В Москве в январе 2020 года вышел сборник «Мы: Антология поэтов Донбасса». Известная донецкая поэтесса Анна Ревякина, которая также принимала участие в составлении сборника, рассказала ИА REGNUM о том, что дал русской поэзии шахтерский край.

Анна Ревякина

Расскажите, что за сборник? В чём его уникальность? Кому пришла идея в голову? Кто составитель? По какому принципу отбирались стихи?

Антология поэтов Донбасса «Мы» отличается от донбассовских сборников последних лет тем, что в ней делается упор не только на современников. Составитель ставил перед собою задачу показать ещё и динамику литературного процесса в Донбассе.

Открывает сборник Николай Анциферов, известный советский поэт, родившийся в Макеевке в 1930 году. Его великий текст про шахтёра, который работает как вельможа, лёжа, текст невероятной силы, по которому можно сверять часы того далёкого времени, когда жил и писал Анциферов.

Идея антологии, конечно, принадлежит её отцу, поэту Карену Джангирову. Это он её родил и вынянчил, но были ещё няньки, в числе которых и ваша покорная слуга. Я и ещё несколько человек занимались работой в поле, находили авторов, собирали тексты, которые потом отбирал или отбраковывал Карен.

Следует сказать, что Карен невероятно чувствует момент. Так же, как чувствовал его в 1991 году, когда собирал Антологию верлибра. Вот тогда… Это был даже не шок, это была Хиросима. Задам вам встречный вопрос. А как вы считаете, по какому принципу вообще отбираются тексты для антологий? Стремятся собрать лучшее!

Что из себя представляет поэзия Донбасса почти за век? Какие в ней есть интересные авторы и интересные моменты? Стилевые особенности? На что это похоже?

Несмотря на то, что сам составитель является царём в тех далёких лесах, где обитают редкие звери — верлибры, сборник получился всё же в большей степени силлабо-тоническим. Таковы донбасские реалии — крепкие, сбитые, насыщенные тексты, изобилующие специфической лексикой, много привязок к месту действия, много строф, посвящённых упорному труду, мало воздуха, много войны.

Даже в тех текстах, которые были написаны задолго до её начала. На что это похоже? Это похоже на антологию донбасской поэзии, в этом и есть главная особенность этой книги. Авторы, которые лично мне невероятно дороги, это Наталья Хаткина, Светлана Куралех, Арсений Александров, Димитрий Трибушный, Владислав Русанов.

Почему всё-таки в русской литературе поэты Донбасса или хотя бы уроженцы Донбасса не прозвучали? Эдуард Багрицкий из Одессы прозвучал, Сергей Есенин с Рязанщины прозвучал, Анна Ахматова из Киева, Аркадий Драгомощенко из Винницы прозвучал, а ни одного поэтического классика из Донбасса мы не знаем?

Я растерялась даже, не знаю, что и сказать… Пляцковский не прозвучал? Анциферов не прозвучал? Хаткина не прозвучала? Левитанский не прозвучал? Если Вы считаете, что не прозвучали Левитанский и Пляцковский, то я даже не знаю, кто тогда прозвучал. «Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку — каждый выбирает для себя». Это Юрий Левитанский!

Когда Юрий был маленьким, его семья переехала в Сталино, где отец будущего великого поэта Давид Исаакович работал на шахте. Юноша окончил школу в 1938 году в Сталино и улетел из гнезда, стал москвичом, но мы-то помним, что он наш, донбассовский.

Вот вы говорите с восхищением — донецкая земля, донецкая земля, как будто это земля обетованная, а почему тогда поэт Алексей Парщиков из Донецка. Почему он сбежал из Донецка в Кёльн?

Некорректно говорить, что Парщиков сбежал в Кёльн. Он окончил школу в Донецке, потом учился в Киеве и в Москве, потом переехал в США, потом снова переехал в Германию. Таким он был — перекатипольщиком, искателем, вечным двигателем.

Нашла ли нынешняя война в Донбассе отражение в сборнике, и какими поэтами она представлена?

Война не просто нашла отражение, львиная доля сборника посвящена именно этой страшной заоконной нескончаемой войне. Более того, Карен, привыкший работать на стыке искусств, пошёл дальше и поместил в конце антологии целую подборку страшных донбасских фото: разрушенные дома, искалеченные тела.

Карен словно хотел проорать всему миру: «Не отводите глаза! Всматривайтесь!» Военные тексты бьют, военные фото добивают. Без слёз невозможно ни читать, ни смотреть. На первой странице антологии строки: «Памяти всех, погибших на этой войне за Свободу и Возвращение. За свободу от хунты и возвращение в родное лоно».

В антологии 47 авторов, около половины из них пишут о сегодняшней войне, о ней невозможно не писать. Карен поместил в Антологию и мою поэму «Шахтёрская дочь» о женщине, которая ушла на фронт со снайперской винтовкой, чтобы защитить свой родной город.

Поэзия Донбасса — это больше лирическая поэзия, философская, или это барабанный бой ударных строек? Она больше советская или русская?

Разная. Очень разная. Советское — это ведь часть русского. Есть и про «барабанный бой ударных строек» и про невероятную нежность. Около месяца назад я в разговоре с одним корреспондентом неожиданно даже для себя сформулировала, что такое донбасская современная поэзия и в чём её принципиальное отличие от материковых русской и русскоязычной поэзий. И мне до того теперь нравится это моё балованное определение, что я повторю его ещё раз.

В ХХ веке с нами случилась сексуальная революция, многое стало можно, юбки стали короче, нравы свободней. Люди начали дома смотреть порнографию. Самую разнообразную — на любой вкус. И все вдруг стали в определённой степени сексуальными экспертами. Видел, это, конечно, ещё не пробовал, но это уже много! И вдруг на фоне всех этих акробатических этюдов, новой Камасутры, каких-то вибраторов, специальных нарядов, посреди этого ужаса ужасного появляется Любовь. Да-да! Та самая Любовь.

Видишь её, эту женщину, и тебе ничего не надо. Даже секса не надо. Ты готов с ней чай пить, стихи ей читать. Ничего не надо вообще. В принципе то, что сейчас происходит в Донбассе в поэтическом смысле — это любовь. А всё остальное вокруг — это Содом и Гоморра. В донбасской поэзии упор идёт не на эксперимент, не на технику, а именно на чувственную составляющую, именно это и есть самое главное в поэзии.