Справка: Государственный министр Грузии по вопросам европейской и евроатлантической интеграции Гиорги Барамидзе на протяжении лет являлся соратником погибшего премьер-министра страны Зураба Жвания. В парламенте Грузии созыва 1999 года занимал пост главы комитета по обороне и безопасности, в период правления экс-президента Шеварднадзе играл заметную роль среди оппозиционных сил. Являлся политическим секретарем предвыборного блока "Бурджанадзе - Демократы", образованного возглавляемой Зурабом Жвания партией "Объединенные демократы" и командой спикера парламента Грузии Нино Бурджанадзе. После произошедшей в Грузии "революции роз" был назначен министром внутренних дел, затем - министром обороны, затем - госминистром по европейской и евроатлантической интеграции. После гибели Жвания временно исполнял функции главы правительства Грузии.

ИА REGNUM: Чем аппарат госминистра по европейской и евроатлантической интеграции занимается больше - вопросами интеграции с Евросоюзом или же с НАТО?

У нас разноплановая работа. Мы занимаемся координацией практически всех структур, которые должны выполнять свою работу по определенным планам, которые у нас имеются в связи с этими направлениями интеграции. Individual Partnership Action Plan - план действий индивидуального партнерства с НАТО - там все расписано абсолютно четко, по буквам. Мы контролируем и координируем выполнение заложенных в нем вопросов. Это не только вопросы военной реформы, но и вопросы экономики, социальной сферы, финансов, окружающей среды, даже образования. Что касается евроинтеграции, то у нас есть свой конкретный план по сближению грузинского законодательства с европейским. Этот план выполняется. Сейчас мы работаем над документом, подготовка которого должна завершиться в конце года. Это будет грузино-европейский документ - так называемый план действий в рамках политики соседства с Евросоюзом - где будет расписано все: какие приоритеты у Грузии по отношению к Евросоюзу и наоборот, где и как мы должны сотрудничать, и так далее. Мы также координируем работу по выполнению существующего между Грузией и Евросоюзом договора, вступившего в силу в 1999 году - это так называемый договор о партнерстве и кооперации, где также все абсолютно четко расписано. В рамках этого документа у всех грузинских структур, министерств и ведомств есть свои конкретные четкие задачи.

ИА REGNUM: Что реальнее - вступление Грузии в Евросоюз или в НАТО, и когда могут произойти эти события?

Реальна интеграция в обе структуры. Но скорее произойдет интеграция в НАТО, потом уже - в Евросоюз. Для интеграции в НАТО, наверно, нам понадобится еще три года, может -четыре. Посмотрим, насколько эффективно мы сами сможем осуществить те реформы, которые необходимы для того, чтобы Грузия удовлетворяла все требования и соответствовала всем стандартам НАТО. Еще раз подчеркиваю, что это не только реформы в военной сфере, но и политические вопросы, вопросы демократического развития, верховенства закона, свободы слова, экономические вопросы и так далее. Что касается членства в ЕС, то нам нужно как минимум десять лет по оптимистическому прогнозу. Потому что членство в Евросоюзе больше зависит от вопросов, связанных с экономикой и с развитием демократии. Нам еще очень много надо добиться, достичь тех стандартов и того уровня, которые соответствовали бы Евросоюзу. Но, естественно, что в первую очередь мы будем делать все для того, чтобы уровень жизни в нашем государстве был высоким. Ни членство в НАТО, ни членство в Евросоюзе для нас не являются самоцелью. Просто мы считаем, что будучи членами НАТО и Евросоюза, сможем лучше использовать свой потенциал, чем без этого. Сможем быть более защищенными и сможем использовать те огромные ресурсы, которые имеют эти организации и входящие в них страны. Кооперация и общая деятельность даст нам возможность лучше и быстрее двигаться вперед.

ИА REGNUM: Ускорит ли интеграцию Грузии в западное сообщество приезд Буша и каких практических результатов ожидают в Тбилиси в связи с этим визитом?

Естественно, с приездом Буша интерес к Грузии возрастет. Хотя бы просто очень многие люди, которые не знали о существовании Грузии, узнают, что есть такое государство. Не говоря уже о том, что, естественно, приезд Буша сюда не случайность. Такие вещи случайно не случаются. Это - шаг администрации Соединенных Штатов, направленный, в первую очередь, на поддержку тех реформ, которые происходят в Грузии. С другой стороны, это поддержка наших чаяний на сближение с евроатлантическим сообществом. Эти два момента играют важную роль. Конечно, наряду и с другими факторами, которые, безусловно, очень положительно отразятся на ситуации в Грузии. Хотя бы в том плане, что Грузию более серьезно будут воспринимать те же бизнесмены, те же инвесторы, которых мы очень ждем и хотим привлечь в нашу страну, чтобы развивать нашу экономику.

ИА REGNUM: Какое влияние на стремление Грузии в НАТО оказывает соседство с Россией?

Россия - огромное государство, с которым мы хотим иметь самые добрые взаимоотношения. Но сейчас у нас очень тяжелый период взаимоотношений, поскольку Россия, по-прежнему, является огромным фактором существования конфликтов на территории Грузии. Если бы Россия играла более конструктивную роль, то, естественно, эти конфликты давно были бы разрешены. Мы надеемся, что в этом направлении сможем все более и более сотрудничать на взаимовыгодных принципах. Конечно, Россия до сих пор считает расширение НАТО угрозой своих интересов, хотя это все происходит вопреки тому, что у России самой очень тесные взаимоотношения с НАТО. Существует специальный процесс Россия-НАТО, и ни в одном российском документе, где описаны какие-либо угрозы, не сказано, что НАТО является угрозой для России. Но, несмотря на это, российские власти заявляют, что не будут приветствовать расширение НАТО на Восток. То есть, тут наблюдается очевидное противоречие. Естественно, это инерция советского мышления. В России у власти по-прежнему есть много влиятельных людей, которые может уже и перестали мечтать о восстановлении Советского Союза, но хотят доминирующей роли России на постсоветском пространстве - как империи, как какого-то "старшего брата".

ИА REGNUM: В эти дни в Грузии отметили годовщину аджарской революции, в которой Вы были одним из главных действующих лиц. Как вспоминаются эти события год спустя?

То, что произошло 6 мая прошлого года, для нас является чрезвычайно важным событием. Все знали, что в этом уголке Грузии - в Аджарской автономной республике - существовала диктатура Аслана Абашидзе. Диктатура одного человека, одной семьи, одного клана. В Аджарии попирались законы Грузии, Конституция Грузии, права человека, не существовало возможности свободного волеизъявления народа, не было свободной прессы... Единственный телеканал контролировался местной властью, которая блокировала СМИ, действовавшие в остальной Грузии. То есть была настоящая диктатура. Кроме того, Аджария являлась "черной дырой" экономики Грузии, здесь господствовала контрабанда, коррупция, что наносило огромный ущерб возможности развития грузинской экономики. Естественно, после "революции роз" нашей главной целью было решение проблемы Аджарии. Как мы и предполагали, активные действия со стороны правительства Грузии привели к тому, что Аслан Абашидзе начал очень сильно нервничать и допускать большие ошибки, которые, в конечном итоге, обернулись для него катастрофой. Когда год тому назад он взорвал мосты на реке Чолоки, соединяющие Аджарию с остальной Грузией, тем самым он дал абсолютно однозначный ответ на вопрос "кто такой Аслан Абашидзе?". Он показал народу - в первую очередь проживающему в Аджарии народу - что это человек, который способен реально предпринять конкретные шаги, демонстрирующие его сепаратистскую политику. Он очень многое в этом направлении делал и до того, но когда попытался физически отделить Аджарию от остальной Грузии, то для проживающих в Аджарии людей это стало абсолютно неприемлемо. Этот шаг Абашидзе вызвал в Аджарии бурю волнений, начались выступления - несмотря на то, что вышедшие на улицы знали, что их могут просто физически ликвидировать. Естественно, центральная власть Грузии не могла оставаться безучастной. Естественно, мы все делали для того, чтобы разрушить власть Абашидзе изнутри, разрушить основанную на клановом управлении пирамиду и физически помочь вышедшим на улицы людям. Все действия нашего президента, премьер-министра, всего правительства, всей власти - включая парламент и общественные организации - были направлены на то, чтобы не пролилась кровь и чтобы не дать Аслану Абашидзе возможности еще раз подавить волеизъявление народа.

ИА REGNUM: Каковы были тогда главные опасения?

Самой серьезной опасностью была возможность кровопролития, потому что у Аслана Абашидзе были хорошо вооруженные военные формирования, действовавшие на территории Аджарии вопреки Конституции Грузии, и был очень хорошо вооруженный и обученный спецназ. Кстати, командовал этим спецназом российский офицер. Поэтому главной задачей было, чтобы Абашидзе на пролил кровь в самой Аджарии и чтобы не создалась такая ситуация, когда грузинским центральным властям пришлось бы вмешаться, после чего против центральных силовых структур выступили бы местные вооруженные подразделения. К тому времени генерал, командовавший дислоцированным в Аджарии батальоном Внутренних войск, заявил, что он подчиняется не центральной власти, а власти Абашидзе. Хотя уже через несколько дней он физически остался абсолютно один - практически все солдаты и офицеры приехали в Тбилиси и заявили о лояльности и верности Грузинскому государству, Конституции и своей клятве. Мы строили нашу тактику и стратегию именно исходя из того, чтобы не допустить кровопролития, потому что самой главной угрозой было то, что определенные силы старались начать в Грузии новую Абхазию, новую Южную Осетию. Но они не учли, что если в Абхазии они смогли разжечь гражданскую войну, сыграв там на разности национальностей - хотя эти конфликты, я совершенно категорически утверждаю, не являются межнациональными конфликтами, а являются следствием политического разногласия и были инициированы извне - то в Аджарии национального фактора не было. Напротив, в Аджарии местные люди соревновались с людьми из центра в том, кто покажет себя большим патриотом Грузии, кто больше заботится о стране. Практически вся политическая система была на страже интересов Абашидзе. Он также всячески пропагандировал ненависть между региональной властью и центральной, и также уже начал переносить все это на отношение одного уголка Грузии ко всей остальной стране. Хотел посеять вражду между грузинами - ведь в Аджарии живут такие же грузины, как и в любом другом уголке Грузии. Единственное отличие Аджарии - это то, что там, кроме аджарцев-христиан, проживают также и аджарцы-мусульмане, что является наследием нашего прошлого, когда эта часть Грузии была оккупирована Турцией и люди жили под гнетом турецких властей, вынуждавших их принимать мусульманство. Грузины-мусульмане и грузины-христиане там ничем не отличаются друг от друга ни ментально, ни в отношении к своей стране, к своей Родине. Но, несмотря на это, Абашидзе старался играть на противопоставлении аджарцев остальной Грузии. Кроме того, он играл на том, что пытался представить себя на Южном Кавказе форпостом и России, и Турции. Играл двумя картами - мусульманской картой и картой интересов российских военных. Как известно, такие двойные игры часто плохо заканчиваются. Особенно когда человек ведет игру против своего народа, который не желает отторжения этой части Грузии от остальной страны.

ИА REGNUM: В какой момент окончательно решилась судьба режима Абашидзе?

Естественно, наши службы, министерство безопасности и министерство внутренних дел, представители парламента - все кто мог - по своим каналам вели переговоры со всеми, с кем могли, в связи с тем, чтобы объяснить им, что они должны быть лояльны центральной власти. Для этого были задействованы все механизмы. Когда премьер-министр Зураб Жвания принял решение перейти через разрушенный мост, по ту сторону которого стояли вооруженные формирования Абашидзе, то это был самый первый и критический момент, когда мы уже физически соприкоснулись друг с другом. Перейдя на ту сторону, премьер-министр и я смогли убедить командовавшего этими формированиями Джемала Гогитидзе, что спасти власть Аслана Абашидзе уже невозможно, что народ уже не остановится в любом случае, и что сейчас нашей главной целью и главной ответственностью является то, чтобы не пролилась кровь. Что если они что-то сделают, то это будет пролитая зря кровь, а что касается спасения власти Абашидзе, то это все равно уже не удастся. У них было две альтернативы - или Грузия без Абашидзе и без крови, или Грузия без Абашидзе с кровью. Другого не было дано. И на Гогитидзе, как на министре внутренних дел Аджарской автономной республики, который держал все вожжи в руках, только на нем в тот момент была ответственность за то, как он отреагирует. Естественно, у него тоже уже было мало рычагов. Он прекрасно знал, что даже не все его спецназовцы подчинятся, прикажи он им открыть огонь в нашем направлении. Ведь они тоже были патриотами Грузии и хорошими ребятами - после этих событий я с ними встречался неоднократно и знаю это. Мы смогли убедить Джемала Гогитидзе и он заявил перед прессой, что лоялен Конституции Грузии. В этот момент фактически все было решено. Вместе с нами затем Чолоки перешел мой спецназ - отряд МВД имени Гии Гулуа - и мы уже пешком, вместе с премьер-министром, начали путь по направлению к Кобулети и потом к Батуми. По пути нас встречали толпы, лавина людей с цветами, с розами, которые приветствовали новую грузинскую власть, которая буквально шагала по улицам Кобулети по направлению к Батуми.

ИА REGNUM: В разгар кризиса проходила информация, что на стороне Абашидзе имеются иностранные наемники. Насколько это соответствовало действительности?

У нас была информация, что может существовать маленькая группа каких-то наемников. Говорили, что есть какие-то чеченские формирования. Но документального подтверждения этому мы не имеем. А что касается специалистов, то один из российских офицеров - генерал Неткачев - непосредственно принимал участие во всем этом на стороне Абашидзе.