Современный геополитический сценарий для России связан с активным вытеснением ее с Юга - как на кавказском, так и на среднеазиатском направлениях. Постсоветские лимитрофы "подпираются" с юга Ираном, а значительная часть угроз безопасности происходит со стороны Афганистана и Пакистана, что a priori определяет важность геополитического статуса этих стран для России.

Афганистан заслуживает отдельного разговора, но, в любом случае, геополитика полиэтнической, поликонфессиональной и вообще специфической в цивилизационном плане России отвергает аргументы, основанные на идентичностях жесткой солидарности, она вовсе не обречена на противостояние с исламским миром. В условиях теократического правления в Иране (ИРИ), России удалось найти во взаимоотношениях с ним необходимый баланс политических и экономических интересов. На Кавказе и в Закаспии южные границы Российского государства были лимитированы к концу XIX в. и Иран с тех пор представлял для России нейтральную, за редкими исключениями, геополитическую структуру.

Важнейшей особенностью развития ИРИ в последние полтора десятилетия стала постепенная трансформация революционных составляющих - от крайнего радикализма до прагматичного умеренного исламизма. Руководящая элита страны преемственно демонстрирует адекватное понимание тенденций и динамики современного развития своего общества, мировых процессов, эффективно координирует внутри- и внешнеполитические векторы. Простым примером таковой корректировки внешней политики ИРИ может служить изначальная и откровенная поддержка христианской Армении в конфликте с преимущественно шиитским Азербайджаном. Постсоветская история стран Центральной Азии и исламских регионов России знает множество примеров реакционного влияния на религиозную сферу со стороны Пакистана, Саудовской Аравии, Кувейта, но никак не Ирана с его шиитской доктриной, неприемлемой в регионах распространения суннитского мазхаба.

Одной из традиционных составляющих сотрудничества России и Ирана являются экономические связи. В дореволюционный период на Россию приходилось около 60% внешней торговли Ирана. Успешно эти связи развивались в советское время, но были серьезно секвестированы после исламской революции. Исчезновение СССР и изменения в мире подтолкнули иранских лидеров к корректировке политического курса в отношении России, воспринимаемой теперь в качестве чуть ли не одного из главных стратегических союзников и экономических партнеров. Экономические отношения Ирана с Россией включают, прежде всего, технико-экономическое (энергетика, нефть и газ), военно-техническое сотрудничество, и такой характер сотрудничества обуславливает долгосрочную стратегию партнерства.

Реальной несущей конструкцией отношений Ирана с Узбекистаном является развитие транспортной инфраструктуры. Приоритет здесь - реализация положений трехстороннего ирано-узбекско-афганского соглашения 2003 г. о международных автомобильных перевозках и создании трансафганского коридора Термез - Мазари-Шариф - Герат с последующим выходом к иранским портам Бендер-Аббас и Чахбахар. Однако его реализация, как и развитие большого ряда других направлений сотрудничества, тормозятся большим числом факторов, включая военно-политическую ситуацию в Афганистане.

Отношения Ирана с Казахстаном носят вполне доброжелательный характер, но ограничиваются стремлением Казахстана активизировать евроатлантический вектор своей внешней политики. Активизация сотрудничества Казахстана с США является ощутимым фактором торможения для двусторонних отношений.

Специфика иранско-таджикских отношений, обусловленная этнокультурной общностью, стала одним из факторов прямого участия иранской дипломатии в мирном процессе по выходу республики из гражданской войны 1992-1997 гг. И уже на начальном этапе российско-иранских контактов по таджикистанской тематике стала ясна бесперспективность курса на доминирование Ирана в Таджикистане. Уже тогда Е.М. Примаковым был сделан вывод, что Иран стремится выйти из изоляции и "принять участие в позитивных процессах на международной арене" (1). Опыт того времени во многом определил формат российско-иранского взаимодействия в Таджикистане, предотвратив вероятность возникновения прямой конфронтации интересов двух стран.

Экономическое и культурное присутствие Ирана в Киргизии находится на довольно высоком уровне, но заметно уступает российскому, китайскому и турецкому. Важным моментом, обуславливающим ограниченность взаимосвязей, является присутствие на территории Киргизии американской военной авиабазы. Так, в мае 2006 г. в контексте американских угроз о начале военных действий против Ирана звучали сообщения о вероятности использования американской авиабазы, расположенной в бишкекском аэропорту "Манас", для нанесения авиаударов по иранской территории.

Видя в Китае мировую державу, Иран стремится иметь с КНР как можно более высокий уровень согласованности политических позиций и решений. Согласно работе Мао Цзэдуна "Теория Председателя Мао Цзэдуна о делении мира на три части", концептуальная суть внешней политики состоит в том, что вместо библейского деления на два ("кто не с нами, тот против нас") китайцы традиционно складывают связку трех сил: "мы сами, наши враги и наши союзники" (2). В "наши союзники", как следует из политических заявлений и внешнеэкономической практики КНР, китайцы взяли, в том числе, и Иран. Ускоренное развитие и модернизация китайской экономики требуют значительного увеличения финансовых и энергетических ресурсов. Для Китая Иран - прежде всего источник энергетического сырья. Китай участвует в разработке крупнейшего нефтяного месторождения "Южный Парс", месторождений "Заваре Кашан", "Северный Азадеган" "Ядаваран" (3). В свою очередь, иранское руководство рассматривает КНР в качестве одного из ведущих партнеров по военному и военно-техническому сотрудничеству.

Экономический потенциал Ирана является одним из наиболее значимых на евразийском пространстве. Но основным источником роста иранской экономики с начала 1970-х гг. была и остается нефтяная промышленность, что в условиях финансового кризиса и резкого падения цен на нефть угрожает перейти из фактора роста в фактор кризиса и сдерживания экономического роста. Весь экономический рост Ирана связан с четырехкратным скачком цен на нефть в 1973-1974 гг. Однако, несмотря на значительное сокращение нефтедобычи по сравнению с серединой 1970-х гг., Иран и в начале 1990-х гг. по-прежнему входил в число ведущих мировых производителей и экспортеров нефти. Иран пытается привлечь к освоению своих нефтяных месторождений новые иностранные фирмы, несмотря на развитие и реконструкцию отрасли в 1990-х гг., современное состояние нефтедобывающего сектора требует серьезных капиталовложений, причем гораздо бóльших, чем ранее (4). В рамках программы развития страны производство должно быть доведено до 5 млн. 300 тыс. баррелей в сутки. Столь амбициозные цели могут быть осуществлены лишь при условии либо высокого уровня инвестиционных вливаний, либо сохранения высокого уровня цен на нефть - не менее 80 долларов за баррель, хотя, например, Россия мечтает о 60-ти.

Отчасти противостоять проблемам, возникшим вследствие падения цен на энергоносители, может накопление сверхприбылей, образовавшихся в последние годы, благодаря высоким ценам на нефть. Летом 2008 г. иранские государственные банки и министерство финансов вывели из европейских банков инвестиции в размере около 50 млрд. долларов, которые были инвестированы в иранские банковские активы. Эти суммы дают правительству возможность в краткосрочной перспективе стабилизировать макроэкономическую ситуацию в стране и обеспечить сравнительно полноценную реализацию социальных расходов бюджета. Однако в среднесрочной и, тем более, долгосрочной перспективе Иран обязательно во всей полноте почувствует на себе влияние международного финансового кризиса. Фактор дефицита финансовых ресурсов, является одним главных мотивов стремления Ирана к вступлению в ШОС.

Второй по значимости для экономического роста является газодобывающая отрасль. В 1990-е гг. Иран пытался расширить газопроводную сеть для того, чтобы получить возможность транспортировать через свою территорию нефть и газ из стран Центральной Азии. Сегодня проблемы и необходимость развития газовой отрасли являются вторым по значимости стимулом для вступления Ирана в ШОС, которая, благодаря территориальной протяженности, наличию инвестиционного потенциала, действующих газопроводов, может позволить Ирану существенно расширить свой рынок сбыта. Необходимость диверсификации газового экспорта понимают в самом Иране очень хорошо, - недаром так актуализировался вопрос строительства газопровода Иран-Пакистан с возможным продолжением в Индию и/или Китай. Соглашение о строительстве газопровода "Мир" с месторождения "Южный Парс" в пакистанский город Навабшах было подписано 24 мая 2009 г. президентами Махмудом Ахмадинежадом и Асефом Али Зардари, и это лишь часть более масштабного проекта, подразумевавющего строительство газопровода Иран-Пакистан-Индия. Пока Индия приостановила переговоры об участии в проекте, причиной тому - политическое со стороны США, стремящихся не допустить реализации проекта. Пакистан и Иран пришли к решению начать реализацию проекта без участия Индии. США выражают недовольство и действиями Пакистана в рамках политики изоляции Ирана, но проблема же Пакистана в контексте проекта носит не политический характер - это тривиальная неплатежеспособность на фоне кризиса.

В целом развитие экономической системы Ирана отличалось резкими перепадами. Так, после исламской революции 1979 г. произошло резкое падение индустриального производства, что явилось следствием прекращения импорта сырья и технологий, забастовок среди рабочих, отъезда из страны предпринимателей и менеджеров, национализацией, прихода к руководству заводами назначенных правительством управляющих. Превзойти дореволюционный уровень выпуска продукции удалось только после 1982 г. Индустриализации Ирана по-прежнему препятствует недостаток иностранных инвестиций.

Финансовая система экономики современного Ирана базируется на нефтедоходах, что ставит страну в неустойчивое и уязвимое положение в период спадов цен на нефть. В качестве контрмеры правительством было предпринято сокращение импорта и капиталовложений, что отрицательно сказалось на общем экономическом положении страны. Правительство не пошло на снижение субсидий на основные виды продовольственных товаров и резко повышать внутренние цены на нефтепродукты, что затрудняет выход из финансового кризиса. Придерживаться долго той же политики в современных условиях Ирану не представляется возможным. Ухудшение экономической ситуации способно помочь раскачать внешним силам и внутренней оппозиции (что ярко продемонстрировали президентские выборы 12 июня 2009 г.). Высокий уровень политизированности всей внешней активности Ирана мешает полноценным экономическим контактам, экономическая изолированность усугубляется высоким уровнем социальных затрат, ввиду того что социальная ориентированность экономики используется иранскими властями в качестве противовеса ограничению свобод личности как политического и религиозного характера, так и экономического.

После осени 2001 г. политика Ирана в Центральной Азии проводится с учетом американского военного присутствия в регионе. Это обуславливает необходимость наращивания сотрудничества Ирана с Россией и Китаем, чьи позиции, хотя и в различной степени, близки или совпадают с иранскими в вопросе нежелательного расширения влияния США в этой части мира. Отношения стран-участниц ШОС и Ирана не во всем идеальны. Скажем, некоторые противоречия стран-участниц ШОС и Ирана лежат в сфере территориальных споров, не решен вопрос о разделе акватории Каспийского моря. Есть и другие проблемы, которые, как представляется, относятся к числу решаемых при наличии к тому у руководства стран-участниц необходимых компетентности и политической воли.

Иранская ядерная программа - тема отдельного анализа. Но необходимо констатировать, что даже в случае урегулирования отношений с США Иран не откажется от программ по созданию ядерного оружия, напротив, военное присутствие США в Ираке и Афганистане, странах Центральной Азии означает, что создание ядерного оружия как фактора сдерживания для Ирана становится более чем актуально.

ШОС - организация достаточно разнонаправленная с точки зрения интересов ее участников, разноуровневая - с точки зрения мест, занимаемых странами-участницами в иерархии трансформирующейся системы международных отношений. Поэтому и характер двусторонних отношений между Ираном и каждой из стран-участниц ШОС различен. Их анализ свидетельствует об отсутствии препятствий стратегического характера для роста активности по линии ШОС-Иран, по линиям отношений со странами - участницами ШОС, даже учитывая текущее преобладание двустороннего формата отношений между самими странами-участницами ШОС.

Потенциально отрицательное влияние активизации казахстанско-иранских и узбекистанско-иранских отношений для этих двух стран объясняется тем, что Узбекистан и Казахстан - это две страны-участницы ШОС, наиболее уверенно следующие так называемой "многовекторности" и для них мнение США (в этом контексте - естественно, негативное) имеет значение. Киргизия и Таджикистан в этом плане более управляемы, и, получив определенные, прежде всего экономические, дивиденды от сотрудничества с Ираном (и в рамках ШОС), от России или Китая, могут и пренебречь частью своих отношений с западным сообществом, неспособным подобных преференций им предложить. Для Таджикистана дополнительным и мощным фактором в пользу ИРИ являются уже существующая зависимость, высокий потенциал религиозной сферы и этнокультурная связь.

Для Пакистана (ИРП) выведение такого рода показателей представляется значительно более сложным в силу непредсказуемости развития ситуации в стране даже на краткосрочный период. Оценки двусторонних форматов в отношении ИРП еще более оптимистичны, но в случае с Пакистаном важна определенная специфика развития самой этой страны.

Основные характеристики экономической ситуации в Пакистане обусловлены тем, что, будучи молодым государством, обретшим независимость в границах, ранее не существовавших, страна не обладает еще в полной мере устоявшейся отраслевой и территориальной структурой хозяйства. Отсюда, в частности, проистекает недостаточно глубокая производственная специализация отдельных местностей. Пакистан это аграрно-индустриальная страна, где в аграрном секторе сосредоточено примерно 48% всей рабочей силы, в промышленности - 20% и сфере услуг - 32%. Хроническими проблемами являются безработица и неполная занятость. С середины 1970-х гг. важной особенностью экономического развития Пакистана стало "выживание" за счет поступлений от экспорта рабочей силы (в основном в страны Ближнего Востока).

Географическая неравномерность экономического развития обусловлена совокупным влиянием ряда факторов: природных, этнографических, политических и других. Сельское хозяйство страны зависимо от самой разветвленной в мире ирригационной сети - орошается более 80% пахотных земель. Промышленный сектор экономики включает горнодобывающую промышленность, энергетику, обрабатывающую промышленность. Велико значение транспорта, но не столько как отрасли экономики, скорее как мощного транзитного потенциала, как географического перекрестка на путях между Европой и Азией, включая сухопутные, трубопроводные, железнодорожные и морские.

Амплитуда экономического развития страны характеризуется резкими колебаниями, что обусловлено воздействием на экономику высочайшей политической конъюнктуры - притом, что экономическая система Пакистана представляет собой слаборазвитую экономику, существующую преимущественно на внешних финансовых вливаниях, масштабы которой беспрецедентны.

В стране проводится политика, разрешающая иностранным инвесторам участвовать на 100% в местных проектах без предварительного одобрения правительства. Для иностранных инвесторов открыт страховой сектор (они могут владеть акциями в объеме до 51%). Полностью отсутствуют ограничения на репатриацию прибылей, правда, первоначально вложенный капитал не может быть репатриирован. К другим мерам, стимулирующим ПИИ в пакистанскую экономику, относятся, в частности, сеть экспорто-ориентированных промышленных зон (в Карачи, Сиалкоте, Рисалпуре, Саиндаке и Равалпинди) и взимание подоходного налога с годового оборота по ставке 0,5-1,5%.

Динамично развиваются торгово-экономические связи с КНР. Начиная с 2000 г., объем двусторонней торговли растет в среднем на 30% в год. В 2006 г. он составил 5,3 млрд. долл. В торговле с Китаем Пакистан традиционно имеет отрицательное сальдо. Для Китая пакистанская территория - это, прежде всего, выход к Индийскому океану и Персидскому заливу. С участием китайских специалистов на побережье Аравийского моря построены два глубоководных порта - Карачи и Гвадар.

Исламабад и Пекин планируют также построить нефтепровод от порта Гвадар до СУАР Китая для транспортировки нефти из Персидского залива. Трубопровод от Гвадара до Хунджерабского перевала будет способен перекачивать 12 млн.т. нефти ежегодно, стоимость проекта - от 4, 5 до 5 млрд. долл. Соединив Гвадар сетью авто- и железнодорожных магистралей с Каракорумским шоссе, Пакистан намерен создать транспортный и торговый коридор из Западного Китая к пакистанскому побережью Аравийского моря, усилив тем самым свои транзитные возможности, что находит всемерную поддержку КНР. Китай, в соответствии с двусторонним соглашением, ведет полномасштабную реконструкцию шоссе, включая его расширение для увеличения грузопотока (с 10 до 30 м). Полная реализация этих планов принципиально изменит стратегическую обстановку во всем регионе. Китай уже использует Гвадар в качестве мониторинговой станции, контролирующей системы связи ВС США в районе Персидского залива, а также американо-индийские военно-морские контакты. Помимо торговых отношений между двумя странами развивается и инвестиционное сотрудничество.

Пакистан самостоятельно выстраивает отношения с Китаем, без согласований с США. КНР и ИРП объединяет задача сдерживания геополитического влияния и военной мощи Индии. Перманентная напряженность в индо-пакистанских отношениях актуализирует значимость политических и военных контактов между Пакистаном и Китаем на долгосрочную перспективу. КНР заинтересована в необходимости сохранения и упрочения своего экономического и политического влияния в Пакистане, с учетом его геополитического положения в регионе, а также обладания ракетно-ядерным оружием.

Одновременно Пакистан наращивает активность в северо-восточном направлении, стремясь получить доступ к энергетическому рынку Центральной Азии. В этом контексте наиболее перспективным Пакистану видится сообщение через то же Каракорумское шоссе. В структуре потребления первичных энергоресурсов страны доминируют природный газ - 50,4% и нефть - 29,4%, гидроэлектроэнергетика - 11,0%. На долю угля, атомной энергии и сжиженного газа приходится соответственно 7,6%, 1,2% и 0,4%. Объемов добычи на собственных месторождениях недостаточно для удовлетворения спроса. Значительную часть энергоресурсов Пакистан в обозримом будущем будет вынужден импортировать. Отсутствие даже среднесрочных перспектив в реализации проекта Трансафганского трубопровода заставляет его ориентироваться на иранское и центральноазиатское (но уже через территорию Китая) направления.

В свою очередь, транспортный коридор, формируемый Пакистаном, через Кашгар может служить также транспортным и энергетическим коридором для стран Центральной Азии, а Пакистану соответственно позволит извлекать выгоды из своих транзитных преимуществ. Существуют планы по установлению железнодорожного сообщения вдоль Каракорумского шоссе Пакистан. Сложность, с которой может столкнуться проект, - возможная экономическая конкуренция между Пакистаном и Китаем, поскольку потенциальные статьи пакистанского экспорта в Центральную Азию практически совпадают с китайскими. До сих пор одной из причин задержки начала грузопотока пакистанских товаров в Центральную Азию была именно неуступчивая позиция по данному вопросу Китая.

Экономическое и финансовое положение Пакистана с начала XXI в. заметно улучшилось, экономика росла ежегодно в среднем на 7%. В 2005 г. темпы роста пакистанской экономики достигли 8,4% против 6,5% в 2004 г. Существуют объективные предпосылки к тому, что высокие темпы роста сохранятся в обозримой перспективе, хотя по некоторым отраслям экономики можно отметить замедление. Внешний долг и обязательства по валютным операциям Пакистана сократились с $38,9 млрд. в 1998-1999 финансовом году до $36,5 млрд. к марту 2006 г., что стало возможным, по утверждению пакистанского правительства, благодаря продуманной стратегии по сокращению внешней задолженности.

В свое время советское вмешательство в Афганистане радикально изменило геополитическую роль Пакистана. Президент Зия уль-Хак достиг тогда целой серии целей. Советское вмешательство положило конец требованию афганской стороны по созданию "Пуштунистана", Исламабад также воспользовался ситуацией, чтобы, эксплуатируя непростые отношения с СССР, привлечь симпатии международной общественности и получать массированную помощь США, которой он пользовался, чтобы устранить отставание в военной области от Индии. Советское вторжение в Афганистан превратило Пакистан в страну геостратегического значения.

Укреплению связей Пакистана с исламскими странами способствовали также последствия нефтяного бума. Исламские страны предоставляли Пакистану миллионы долларов в качестве займов и кредитов. Все это в совокупности позволило Пакистану выдвинуться в ряд наиболее динамично развивающихся экономик Азии. Однако в октябре 1990 г. США прекратили оказание Пакистану военной и экономической помощи, заставив Исламабад заново пересмотреть перспективы своего развития. Вывод советских войск из Афганистана означал прекращение действия статуса "прифронтового" государства. Распад СССР и появление Центральной Азии как самостоятельного геополитического и рыночного пространства принципиально меняли парадигмы развития Пакистана. Перед Исламабадом открывались захватывающие перспективы по решению стратегических проблем, вытекающих из присущих Пакистану недостатка географической глубины и дефицита материальных ресурсов. Одним из проектов, реализовавшихся в этом контексте, было создание "Талибана" как подконтрольной руководству ИРП политической силы, способной обеспечить транзитные функции афганской территории.

1990-е гг. и события 2001 г. - начало военной операции США в Афганистане - резко изменили геополитическое позиционирование Пакистана в регионе. Движение "Талибан" так и не выполнило своего главного предназначения - открыть торговые коридоры в Центральную Азию. А в 2006-2007 гг. отчетливо обозначились стратегические подвижки в отношениях между США и Индией. Индия превращается в региональную сверхдержаву, которую США больше не могут игнорировать при реализации своих стратегий. Пакистан же, напротив, к 2009 г. в американских геостратегиях представляет собой зону расширения управляемого конфликта (так называемого "АфПака", то есть объединенного афгано-пакистанского узла нестабильности). Курс на расширение связей с Индией был продемонстрирован администрацией США подписанием двустороннего соглашения о гражданском ядерном сотрудничестве и здесь показательна точка зрения Heritage Foundation, характеризующая соглашение как критически важную часть более широких усилий США по развитию двусторонних отношений с Индией. Это было болезненно воспринято в Исламабаде, что, помимо иных причин, объясняет и динамичное сближение ИРП с КНР, и сотрудничество с ШОС, и игнорирование американских ограничений в отношении Ирана. Пакистано-китайские связи де-факто находятся на уровне стратегического партнерства. В перспективе такой альянс способен оказать серьезное влияние на экономические и политические процессы в регионе и расстановку сил в Евразии.

При этом Пакистан, участие которого в ШОС могло бы позитивным образом сказаться на решении проблемы религиозного экстремизма в регионе, в любом случае не сможет стать ведущим игроком в Центральной Азии. Он не обладает финансовыми и материальными ресурсами для участия в развитии энергетической отрасли, негативным образом на возможности участия Пакистана в ШОС влияет отсутствие общих границ с центральноазиатскими странами, это делает затруднительным использование Пакистана и как собственно рынка, и как транзитера для экспорта нефти и газа из центральноазиатских стран на внешние рынки. Форс-мажорным образом на развитии Пакистана может сказаться и реализация региональной политики США.

Иран для стран-участниц ШОС в определенной мере более предсказуем. Скажем, укрепление экономических позиций Китая в Иране снижает вероятность поддержки Ираном исламских группировок в Синьцзяне. В свою очередь, присутствие Ирана в ШОС усиливает исламскую составляющую организации и может в перспективе стать фактором сдерживания китайской экспансии на евразийском пространстве. ШОС - это одна из немногих региональных организаций, имеющая огромный резерв экономического развития за счет наличия замкнутого цикла производителей и потребителей. Вступление в нее стран-наблюдателей способно в разы увеличить этот потенциал экономической самодостаточности. Особенно этому может способствовать экономический потенциал Ирана с его запасами углеводородов и коммуникационными ресурсами.

В 1837 г. подполковник П. Языков, профессор Академии Генштаба, выпустил в свет свой "Опыт теории военной географии", в котором однозначно запрограммировал основной видовой признак русской геополитики - предпочтение качественных характеристик количественным, недовольствование сравнением географических пространств, но сравнение возможно более глубоко их характеристик и свойств. И если исходить из существующих характеристик и свойств современного евразийского пространства, то геополитический альянс России, Китая и Ирана имеет все объективные предпосылки для позитивного решения. Более того, включение Ирана в евразийский экономический континуум неизбежно, он уже объективно играет одну из доминирующих ролей в важнейшем регионе планеты - на Ближнем и Среднем Востоке, на Кавказе, в зоне Каспийского моря, в Центральной и Южной Азии.

И если бы российская политика, заручившись поддержкой Китая, поставила своей целью добиться включения Ирана в концерт ключевых держав, уже в краткосрочной перспективе для России это означало бы дополнительный шанс в пользу утверждения стабильности в Средней Азии и на Кавказе, принципиально важных для безопасности и развития самой России. Да и всей Центральной Евразии в целом.

* * *

(1) О пребывании Е.М. Примакова в Кабуле и Тегеране // Дипломатический Вестник. М., 1993. №15-16. С. 65.

(2) Цит. по: Гваськов П. Три источника китайского чуда // Экономические стратегии. М., 2006. №3. С. 24-25.

(3) Мамедова Н.М. Иран и Шанхайская Организация Сотрудничества // Институт Ближнего Востока. Доклады научной конференции "Место и роль ИРИ в регионе": ИВ РАН. 10 апреля 2006 г.: http://www.iimes.ru/rus/stat/2006/04-05-06.htm

(4) За 2004-2008 гг. в различные сферы нефтегазовой промышленности Ирана было инвестировано более 70 млрд. долларов, из которых 48 млрд. приходятся на долю внутренних инвесторов, а оставшаяся часть - на долю зарубежных инвесторов: Сажин В.И. Иран: политико-экономическая ситуация (май 2009 г.) // Институт Ближнего Востока: http://www.iimes.ru/rus/stat/2009/26-06-09b.htm См. подробнее: Князев А.А. Афганский кризис и безопасность Центральной Азии (XIX - начало XXI в.). Душанбе, 2004. С. 145-147.