Памяти Юрия Мешкова и таких, как он: когда герои русского Крыма не у дел

Ушёл из жизни Юрий Мешков. Первый президент Крыма. Скончался на 74-м году жизни.

В начале сентября Мешков вместе с женой отправился в Турцию — на отдых ‑ и там перенёс инсульт. После чего пребывал в больнице в подмосковном Красногорске. И вот — смерть. Символическая смерть, на самом деле. Ведь Юрий Мешков — фигура знаковая. Особенно для крымчан.

Юрий Александрович был избран президентом Республики Крым в феврале 1994 года и оставался на этой должности до весны 1995-го. После чего — ушёл, а точнее — его ушли. Где-то Мешков не выдержал давления, где-то ему не хватило политического опыта. Однако инерция возвращения полуострова свободы на Родину была дана. Никто не знал, когда это случится, но то, что случится, для чутких стало очевидным.

В девяностых имя Мешкова, по сути, ассоциировалось с российским Крымом. Собственно, Юрий Александрович был тем человеком, который во многом олицетворял в этих самых девяностых борьбу за воссоединение полуострова с Родиной.

Бурное, тяжёлое время. Когда сперва Крым сдали за 24 часа. Но сами жители полуострова с этим не согласились и потому — боролись. Как могли. Как умели. И сияли надписи на стенах — «Севастополь — Черноморский флот — Россия». Или «Крым — Россия». Был Андреевский флаг, который рисовали на стене напротив твоего дома. Или российский стяг, а чаще — всё вместе. Мы жили в этом — хорошо помню.

Сейчас — после воссоединения Севастополя и Крыма с Россией — принято говорить много пафосных, ванильных речей. О том как Родина не забывала своих соотечественников. О том как всегда их поддерживала. Не знаю — возможно, в подобном и есть доля правды. Однако в любом случае — это сильно, очень сильно преувеличено.

Потому что люди в девяностых в Севастополе и Крыму чувствовали себя во многом брошенными, оставленными. Русские люди. Они попали в общем-то в чужеродную и подчас даже враждебную среду, старавшуюся переформатировать их всеми доступными и недоступными способами. И понятно, да, что Россия тогда решала свои проблемы — не распасться бы, выжить, — но людям, русским людям за пределами её, России, от этого было нелегче.

Борьбу вели так, как могли. Прежде всего, своими силами. И я хорошо помню тех активистов, идейных людей. Помню лысоватого Виктора, который на свои деньги, а он был небогат, совсем небогат, печатал пророссийские листовки и раздавал их людям. Позже его тело нашли в лесополосе. Помню худосочного, с крупной родинкой на носу Александра, который занимался тем, что устраивал, вопреки всему, вечера русской культуры. Потом он тоже исчез без следа.

И ещё я помню Матросский клуб. Конец девяностых. И на шпиле Матросского клуба, запаяв двери изнутри, лимоновцы вывесили российский флаг и с высоты осыпали горожан листовками. Так Севастополю напомнили, что он есть Россия.

Было много борцов — отчаянных, честных — за российский Севастополь и Крым. За русский Севастополь и Крым. Но не все они дожили до 2014 года, когда случилось воссоединение. А те, кто дожил, оказались не у дел — о них и не вспомнили даже. Потому что в первые ряды вылезли другие герои. Нацепили на себя ордена — и красуются; те же, кто поважнее, пожинают денежные плоды.

И среди них, этого «авангарда» российского Крыма, немало приспособленцев и конъюнктурщиков. Тех, кто успешно чувствовал себя при украинской власти и слова против не выказал. Тех, кто ничего не сделал для воссоединения полуострова с Россией. Но теперь они — в первых рядах. Улыбаются хитро и ещё хитрее «пилят» федеральные средства, потому что те не золотые даже — бриллиантовые.

Вот и о Мешкове особо не вспоминали. А если вспоминали, то подчас в негативном контексте. Арестовывали даже — в 2019-м году. Много чего случалось. И тут я не идеализирую Мешкова. Речь о другом.

О том, что многие люди — герои даже, — боровшиеся за российский Крым и Севастополь, оказались в итоге оттеснены от победы. Более того, они оказались не нужны. И хуже — вредны. Вредны, даже не потому, что «слишком много знали», а, прежде всего, потому что были искренни в своих порывах. А государство подчас не слишком охотно принимает тех, кто любит его забесплатно. Такие, знаете ли, вызывают настороженность.

И разве правильно, что сейчас дочь Юрия Александровича — Марианна — просит помощи для транспортировки тела отца в Крым, где он, согласно своей воле, должен быть похоронен?

Повторюсь — в том, что Юрий Мешков ушёл из жизни спустя пять лет после воссоединения Севастополя и Крыма с Россией есть свой — скрытый и отчасти неприятный — смысл. Ведь то, что думалось в девяностых, и то, что случилось теперь, — немного разные вещи. Местами даже очень разные вещи. Когда мечта, балансирующая на грани с иллюзией, давится тухлыми бюрократическими вещами. И это беда не воссоединения, нет, но чума тех, кто присосался к нему, точно пиявки.

Романтики ушли — остались дельцы. Тем важнее, вспоминая Мешкова, не забыть всех тех, кто отдавал свои жизни, буквально отдавал, за воссоединение полуострова с Россией. Вспомнить их — необходимо, важно и единственно правильно.