касающееся на этот раз оборотной стороны медали Венского конгресса — «Ста дней» Наполеона и Ватерлоо. Наполеону в 1813 году вражеская коалиция дважды предлагала мирный компромисс, который император Франции отвергал. Для Наполеона неприемлем был любой иной статус для Франции, кроме ее первенства в Старой Европе. Гегемония Франции при ближайшем рассмотрении обеспечивалась владением двумя территориями — Фландрией и Рейнской областью с «естественной границей» Франции по Рейну. По итогам Венского конгресса половина этих ключевых для французского империализма территорий с санкции и при прямом участии русского царя были переданы Пруссии, что обеспечило гегемонию этого государства в Германии. Поэтому неслучайно, что свой первый удар в военной кампании 1815 года Наполеон нанес по другой половине, контролируемой тогда Британией, — по Фландрии. Он завершился для императора поражением при Ватерлоо.

Пруссия, объединившая Германию, в 1914 году выставила в ходе начавшейся Мировой войны счет России на Польшу и на вторую часть «французского империалистического наследства Наполеона» — Фландрию, которая в это время называлась Бельгией и чей нейтралитет гарантировала все та же Великобритания. Британский контроль после Венского конгресса над ключевой территорией Бельгии и Голландии был не только средством безопасности для Британских островов, но и служил для предотвращения появления континентального европейского гегемона — будь то Франция или Германия. Фландрия и Рейн — вот ключевая геополитическая область Старой Европы.

Что касается «польского вопроса», то ХIХ век убедительно продемонстрировал, что главный итог Венского конгресса — Царство Польское, будь то в варианте конституционной монархии или в варианте «губерний Привисленского края», со всем своим политическим, правовым и социальным устройством, а также культурой представлял из себя чужеродное тело в составе Российской империи.

ХХ век показал иные, альтернативные Венскому конгрессу варианты решения «польского вопроса». Созданная после Первой мировой войны независимая Польша на протяжении всей своей истории с 1918 по 1939 год оставалась враждебным России государством. Польша прекрасно справилась с ролью буфера, отделяющего Россию от Европы, но только в отношении России («Чудо на Висле»), но не Германии. 1939 год «пактом Риббентроп — Молотов», казалось, повторил варианты раздела Польши 1793 и 1795 годов. В 1941 году, как и в 1812 году, территория Польши послужила плацдармом для нападения на Россию (СССР). Генерал-губернаторство 1940 года стало исторической реминисценцией Герцогства Варшавского 1807 года.

Ялтинская система попыталась сыграть в случае с Польшей иную игру, чем Вена в 1815 году. Если Венский конгресс компенсировал Пруссии создание Польши под эгидой России, то Ялта компенсировала Польше ее советский вассалитет за счет Пруссии. «Народная» Польша получила в компенсацию за «Кресы всходние» (автор идеи, кстати, был Черчилль), союз с СССР и присутствие советских войск на ее территории сразу шесть исторические областей Пруссии — Восточную Пруссию, Данциг, Померанию, Познань, Силезию и часть Западной Пруссии по реку Одер. Однако подобная территориальная комбинация не сняла «польского вопроса» с повестки дня России и не добавила полякам признательности к нашей стране. На практике Хельсинкский заключительный акт имел целью гарантировать Польшу, Чехословакию и СССР от территориального ревизионизма и реваншизма Германии. Ирония истории: в 2014—2015 годах именно Германия с ее европейскими союзниками стали апеллировать к тому самому принципу «нерушимости границ» от Хельсинки, который на старте процесса был назначен именно ей.

Воистину, Россия, как предсказывал еще Руссо, рано или поздно поперхнется на попытке поглощения Польского королевства, и такое расстройство пищеварения обернется страданиями не только для поляков, но и для Российского государства и русского общества. Вопрос «что делать с Польшей?» встал в полный рост для Москвы сразу же после 1992 года.

В 2014 году проблема усугубилась тем, что прежнюю историческую польскую роль возмутителя и бунтаря по отношению к России взяла на себя подстрекаемая США и Германией Украина. Пока что «польский вопрос» для России решается от обратного, т. е. вытеснением России из Европы и лишением ее суверенитета. Правда, в этом отношении уроки Венского конгресса 1815 года отчасти должны внушать нам оптимизм. Ведь общее впечатление от Венского конгресса было такое: его участники больше заботились о выгодах династий, чем о судьбе народов. Самое главное — Венский конгресс пренебрег национальными чаяниями разделенных народов — немцев, итальянцев и поляков. Рано или поздно, но эти чаяния были воплощены, что и обусловило менее чем через полвека распад Венской системы в Европе. Однако подобный оптимизм не должен закрывать глаза на другой важный для нас урок Венского конгресса: России как цивилизационно чуждому Европе явлению нужно чрезвычайно аккуратно действовать на поле европейской политики.