Энергетическая тема оказалась в фокусе политических кампаний, нацеленных против России. В этих кампаниях задействованы отдельные субъекты Европейского Союза и представители Конгресса США, практически все мировые СМИ. Вместе с тем, не первопричиной, но даже фактором данной политики стали вовсе не интересы участников СНГ, а кардинальные вопросы энергетической безопасности ведущих экономических держав Запада.

Западные компании утратили контроль и перспективы в трех крупнейших энергетических проектах на территории России, что стало причиной усиления конфронтации между различными государствами Восточной и Центральной Европы с Россией и между собой. Сначала на "заклание" была положена Грузия, чьи интересы в западных СМИ комментируются совершенно карикатурным образом. Была также предпринята попытка максимально политизировать газовый конфликт между Украиной и Россией, а в настоящий момент наблюдается полная растерянность по поводу "белорусских" событий, поскольку они уже никак не укладываются в традиционные схемы антироссийской пропаганды.

Общепризнано, что Белоруссия долгое время строила свою экономическую политику с учетом ренты, которую она получала из отношений с Россией. Теперь уже президент Лукашенко пытается, как и западные государства, политизировать решения Москвы, но это происходит еще более неуклюжим образом. Конечно, политический фактор в случае с Белоруссией может иметь место. Нужно признать, что нынешний правящий режим изрядно надоел Москве, так как не только дискредитирует российскую внешнюю политику, но и вносит элементы нестабильности в российскую политику на постсоветском пространстве. Лукашенко может, как и всегда, предложить только локальную системность. Но это уже не может восприниматься в качестве инструментария России. Данное положение давно стало тяжелым довеском к собственным российским проблемам.

В Москве воспринимают Минск вовсе не как вотчину Лукашенко, а как безусловного союзника при любом режиме. Но, вместе с тем, наличествует корреляция между энергетической политикой и задачами России по Белоруссии. Интересы России во внешней политике и в энергетической политике не всегда совпадают. Допустим, в случае с Грузией общая концепция России в энергетическом секторе практически полностью совпадает с политическими задачами. В отношении Украины произошли накладки, что стало поводом для пропагандистских спекуляций, чем, кстати говоря, и воспользовалась Москва. События же с Белоруссией явно выявили суть геоэкономической политики России. Эти события приведут к еще большему повышению авторитета и харизмы главы белорусского государства, причем не только в Белоруссии, но и в многомиллионной среде российского общества. Лукашенко получает дополнительные рычаги проведения испытанного политического курса в отношении России, которой, видимо, придется в какой-то мере компенсировать энергетические "штрафы" в сфере обороны и в других сферах. В данных действиях в отношении Белоруссии Москва получила поддержку даже США, что представляется весьма ценным аргументом в энергетической дискуссии Москвы со странами Европы. Если пока и достигнута определенная политическая цель, то только в том, что внешняя энергетическая политика России стала, если не вполне, то достаточно легитимной. Западное сообщество добивалось "энергетической лояльности", и оно получило ее, причем в самом неожиданном и убедительном ракурсе.

Что же в действительности происходит в мировой энергетической игре?

На самом деле, имеет место парадоксальная ситуация, когда Западное сообщество пытается выдать робкие попытки российского рыночного прагматизма за политические интриги. Деполитизация российских внешних интересов лишает Запад мощных рычагов давления на Москву, ставит под сомнение ограничение рыночных интересов российским политическим руководством, отождествляет интересы России с обычными экономическими интересами Западного сообщества. После распада советской политико-идеологической системы, выяснилось, что российское общество не сумело предложить быстрых и эффективных решений в части альтернативы, и после ряда политических казусов и скандалов, сформировалась команда, которая, так или иначе, опирается на крупные национальные и частные компании в сфере нефтяной, газовой, алюминиевой, оборонной, золотодобывающей, электроэнергетической, лесной и рыбной промышленности, составляющих основу российской экономики и экспорта. Данные компании достаточно могущественны, чтобы не идти на поводу у бюрократии и всего лишь осуществлять сервис для властных групп. Данные компании имеют возможности содержать информационные, исследовательские и защитные службы для политического планирования, лоббинга и установления отношения с властью, которые осуществляются в интерактивном режиме.

По существу, в России создана некая надкорпоративная организационная структура, которая выступает на внутренних и внешних рынках со своими вполне законными "шкурными интересами", во многом пренебрегая интересами и сложным экономическим положением политических противников, партнеров, а иногда, как выяснилось, и ближайших союзников России. В какой-то мере, сформулированы и национальные интересы, которые на данном историческом этапе выступают, отчасти, как интересы компаний. Пока локомотивом экономики России будут выступать сырьевые и оборонные отрасли, геоэкономические интересы будут определять внешнюю политику страны, как и поиск энергоресурсов стал приоритетом политики США и других экономических лидеров.

Вместе с тем, данные мотивации во внешней политике, которая трансформировалась в гораздо более широкое понятие - внешние сношения, может привести как к пересмотру стратегических приоритетов, так и выстраиванию нового ряда партнеров и союзников, а также укреплению отношений с традиционными союзниками. Россия, несомненно, имеет значительные интересы в отношении Турции и Азербайджана, которые могут стать и, в какой-то мере, уже являются важными энергетическими и экономическими партнерами России. При этом, следует отметить, что помимо отраслевых лоббингов, в Москве активно создаются и этнополитические лоббинги. Но помимо Турции и Азербайджана, Россия располагает целым рядом партнеров от Западной Европы до Японии, и вряд ли эти два государства займут какое-то исключительное место в энергетической и экономической политике России. Как известно, по поводу трансчерноморского газопровода "Голубой поток" произошел геоэкономический скандал, который не исчерпан и по сей день. В отношениях с Азербайджаном, Россия также не оставила сомнений в приоритетности "шкурного интереса". Турция - страна, являющаяся импортером энергоресурсов, а Азербайджан - экспортер нефти и газа, причем его интересы, направления внешнего сотрудничества и конфигурация распределения энергоресурсов в регионе уже определены и довольно жестко. Конфигурация системы энергокоммуникаций в Кавказско-Каспийском регионе уже в целом завершена, остается только китайское направление, где еще ожидаются новации. Иных ресурсов для дальнейшей диверсификации в регионе просто нет.

Что касается Турции, то ее стремление стать энерго-транзитной страной не позволяет ей входить в конфронтационные отношения с поставщиками энергоресурсов, прежде всего, газа. Аналогичный прагматизм наблюдается и в военно-технической сфере. Сообщения о возможных поставках средств ПВО S-300 и S-400 Турции, Греции и Кипру говорят не о стремлении обеспечить баланс сил в Эгейском море, а об освоении рынков вооружений. Причем, Россия в этой сфере, видимо, пытается снять всевозможные ограничения, которые до сих пор испытывают военно-промышленные компании США, Великобритании, Франции и других государств.

Азербайджан нуждается в импортном природном газе для оптимизации экономических связей и получения доходов, но этим задачи Азербайджана по России не исчерпываются. Баку явно преувеличивает свои "новые" внешнеполитические возможности и пытается дожать Москву по карабахской проблеме. Но затрагивание этой проблемы, причем в режиме двусторонних или трехсторонних отношений, для Москвы равносильно прологу ухода из Южного Кавказа. В Баку не сразу поняли, что карабахская проблема стала "зоной", где политика США, России, Франции, а также Европейского сообщества должна быть идентичной, что и произошло после длительного периода взаимного недоверия и подозрительности. Что касается подозрительности, то она, видимо, еще остается. Но визит заместителя Госсекретаря США Дэниела Фрида в Баку, и визиты Ильхама Алиева в Брюссель и Москву, предоставили возможность азербайджанскому руководству осмыслить заново те реалии, которые, в сущности, имело место и ранее.

Сейчас есть одна фундаментальная формула. Не США и Запад обязаны Азербайджану за нефть, а Азербайджан должен быть обязан Западному сообществу за возможность получать существенные доходы. Россия не может не следовать данной логике, иначе она оказалась бы в ущербном положении. Таким образом, пока Азербайджану нечего предложить России в обмен на карабахскую провинцию, тем более, что Карабах не лежит в кармане ни у одного из известных лидеров мировой политики. Кроме того, энергетическая и внешняя политика складываются эффективно при одном очень существенном условии. Энергетическая политика, как отрасль внешней политики, самостоятельна и плохо реагирует на "накладки", которые возникают, когда государства-экспортера и государства-импортеры злоупотребляют экономическими факторами в реализации своих внешнеполитических амбиций. Руководители и политики регионов России, которые стали важными геополитическими точками, могут подтвердить, насколько тяжелой была борьба за сооружение коммуникаций, в том числе газопроводов в целях жизнеобеспечения данных регионов. Чем дальше, тем больше аргументов.

Является ли настоящий период внешнеполитических сношений России переходным и включающим элементы не стационарности? Вполне возможно, это будет происходить до тех пор, пока Россия не станет полноценным членом "Большой восьмерки" и не войдет в "клуб избранных". Это может произойти, если Западное сообщество будут воспринимать будущее России, как независимого государства, а не подчиненной страны с "пятой колонной" вместо правящей элиты. Государствам, вовлеченным в орбиту российских стратегических интересов, предстоит пережить много неприятных моментов и придется адаптироваться к новым политическим и геоэкономическим условиям, которые выстраиваются в Евразии, в которой вместо аморфного российско-китайского альянса, предстоит сформировать реальные обязательства между странами Восточной Европы и Западным сообществом, где Россия смогла бы реализовать свои задачи. Как ни странно, но Россия напоминает "Большой Израиль", которому предстоит выбраться из жесткой мировой изоляции. Слишком много совпадений и аналогий.

Мировой энергетический сектор переживает очередной этап неуправляемости, что связанно с неравномерностью экономического развития. Но достаточно скоро, вопреки прогнозам мэтров мирового энергетического консалтинга, положение в этой сфере будет все же упорядочено, что приведет не только к снижению цен на нефть, но к снижению драматичности и конфронтации по поводу добычи и распределения энергоресурсов. В этих условиях, основные политические актеры региона сумеют придти к признанию новых реалий, тем более что степень свободы для дискуссии неизменно сужается. Каждому свое, но каждый по-своему.

Игорь Мурадян - эксперт аналитического Центра "Кавказ".