Эпоха Путина. Часть первая
Церковь правильно говорит о том, что смерти тела предшествует умирание духа. Те, кто способны видеть биополе человека, говорят, что там знаки смерти возникают за год до ее наступления на физическом уровне. Сторонники учения Традиции говорят, что мироздание полярно, и именно на полюсах происходит самое важное: перелом на зиму происходит в середине лета, перелом на лето — в середине зимы. Начало ночи происходит в полдень, начало дня — в глухую полночь.
Начало умирания социализма в Советском Союзе принято относить к эпохе Никиты Хрущева. Это не так — при Хрущеве просто вылезло то, что начало зарождаться при апофеозе сталинской эпохи. Именно в сталинский советский полдень начала свое зарождение антисоветская горбачевско-ельцинская перестроечная ночь.
Анастас Микоян, первый заместитель председателя Совета Министров СССР, еще при Сталине съездил в Грецию, и после возвращения с удивлением признался: он думал, что богато живет, а оказалось, что греческий инженер живет богаче его.
Он, конечно, рассказал об этом впечатлении своим домашним. Это стало для них неким культурным шоком. Сам Микоян умел принимать то, что имеет, он уже добился всех мыслимых высот в жизни, а вот его детям не было никаких шансов унаследовать социальный статус после ухода Микояна в отставку. Не было возможности и самим повторить его путь. Самое лучшее в их жизни, получается, уже было в детстве, и дальше жить не имело смысла.
В СССР возник огромный слой детей высшей партийной номенклатуры, которые с напряжением впитывали заграничные впечатления отцов и с ужасом думали о своей перспективе через 10−15 лет. И так как от системы они лично для себя ничего хорошего уже не ждали (с вершины горы, куда ни пойди, пойдешь вниз), ненависть к системе стала естественным плодом их размышлений.
По мере роста рядов номенклатуры росло и число детей элиты, напряженно ищущих выхода из грядущего карьерного и жизненного тупика. Вместе с родственниками и друзьями этот круг расширялся. Каста сложилась и искала выхода из положения.
Элита постепенно снизила риск репрессий, но советский строй по-прежнему не давал никаких шансов на передачу социального статуса по наследству. Власти добиться уже было нельзя — она уже была в руках, а конвертировать власть в собственность было еще невозможно.
Так первыми и главными врагами системы стали ее высшие жрецы. Даже дочь Сталина и сын Хрущева оказались за границей. Что же можно было сказать про тех, кто окружал трон каждого советского царя? Все силы советской номенклатурной элиты оказались направлены на получение их детьми профессии, связанной с командировками за границу. Социальная иерархия по факту стала расти на глазах изумленного советского общества. Фальшь официальной пропаганды, расходящаяся с жизнью, становилась все более и более непереносимой.
Следом за партийной элитой презирать советский строй начала научная, творческая и техническая интеллигенция, за ней в противостояние с реальностью начал втягиваться управленческий корпус, и уже позже всех включился народ. Сначала более образованные, потом менее. Те, кто продолжал верить в идеалы и испытывать иллюзии, подвергались остракизму как умственно неполноценные субъекты. Эрозия морали расползалась, как пятно масла на воде. Рыба, у которой сгнила голова, стала протухать всем телом.
Дети простых советских граждан видели то, что происходит вокруг них и с их родителями. Они быстро все поняли и стали искать себе места в складывающейся реальности. Фальшь официоза и необходимость лжи ради социальной эволюции стали для них привычными реалиями. Они быстро усвоили, что для успеха в жизни нужно иметь соответствующую стандартному идеалу анкету, вступить в комсомол и потом в партию, получить престижный диплом, не портить отношения с руководством и делать то, что от тебя ожидают.
Но так как пора таких напряженных изощрений до конца школы не наступала, до определенного времени дети вполне свободно росли по правилам дворов. А это была совсем другая реальность. Дворовое воспитание создавало совсем другие нормы.
Двор стал школой жизни, он не терпел предательства, ненавидел трусов и не принимал фальши и гнили. Двор сразу определял своих и чужих. Во дворах делали так, как читали в книжках, видели в кино и слышали от старших братьев и отцов.
Выросшее во дворах послевоенное поколение мальчишек и девчонок вступало в непримиримый нравственный конфликт с моралью системы, принимая ее внешне, но не принимая внутренне. Возникло поколение, привыкшее к существованию конфликта между тем, как «по жизни» и как «по совести». Одним из миллионов таких советских мальчишек был будущий президент Российской Федерации Владимир Путин.
Мы родом из детства. Там создавалась наша нынешняя сущность
И пытались постичь мы, не знавшие войн,
За воинственный клич принимавшие вой,
Тайну слова «приказ», назначенье границ,
Смысл атаки и лязг боевых колесниц.
(В. Высоцкий, «Баллада о борьбе»)
Ленинградские дворы — это особая категория дворов, отличающаяся от дворов Москвы или любого советского города. Ленинград конца пятидесятых еще не полностью отошел от последствий блокады и шока ХХ Съезда партии. На долю того поколения выпало то, что порой не выпадает и трем поколениям.
Колодцы старых ленинградских дворов послевоенной поры — это уставшие до предела матери и падающие с ног от утомления после смены отцы. Это прошедшие тюремными коридорами старшие братья и жестокий футбол на асфальте с пацанами из ближайших домов, когда нельзя струсить и не упасть под мяч, потому что не трава, а асфальт.
Это невозможность показать слезы от ссадин и страх перед жестокими и коварными драками, в которых побеждает тот, кто бьет первым, а битье лежачего считается самым страшным позором. И самым страшным, что можно представить, является обвинение в доносительстве, стукачестве, ябедничестве. Виновные в этом не получали прощения вообще. Предательство своих не прощалось ни при каких обстоятельствах.
Когда Владимир Путин вспоминает, как однажды загнал в угол крысу, и она от безвыходности бросилась на него, он говорит об одном из важнейших своих жизненных уроков. Он никогда не старается загнать в угол противника, всегда дает ему возможность как-то выйти из положения и спасти лицо. Но сам в безвыходной ситуации нападает первым мгновенно и идет до конца. Операция по возвращению Крыма в Россию — это реализация именно этого дворового опыта из детства.
Путин не ищет драки, но, когда драка неизбежна, Путин не раздумывая бьет первым. Эффект от такого внезапного удара всегда сокрушительный. Березовский, Гусинский и Ходорковский — немногие из тех, кто своими судьбами показали, что принимать медлительность Путина за слабость — это роковая ошибка. Те, кто росли в интеллигентских семьях, не в силах тягаться с теми, кто рос в суровых ленинградских дворах. Не та школа жизни, не те рефлексы, не та стойкость к испытаниям.
Детство, плавно переходя в юность, привело Путина в секцию дзюдо. Спорт, борьба, дисциплина — это та среда, где формировался характер дворового мальчишки. В борьбе у Путина сформировался навык терпеть до конца, переносить недоступность радостей сверстников и способность выходить на схватку с противником, намного превосходящим по силе и росту. Он научился с ними справляться тем, что позволял им начинать то, что они хотят, а потом использовать это против них самих. Это стало его философией, которую он использовал и в спецслужбах, и в политике.
Проведя детство в эпоху нарастания кризиса морали социализма, Путин понял, что верить полностью нельзя никому, даже тем, с кем вырос и не раз проходил через различные испытания — предавать способны только свои. Он не верит в идеи, понимая, что это хороший повод для вербовки агента. Он не верит в идейных соратников, зная, как в спецслужбах находят пути к их душам и ломают прежние убеждения неотвратимой логикой фактов. Путин верит лишь в ситуацию, которую сам контролирует. И это, возможно, стало основой его политического долголетия.
Внутри Путина вшит стальной стержень. Он не верит в идеологемы и лозунги, но он верен присяге и Кодексу чести. Когда в Дрездене толпа пришла громить здание резидентуры КГБ, Путин в одиночку вышел ей навстречу с пистолетом в руке и укротил ее словами.
Он в этот момент рисковал жизнью, ведь останься он в помещении, его бы никто не упрекнул. Но Путин с детства не терпит трусов и предателей — такие книжки в детстве читал. Ему оказалось легче умереть, чем жить с этим пятном. И потому он вышел к толпе и победил. Хотя мог быть запросто растерзан. Это был личный выбор, и мимо этого не прошли те, кто его продвигал на политический верх. Начало политической карьеры складывалось в атмосфере всеобщего предательства и самой страшной геополитической катастрофы ХХ века.
Продолжение следует…