Одним из главных виновников войны в Абхазии является Ельцин

14 августа исполнилось 30 лет с начала войны в Абхазии — одной из самых кровопролитных и жестоких войн на постсоветском пространстве. Абхазской войны, по крайней мере в той форме и в тех масштабах, в которых она произошла, вполне можно было не допустить. И огромная доля вины за её развязывание лежит на тогдашнем политическом и военном руководстве Российской Федерации.

Следует отметить, что ещё с 1988–1989 годов, когда началась активная фаза противостояния между грузинами и абхазами, российская «прогрессивная общественность» откровенно симпатизировала грузинской стороне. Московская и ленинградская интеллигенция восприняла грузино-абхазские противоречия крайне примитивно, сведя их к чёрно-белой идеологической схеме. Грузины казались демократами и либералами с прогрессивными взглядами, абхазы же представлялись коммунистами, реакционерами и ретроградами. Разумеется, подобные примитивные идеологические построения не имели к реальной действительности ни малейшего отношения. Однако это не помешало после августа 1991 года практически полностью их воспринять уже новым российским властям. А после прихода к власти в Тбилиси в марте 1992 года Эдуарда Шеварднадзе благосклонное отношение к Грузии усилилось благодаря «демократическому» имиджу экс-министра иностранных дел СССР. Можно сказать, что Борис Ельцин благоволил Шеварднадзе аж в «двойном размере». Во-первых, ещё по старой памяти — как к коллеге по Политбюро ЦК КПСС, а во-вторых, уже по новой моде — как к одному из отцов «нового политического мышления». Лидер же Абхазии — учёный-востоковед Владислав Ардзинба ни к первой, ни ко второй категории не принадлежал, и потому Ельцину и его окружению был глубоко чужд.

Шеварднадзе, в свою очередь, сразу же понял, как ему следует вести себя с Ельциным. Оптимальным представлялось сочетание своеобразных «кнута и пряника». С одной стороны, президента России при личных встречах необходимо было всячески расхваливать, подчёркивая его особые демократические заслуги и ведущую роль в развале СССР. С другой стороны, на Ельцина при малейшей возможности следовало оказывать жёсткое, а порой и грубое давление, обвиняя его и Россию в целом в «великодержавно-имперском поведении». После такой обработки Борис Николаевич в подавляющем большинстве случаев шёл на все мыслимые и немыслимые уступки.

Кроме того, Шеварднадзе весьма быстро удалось найти тот крючок, на который он довольно крепко насадил Ельцина и его ближайшее окружение. Таких крючков было даже два. Первым являлось обещание, что Грузия в самое ближайшее время вступит в СНГ. А вторым — что Грузия сохранит на своей территории российские военные базы. Шеварднадзе изначально совершенно не собирался выполнять эти обещания, так как Грузия твёрдо взяла полностью прозападный внешнеполитический курс. Однако Шеварднадзе и другим грузинским государственным деятелям очень долго удавалось морочить голову Москве, и российское политическое и военное руководство подобно ослику послушно шло за подвешенной перед его носом морковкой.

Сразу после свержения Звиада Гамсахурдии Россия начала бескорыстно помогать новым грузинским властям строить собственную боеспособную и довольно многочисленную армию. Для этого Грузии передавалось буквально астрономическое количество оружия, боеприпасов, техники, горюче-смазочных материалов, имущества, объектов недвижимости, оставшихся от советской армии. При полной поддержке России Грузии, которая на тот момент даже не входила в СНГ, удалось, согласно Ташкентским соглашениям от 15 мая 1992 года, легитимизировать значительную долю советского военного наследства. Создавалось впечатление, что Москва совершенно не представляла себе катастрофических последствий подобной стремительной милитаризации Грузии. Российские генералы и дипломаты, подобно попугаям, бездумно повторяли фразы о национальных армиях как о необходимом атрибуте новых суверенных и независимых государств.

Но перед тем, как раз и навсегда вооружённым путём покончить с собственными автономиями, грузинским властям необходимо было получить полное международное признание в границах Грузинской ССР, а для этого нужно было вступить в ООН. Именно поэтому Тбилиси решил временно прекратить боевые действия в Южной Осетии (а вовсе не от стремления Шеварднадзе к установлению мира, как уверяли российские демократические СМИ), а сразу же после вступления в ООН начать войну уже в Абхазии. 24 июня 1992 года в Дагомысе было заключено соглашение между Грузией и Россией о перемирии в Южной Осетии.

Однако крайне важным являлось не только и не столько официальное соглашение, но и то, что было достигнуто в результате неофициальных переговоров Шеварднадзе и Ельцина. Скорее всего, именно во время этих неофициальных переговоров Шеварднадзе получил принципиальное согласие Ельцина на проведение грузинской военной операции против Абхазии. Видимо, Шеварднадзе убедил Ельцина в том, что силовая акция в Абхазии пройдёт легко и быстро, буквально в течение нескольких дней. Именно этим и может объясняться весьма странное поведение России в период, непосредственно предшествующий 14 августа, и сразу после начала войны. Российские генералы продолжали усиленно накачивать грузинскую армию оружием и боеприпасами уже тогда, когда боевые действия были в самом разгаре. Так, совершенно смехотворными выглядели объяснения министра обороны России Павла Грачёва, оправдывавшего передачу грузинской армии реактивных систем залпового огня «Град» тем, что министр обороны Грузии Тенгиз Китовани пообещал ему, что, дескать, это оружие не будет применяться в Абхазии. Когда Грачёву указали на то, что грузинская армия широко использует в Абхазии именно эти переданные Россией установки, российский министр то ли с искренним, то ли с деланным недоумением заявил, что «Тенгиз Каллистратович, получается, меня обманул!». Российские официальные лица и «демократические» СМИ перед грузинским вторжением в Абхазию фактически слово в слово повторяли аргументы Тбилиси о необходимости разоружения незаконных вооружённых формирований, разблокирования железных дорог, освобождения заложников. Поэтому в том, что после начала боевых действий Россия никак не отреагировала на агрессию Грузии, нет ничего удивительного.

Крайне показательным является тот факт, что 14 августа 1992 года Ельцин находился на отдыхе в Сочи, совсем близко от границы с Абхазией. Если бы президент России хотел бы не допустить начала войны или прекратить её в первые же часы, он бы немедленно принял экстренные меры, в частности вызвав к себе в Сочи Шеварднадзе и Ардзинбу. Однако Ельцин и не думал делать что-либо подобное и даже не выражал своего отношения к случившемуся. Мало того, Ардзинба в течение нескольких дней никак не мог дозвониться по правительственной связи до президента России. Другие же российские официальные лица фактически встали на сторону Грузии. Особо циничным выглядело то, что в момент начала грузинского вторжения в Абхазии находилось на отдыхе свыше 40 тысяч российских граждан, и их жизнь, здоровье и имущество подверглись серьёзной опасности. Призывы абхазского руководства к Москве вмешаться в конфликт остались без ответа, и поэтому Ардзинба был вынужден обратиться за помощью к властям и общественности республик Северного Кавказа. На призывы из Сухума с готовностью откликнулись Конфедерация горских народов Кавказа и глава Чечни Джохар Дудаев. Они стали оперативно перебрасывать в Абхазию вооружённые отряды добровольцев.

Следует отметить, что российское руководство не спрогнозировало всей тяжести последствий создания на Северном Кавказе добровольческих отрядов и отнеслось к этому явлению с невероятной легкомысленностью.

Россия продолжала и дальше занимать в конфликте прогрузинскую позицию, что особенно ярко проявилось 3 сентября 1992 года, во время встречи в Москве Ельцина, Шеварднадзе и Ардзинбы. Эта встреча, несмотря на миротворческие потуги президента России, не привела ни к каким положительным результатам.

Между тем интенсивные боевые действия в Абхазии очень быстро привели к резкому обострению обстановки на всём российском Северном Кавказе, особенно в Кабардино-Балкарии. А когда грузинская сторона поняла, что быстрая и лёгкая победа над абхазами невозможна, то Шеварднадзе, пытаясь свалить все военные неудачи на Москву и заручиться полной поддержкой Запада, 25 сентября выступил на Генеральной ассамблее ООН в Нью-Йорке с резкой антироссийской речью. И только после этого российские власти стали осознавать, что односторонняя ориентация на Тбилиси являлась ошибочной. Но было уже слишком поздно. Мясорубка абхазской войны, запущенная при полном попустительстве руководства России, заработала на полную мощность.