Пашинян претендует стать лидером мирового армянства

Премьер-министр Армении Никол Пашинян, выступая на проходящем в Ереване сборе послов и руководителей дипломатических представительств страны, высказал ряд тезисов. Они представляются любопытными хотя бы потому, что их политическая расшифровка позволяет определить, как именно Пашинян видит политический процесс, планирует осуществлять функции объединения и сплочения различных сил, пытается задать направление деятельности государственных и общественных институтов, обозначает особенности своего курса реформ в стране.

Но сначала выйдем на первый тезис, который представляется нам базовым. «Существует комплекс восприятия маленькой нации и маленького народа, причем этот комплекс может отражаться во всех сферах вплоть до внешней политики, — заявил Пашинян. — Чему я был свидетелем на посту премьер-министра в ходе визитов». По сути, он повторил слова экс-президента Грузии Михаила Саакашвили. В недавнем интервью британскому Institute for War and Peace Reporting тот вспоминал собственный опыт общения с западными лидерами: «Поначалу я видел Запад в идеалистичном свете, я думал, что Запад руководствуется теми же ценностями, что и я, я видел в нем нечто особенное, основанное на диктатуре закона, демократическое общество. Но потом, как говорил Генри Киссинджер, «Саакашвили был похож на слабого игрока, который садится за один стол с сильными игроками, не имея в руках карт для того, чтобы играть в покер». Когда маленькая страна садится за стол вместе с ними и начинает говорить с ними, как с равными, они не всегда это ценят, они считают, что вы пытаетесь прыгнуть выше головы. Это очевидно. Теперь я это понимаю, но тогда я был уверен, что это мой мир, что все мы равны».

В этом нет ничего нового. Феномен так называемых малых стран, несмотря на их различия, имеет одну большую общую проблему: они — малые и не в состоянии посредством силы защитить от больших стран свои национальные интересы. Как говорил древнегреческий историк Фукидид, «сильный делает то, что может сделать, а слабый принимает то, с чем вынужден смириться». Тут всё наворачивается одно на другое: узость внутреннего рынка и нехватка ресурсов человеческих, природных, капитальных и прочее. Тем не менее Пашинян предложил стратегию, которая, по его мнению, позволит выживать Армении.

Так обозначается второй тезис. Он призывает признать так называемую «бархатную революцию» в буквальном смысле «мировым событием». По его словам, «посольства и диппредставительства Армении должны были использовать этот факт для повышения авторитета Армении в мире». И этот посыл хорошо изучен и прописан в учебниках по политологии: при определенных условиях малая страна пытается использовать «демократичность» в качестве одного из важных инструментов обеспечения национального суверенитета. Но проблема в том, что факт «революции» в Армении еще предстоит доказывать, поскольку по всем признакам там произошла всего лишь смена власти. О какой-то революционности с точки зрения восприятия внешним миром можно было бы рассуждать, если как бы под давлением общественного мнения Пашинян изменил внешнюю политику страны.

Однако Ереван сохраняет приверженность прежним внешним обязательствам и участие в интеграционных объединениях — ОДКБ и ЕАЭС. Пашинян заявил, что «реверсов во внешней политике не будет», хотя «это не означает, что во внешней политике ничего не изменилось». Наверное, изменилось или должно измениться, учитывая его призыв уметь «лавировать», но «с четкой позицией и соответствием интересам страны», чтобы не «быть щепкой в бурном потоке». Опасность для Армении тут в том, что, лавируя между центрами силы, она рискует для одного из них стать чужой, а для другого — «не своей». Во всяком случае, своеобразное и далеко не такое, как предполагает Пашинян, восприятие «бархатной революции» как в России, так и на Западе это наглядно доказывает.

Наконец, он говорит, что «послы должны представлять всё армянство», а «не какую-то политическую силу, элиту или даже государство». Но для этого мировое армянство должно прежде всего признать за Пашиняном лидерство. Этого пока нет. Оно воспринимает его как одного из лидеров Третьей Республики Армения, образовавшейся на территории так называемой «русской Армении», а западная армянская диаспора — это потомки подданных Османской империи. В последнее время делаются шаги по созданию в одной из зарубежных стран так называемых представительных органов — парламента и правительства Западной Армении в изгнании. Кстати, в Турции это четко осознают, когда пытаются выстраивать политический диалог «со своими» армянами, конечно, помогающими маленькой Армении.

Западные армяне не считали Первую Республику Арменией, а часто называли ее Ереванской республикой, заявляя, что исторический фундамент Армении находится в Еркире (Восточная Анатолия). К тому же современная Армения в два раза меньшей территории Первой Армянской республики, де-юре не является правопреемницей Первой Армянской республики, и ее никто не наделял полномочиями со стороны представительных органов западных армян представлять их интересы.

Теоретически возможно поднять отношения Армения — диаспора на новый уровень. Но пока Пашинян пытается в формате Армения — диаспора — Нагорный Карабах давить на Степанакерт, объявляя о необходимости объединения Армении и Нагорного Карабаха, что сопряжено с необходимостью решения известных проблем, в том числе и артикуляцией статуса Степанакерта. Вот и выходит, что по факту армяне едины пока что только национально, но реально находятся в очень слабом для себя политическом пространстве. Ясно и то, что лишь в условиях сильной Армении диаспора перестанет восприниматься правительствами иных стран как люди, сбежавшие от смуты и голода в своей стране. Опасность в том, что в случае отказа от объективного восприятия реального соотношения сил, Армения эпохи Пашиняна может совершить ошибки необратимого характера.