Северная Осетия, 28 августа, 2013, 10:12 — ИА Регнум. В конце августа глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров заявил, что последствия осетино-ингушского конфликта 1992 года до сих пор не ликвидированы. "Остаются большие проблемы, в том числе - это возвращение беженцев в их дома и компенсация за потерянное имущество", - сказал Евкуров. Руководитель Ингушетии считает, что ключевую роль в решении оставшихся от конфликта проблем должен сыграть федеральный центр. По просьбе ИА REGNUM заявление Евкурова прокомментировала глава представительства Международной кризисной группы (ICG) в Москве Екатерина Сокирянская.

Федеральный центр всегда играл и должен продолжать играть важнейшую роль в ликвидации последствий осетино-ингушского конфликта, потому что только он имеет уникальную позицию медиатора и арбитра с безусловным авторитетом и мощными рычагами воздействия на обе стороны.

С первых дней после окончания военных действий федеральный центр вплотную занимался урегулированием ситуации. Указом Бориса Ельцина от 2 ноября 1992 года была создана Временная Администрация, которая сперва контролировала исполнение режима чрезвычайного положения, а затем способствовала началу мирных переговоров, в том числе достижению первых важнейших соглашений в Кисловодске и Пятигорске, после которых ингуши начали постепенно возвращаться в Пригородный район. После отмены режима чрезвычайного положения в 1995 году Временная администрация была преобразована во Временный Госкомитет по ликвидации последствий осетино-ингушского конфликта, а затем переименована в Представительство Специального представителя президента РФ по урегулированию осетино-ингушского конфликта. Таким образом, до 2004 года, когда Спецпредставительство было расформировано и его функции переданы ФМС РФ, существовал большой и серьезный федеральный орган, занимавшийся исключительно устранением последствия этого единственного на территории постсоветской России вооруженного этнического конфликта.

Начиная с 1994 года республиканские и федеральное правительства совместно занимаются вопросами возвращения и реинтеграции перемещенных ингушей. Эти усилия сопровождались длительными переговорами, срывами, вооруженными инцидентами, человеческими жертвами и провокациями, но все-таки процесс возвращения шел.

Вынужденным переселенцам, подтвердившим факт проживания в Пригородном районе, государство оказывало помощь в виде выделения средств на строительство, восстановление или приобретение жилья, покрытия расходов по переезду с места временного проживания и предоставления временного жилья (вагончика) на период строительства.

Финансовая помощь определялась в зависимости от размеров и стоимости утраченного домовладения и порой составляла вполне приличные суммы, несравнимые с теми компенсациями, которые получали за разрушенное жилье, например, жители послевоенной Чечни. Конечно, столь благоприятная для переселенцев схема определения суммы компенсации часто создавала сложности в фактическом осуществлении выплат, они шли с большими перебоями. И, тем не менее, говорить о том, что компенсации не выплачены, все-таки не очень некорректно. Компенсации за утраченное имущество, действительно, не выплачивали, но, на мой взгляд, ставить этот вопрос двадцать лет спустя уже поздно.

В последние годы возвращение ингушей в Пригородный район почти прекратилось. Большинство из тех, кто хотел вернуться, - вернулись, кроме жителей так называемых "закрытых сел", куда осетинское правительство возвращать вынужденных переселенцев отказалось, ссылаясь на неблагоприятный "морально-психологический климат" или на необходимость создания водоохранной зоны у берегов Терека. Когда существовали федеральные органы по ликвидации последствий конфликта, центр оказывал давление, и села постепенно открывали для возвращения. Сейчас этот процесс постепенно сошел на нет. Возможностей трудоустройства для возвращающихся в район в Северной Осетии практически нет, возможностей для получения высшего образования мало, представительство в органах государственной власти недостаточно. Ингуши, вернувшиеся в Северную Осетию, почти полностью ориентированы на Ингушетию. У жителей поселков на границе с Ингушетией новые участки и дома, выданные в виде компенсации, не оформляют в собственность, что вызывает у них большую тревогу.

При этом за последнее время межэтнические отношения в Пригородном районе заметно улучшились. Я была в районе месяц назад, и жители сообщают, что обстановка спокойная, и, говоря о трудностях, делают упор на проблемы экономического характера, а не на вопросы безопасности. Это заметная перемена по сравнению с той картиной, которую мы наблюдали еще несколько лет назад. В селах с этнически смешанным населением процесс примирения идет полным ходом, за исключением таких сел, как Чермен и Тарское, где ингуши и осетины проживают в этнических анклавах, общение затруднено. Недоверие и уровень враждебности сильнее всего в тех селах, куда ингуши не вернулись.

Что касается "ошибки, допущенной политическим руководством", то, видимо, Евкуров имел в виду политическую оценку событиям 1992 года. Тогда федеральные войска вмешались в конфликт, сперва развели воюющие стороны, а затем их действия и действия ополченцев из Северной и Южной Осетии привели к исходу с территории Пригородного района, по разным данным, от 30 до 60 тысяч ингушей. Свыше 3 тысяч домов ингушей были разрушены или сожжены, а большинство жителей бежали в Ингушетию или Чечню. При этом совместно с ингушскими бойцами из Пригородного района активно воевали группы ополченцев, прибывшие из Ингушетии. С момента окончания конфликта каждая стороны ждала политической оценки произошедшего федеральным центром, в надежде на то, что Москва примет ее интерпретацию событий. Однако официальных политических оценок так и не последовало.

С момента окончания конфликта прошло двадцать лет, и он еще жив в сердцах и осетин, и ингушей. Руководству страны и обеих республик необходимо способствовать дальнейшему примирению двух народов и экономическому развитию Пригородного района. Необходимо обеспечить полную реинтергацию ингушей в социально-экономическую жизнь Северной Осетии и возвращение всех желающих внутриперемещенных лиц к местам прежнего проживания. Было бы целесообразно поддержать целевую программу экономического развития района и содействовать развитию малого бизнеса. Вспоминаются слова одного из местных жителей: "Если есть у человека работа или бизнес, ему есть что терять, он не будет дурными делами заниматься и других попросит, чтобы не лезли. А безработный может пойти на все".