Наднациональные органы ЕС решили не ограничиваться введением персональных санкций в отношении ряда российских должностных лиц и представителей деловых кругов. В лексиконе Брюсселя активизировалась тема сокращения зависимости Европы от поставок российских энергоносителей. Приоритетное внимание отдаётся снижению зависимости в поставках газа с восточного направления, ибо это наиболее чувствительная для Москвы тема энергетического сотрудничества со Старым Светом. Пока всё ограничивается предупредительными заявлениями европейских функционеров, выдвижением экспертного мнения с европейской пропиской. Но нечто на "брюссельской политической кухне" всё же готовится, причём под "санкционным соусом".

На уровне абстрактных умозаключений высшие чиновники ЕС предлагают подойти к вопросу замещения российского газа с нескольких направлений. Прежде всего, указывается на перспективность налаживания поставок сжиженного природного газа (СПГ) с восточного побережья США. Великобритания и Польша, вновь встали в позу ярых атлантистов, лоббируя в ЕС вопрос закупки американского СПГ. Политическая составляющая лоббинга явно превалирует. Дело дошло до предложений включить тему поставок североамериканского газа в прорабатываемый между США и ЕС договор о Трансатлантической зоне свободной торговли. На объективные ограничители столь масштабного начинания в отношениях США и ЕС многие европейцы предпочитают особо не обращать внимания. Ни на то, что разрекламированная "сланцевая революция" в США далека от поставки на внешние рынки конкурентоспособного по цене "голубого топлива", ни на отсутствие на атлантическом побережье США соответствующей инфраструктуры для поставок СПГ.

Вызывает настороженность не взятый британцами и поляками высокий темп продвижения газовых (и не только) интересов США на пространстве ЕС. К Лондону и Варшаве у Москвы после Крыма иллюзий нет и быть не должно. Совсем иначе обстоит дело с позицией некоторых континентальных членов ЕС, которые совсем недавно рассматривались в качестве ближайших и наиболее последовательных партнёров российской власти и отечественных энергокорпораций. На днях всех удивили заявления главы нефтегазовой компании Италии "Eni" Паоло Скарони. Первое лицо компании - партнёра "№ 1" российской газовой корпорации в Италии, владеющей 20-процентной долей в проекте "Южный поток" предрёк последнему, дословно, "мрачное будущее". Заодно высказав мнение, что Италия "может жить, не покупая газ у России". Всего несколькими днями ранее Паоло Скарони держался иной линии, подчёркивая, что "нам нужен российский газ каждый день. Если посреди зимы мы останемся без него, то у нас будут большие проблемы".

"Южный поток" и так был, мягко говоря, не в фаворитах Еврокомиссии и отдельных членов ЕС. Ныне в Брюсселе стали всё чаще говорить о приближающейся "кончине" крупного российского энергетического проекта поставки природного газа европейским потребителям по дну Черного моря. Но услышать критические комментарии от итальянских партнёров, которых совсем недавно можно было заподозрить в чём угодно, но только не в антироссийских настроениях, было весьма странно. В проекте "Южный поток" Италия характеризовалась топ-менеджерами "Газпрома" в качестве наиболее крупного целевого рынка. Итальянский пункт Тарвизио должен принять бóльшую часть объёма газа "Южного потока".

Руководство "Газпрома" также отмечало малые шансы российских конкурентов в сфере поставок газа в Европу. Ни Азербайджан, ни Туркменистан, ни Иран в ближайшие годы не смогут выйти со своим энергопродуктом на платёжеспособный рынок ЕС, при этом составив российскому эквиваленту хотя бы подобие конкуренции. Азербайджанский газ призван заменить выбывающие объёмы североафриканских поставщиков ЕС (Алжир и Ливия). А также обеспечить Турции более комфортные условия в периоды зимних похолоданий. Не более того, считают в "Газпроме". Разработка второй фазы азербайджанского месторождения "Шах - Дениз" сулит поставку в Европу до 16 млрд. кубометров газа. С таким объёмом Баку не сможет сделать погоду на рынке Европы, потребность которого в газе за прошлый год составила около 550 млрд. кубометров.

Вопрос поставок туркменского газа целиком и полностью зависит от строительства Транскаспийского газопровода. Серьёзных оснований надеяться на прокладку трубопровода поперёк Каспия в течение предстоящих 5-7 лет нет. Кроме того, реальные экспортные возможности центральноазиатской республики в западном направлении не представляются абсолютно выверенными. По прогнозам туркменского правительства, к 2016 году экспорт природного газа из республики может составить 80,7 млрд. куб. м, а к 2030-му - 180 млрд. куб. м. По прогнозам зарубежных "оценщиков", в частности, из Международного энергетического агентства, к 2035 году Туркменистан будет добывать (заметьте, только добывать, а не экспортировать) не более 138 млрд. куб. м в год. Заявленная же Ашхабадом планка по добыче в 2030 году поднята до ежегодных 230 млрд. кубометров.

С Ираном у евроатлантистов особая история отношений. Последние месяцы привели к заметному оздоровлению политического климата между Тегераном и западными столицами. Но до полного урегулирования взаимных претензий далеко. Надежда европейцев на иранский газ в качестве некоего "заменителя" российского энергоресурса наталкивается не только на стену сохраняющихся противоречий между Западом и Ираном на Ближнем Востоке и за его пределами. Тегеран взял курс на качественный прорыв в своей нефтегазовой отрасли, обеспечение роста экспортных поставок нефти и газа до предшествовавшего введению санкций уровня и выше. Ставка делается на привлечение западных инвестиций и технологий, без которых иранцам не удастся в сжатые сроки выйти на крупные объёмы внешних поставок газа. Потребление природного газа внутри Ирана за 10 лет выросло вдвое: с 71 млрд. куб. м в 2002 году до 140 млрд. куб. м в 2012-м. Удовлетворение собственного запроса в энергоресурсе не способствует наращиванию в ближайшие годы экспортных возможностей газовой отрасли Ирана.

Ещё более призрачным для европейцев направлением импорта газа представляется североиракское. По планам евроатлантистов, наиболее отдалённый этап расширения базы поставки газа в Европу по маршруту "Южного газового коридора" (суммарные мощности проектируемых Трансанатолийского (TANAP) и Трансадриатического (TAP) газопроводов) - это задействование перспективных месторождений в Северном Ираке. Подразумевается трёхэтапность выхода "Южного газового коридора" в режим полной загрузки. На первом этапе часть европейского спроса будет удовлетворяться получением азербайджанского газа. Затем в трубу "Южного газового коридора" будет закачиваться туркменский газ. А довести проект до сопоставимого с российскими поставками в Европу уровня на следующем, более отдалённом этапе, позволит газ с месторождений Северного Ирака. Подобная поэтапная расстановка акцентов прослеживается, например, в позиции энергетической дипломатии США. До своего назначения послом США в Азербайджане Ричард Морнингстар провёл большую работу по продвижению идеи "Южного газового коридора". К примеру, в ноябре 2011 года в ходе встречи с президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым на тот момент спецпредставитель госсекретаря США по энергетическим вопросам в Евразии Ричард Морнингстар выразил мнение о предпочтительности начала проекта с меньшего трубопровода, который может быть расширен, когда будут доступны новые объёмы газа.

По оценкам представителей "Газпрома", к 2025 году потребность Европы в импортном газе составит 145 млрд. куб. м, а к 2030 году вырастет до 200 млрд. В связи с ростом европейского спроса на газ в российской корпорации ранее выражали готовность "поставить газа стoлько, сколько Европе потребуется или захочется". По итогам прошлого года "Газпром" продал в ЕС 161,5 млрд. кубометров газа, замкнув на себе до 30% европейского рынка. Зависимость шести стран ЕС от поставок российского газа оценивается в 100%. Это Болгария, Чехия, три прибалтийские республики и Финляндия. Европейские "локомотивы" зависят от поставок энергоресурса с Востока в меньшей, но далёкой от комфортной для них (в условиях оппонирования России вокруг Украины) степени. Германия покрывает до 30% своих потребностей закупкой российского газа, Италия - 38%.

Вывод напрашивается один, каким бы удручающим для европейских функционеров он не был. Замена российского газа для Европы теоретически возможна по прошествии не менее 10 лет. Но только ценой углубляющейся политической конфронтации ЕС с Россией, разрушения налаженных экономических связей, чреватого для рынка труда ЕС, его энергобезопасности непреодолимыми вызовами. Многое будет зависеть от готовности крупнейших экономик континентальной Европы пойти на лишения ради узкой по своей содержательности и сильно смахивающей на подсказываемый из-за океана каприз цели "поставления России на место". Готовы ли Германия, Италия, другие тесные экономические партнёры России возвести указанную цель в догму, обрекая себя и других на годы противостояния? За которыми последуют не менее тяжёлые годы поиска путей восстановления предыдущей экономической взаимосвязи между Европой и Россией.

Михаил Агаджанян - ближневосточный обозреватель ИА REGNUM