Память об усопших своих приближает Царство Божие

По субботам в дни Великого поста принято поминать наших усопших. Читаем апостола Павла, Первое послание Коринфянам, главу пятнадцатую:

«Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные. И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного. Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления. Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? Жало же смерти — грех; а сила греха — закон. Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом! Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом».

Смерть, говорит апостол, имеет причиной — «жалом» — грех. Грех же вступает в свою силу благодаря закону. Знать назубок закон «в миру» положено судебным и правоохранительным органам и одновременно с ними — преступникам, избравшим преступления разного рода способом своего существования. Одним знать положено по причинам профессиональной ответственности за контроль над правопорядком, другим — чтобы заранее знать о степени тоже ответственности, но при выходе «на дело». При совершении же аферы, мошенничества, стараются заранее изучить все лазейки в законе, чтобы проще было выпутаться.

Да и мало разве их, лазеек? Профессиональные законники найдут их целую прорву и создадут сколь угодно. Разве мало обмана на свете совершается с помощью «законных операций» самого разного масштаба? Изощренное крючкотворство может таить настоящий обман, после которого и взыскать не с кого. То есть и в миру «сила» преступления (греха) покоится на законе, но не ограничивается очевидной стороной понимания наказания. Ибо в миру наказания можно избежать, использовав всякие изловчения, то есть действуя максимально скрытно, осторожно, чтобы не угодить «в лапы закона». А если и случается попасться, то можно использовать массу законных методов, чтобы доказать и свою невиновность, «так что грех становится крайне грешен» (Рим.7:13), выражаясь словами апостола.

«Заповедь на заповедь» делает существование самой заповеди бессмысленной, ибо совсем устраняет «духовный закон», то есть природное свойство человека понимать добро и беззлобие как основу жизни. Даже не позволяет понимать, в чем его смысл, и поставляет взамен закон «плотяной» — буквальное знание того, какое наказание последует за преступление. Саму жизнь рассматривая как череду возможных преступлений. Как светские законы обессмысливаются пропорционально их увеличению, так что люди перестают их уже понимать без помощи юристов, адвокатов и порой сложно разобраться даже в самом стиле изложения, «юридической галиматье», которым законы составляются, так же точно обстоит дело и с законами религиозными.

Но если со светским законодательством все более-менее понятно, оно хотя бы не заявляет о своем «совершенстве», то в Церкви всем без исключения велено считать себя «духовными уголовниками», а законы полагать «вечными установлениями». И список статей, по которым всех этих «духовных уголовников» со временем должны бы отправить в ад, достаточно велик, он, конечно, не исчерпывается даже всякими содеянными крупными и даже мелкими безобразиями, как чаепитие «в неположенное время». Тут требуется ловить все время себя на мыслях, не перевозбудился ли в чью сторону, не потянуло ли поспать, когда все работали, как лошади, то есть играли в «сапера» на рабочем месте, не подумал ли на начальника, что тот дурак набитый. И обо всем этом постоянно докладывать на таинстве покаяния.

Павел благодарит Бога, что дал людям победу над всем этим крючкотворством, указав путь избавления от клятвы закона. Плотяные, «перстные» отношения, говорит он, повязанные на постоянные оглядки на закон, не ведут к Царству Небесному.

Поминовение усопших в значительной степени является нашей людской связью с Царством Бога. Здесь верующие люди — по крайней мере, простые люди, не законники, закона, конечно, побаивающиеся, но больше надеющиеся на милость — стараются оставлять в своей памяти самые лучшие воспоминания о своих близких и забывать все плохое, или относить неприятные моменты к своей вине, упрекать большей частью себя, то есть проявлять раскаяние за допущенную черствость, равнодушие, постоянную занятость и невнимание. Какими бы сложными отношения ни были с людьми ушедшими, но человеческое сознание соответственно Богу в том, что старается не помнить злое, истирать такое из своей памяти. Добрая человеческая память о своих близких и есть память вечная, поскольку добро столь же вечно, как вечен Отец Царства, Ему соответствует и в Нем хранит усопших здесь на земле — там, у Него — живыми.

Никакими законами добро не регулируется. Правильно ли крестился, вовремя ли исповедовался-причастился, можно или нельзя было отпевать — вся эта человеческая формальная сторона совершенно не имеет значения, ибо добро игнорирует все формальности, даже объявленные «духовными». И такие даже тем более, поскольку черствость в них заявлена как святое, профанируя подлинную святость. Все что было живым и помнится как доброе и живое, воскреснет и продолжит жить.