Равнодушие России и политические «мутации» Кишинева и Киева в Приднестровье

19 сентября с. г. в Киеве состоялась встреча секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины А. Турчинова с вице-премьером по реинтеграции Республики Молдова К. Лесник. Встреча не особо заинтересовала средства массовой информации, хотя, как представляется, даже сухие строчки «официоза» позволяют сделать вывод о том, на что будут нацелены усилия двух соседей в ближайшей перспективе.

В качестве одной из ключевых тем беседы была обозначена «организация контроля международных наблюдателей за складом боеприпасов в с. Колбасна на территории Приднестровья, примерно в 1,5 км от украинской границы». По словам г-на Турчинова, Россия «грубо нарушила взятые на себя обязательства» по «вывозу боеприпасов и оружия, которые находятся на российской военной базе», а также в части «незаконного содержания там своего воинского контингента, который является центром дестабилизации в регионе».

С одной стороны, спасибо, конечно, за признание статуса российского военного присутствия «военной базой». Турчинов, в отличие от молдавских властей, согласился с легитимностью присутствия российских войск в формате военной базы, и это стоит принять во внимание молдавским властям. Хотя, возможно, традиционный для украинских политиков «майданной» генерации «полет фантазии» оказался настолько высок, что секретарь украинского Совбеза попросту не понял, что именно он произносит.

С другой стороны, озвученные тезисы собеседников не дают возможности воспринимать происходящее как милую шутку заигравшихся и утративших связь с реальностью деятелей. Напротив, и Турчинов, и Лесник хорошо понимают, чего они хотят (а если бы и были заблуждения, то их бы быстро поправили общие западные кураторы).

В особенности это касается неких «международных наблюдателей», которые-де должны «организовать контроль» за складом вооружений бывшей 14-й армии в Колбасне. Здесь Кишинев и Киев могут попытаться задействовать разные механизмы для установления такого контроля, начиная от инспекций в рамках ДОВСЕ (из которого Россия вышла, но Молдавия и Украина — нет) и заканчивая использованием аргументации приднестровской стороны о том, что Оперативная группа российских войск в Приднестровье (ОГРВ; преемник бывшей 14-й армии) является частью миротворческого механизма.

Если последний тезис возьмут на вооружение украинские и молдавские власти, то они могут попытаться добиться организации такого контроля силами военных наблюдателей при миротворческой операции, с установлением контроля за объектом по линии Объединенного военного командования — ключевой структуры, управляющей военным компонентом миротворческого механизма. На фоне того, что российские представители в центральном органе миротворческой операции — Объединенной контрольной комиссии — не проявляют должной активности в пресечении такого рода проявлений, о чем ИА REGNUM писало несколько дней назад, такая ситуация может представлять серьезный вызов для региональной стабильности. Полагаем, что сейчас, как никогда, важно принять четкие решения на уровне Москвы и Тирасполя относительно статуса ОГРВ — является ли она частью миротворческой операции.

В Приднестровье не отбрасывают возможность ознакомления с реальной ситуацией на складах для зарубежных представителей — к примеру, оптимальная модель была отработана во время совместного визита в Приднестровье тогдашних заместителей секретарей Совбезов России и Украины Ю. Зубакова и С. Пирожкова в 2006 г. Тогда же были сформулированы базовые предпосылки для возможных посещений складов бывшей 14-й армии:

(1) обязательное согласие и участие представителей России;

(2) обязательное согласие и участие представителей Приднестровья;

(3) своевременность, обоснованность и целесообразность визитов, определяемая каждый раз путем консультаций заинтересованных участников.

Молдавский вице-премьер, в свою очередь, выразила заинтересованность в «интенсификации сотрудничества с Украиной», в частности, в вопросах «демилитаризации Приднестровья и его дальнейшей интеграции в Республику Молдова».

Не менее занятно, если не сказать провокационно и угрожающе. Интересно, как видится г-же Лесник содействие Украины в «демилитаризации Приднестровья»? Какой сценарий она предпочитает: крымский или донецкий? Ожидает ли молдавская «переговорщица», что «доблестные» украинские атошники «зачистят» Приднестровье от «пророссийских элементов» — т. е. от практически от всего населения, включая более чем 220 тыс. граждан России?

Расчет молдавской стороны на «содействие» Украины в «дальнейшей интеграции в Республику Молдова», напротив, в дальнейших комментариях и разъяснениях не нуждается. Г-жа Лесник практически прямым текстом говорит о том, что молдавские власти ожидают усиления блокадных мер с украинской стороны в отношении приднестровских грузо‑ и пассажиропотоков. В Кишиневе рассчитывают, что Киев вновь будет задействовать фактор границы как ключевой ресурс давления на Тирасполь, как важнейший инструмент принуждения Приднестровья к навязываемым условиям.

К сожалению, действия украинской стороны дают достаточно оснований для оптимизма властям Молдавии по данному вопросу, особенно с учетом озвученных намерений предоставить молдавским силовикам возможность присутствия и реализации законодательства Молдавии на всех пунктах пропуска с Приднестровьем. От Украины вновь ожидают действий в ущерб своим интересам, во имя пресловутой «евроинтеграционной идеи» и «солидарности», которые, однако, быстро улетучиваются, как только Киев пытается преодолеть политическую амнезию и излечиться от политического мазохизма в отношении своих же граждан.

И «демилитаризация Приднестровья», и тезис о необходимости содействовать его «дальнейшей интеграции в Молдову» свидетельствуют о том, что в Кишиневе решили проигнорировать позицию международного сообщества и ожидают помощи Киева в дезавуировании международных инициатив и базовых документов переговорного процесса.

Так, постулат о «демилитаризации Приднестровья» прямо противоречит инициативам международных посредников (поддержанным, кстати, ранее и самой Украиной, а также РФ и ОБСЕ) о том, что в случае достижения соответствующей договоренности демилитаризация должна в равной степени распространяться и на Молдавию, и на Приднестровье. К слову, именно такая, взаимная демилитаризация рассматривалась международными посредниками как ключевой элемент обеспечения постоянного нейтралитета Республики Молдова, а не исключительно вывод российских войск, на чем настаивают все без исключения институты молдавской власти, включая «пророссийского» президента И. Додона.

«Дальнейшая интеграция Приднестровья в Молдову», вполне возможно, является целью самой Молдовы, но никак не международного сообщества и не формата «5+2», который должен заниматься разработкой и предоставлением на утверждение высшему руководству сторон проектов по окончательному, справедливому и всеобъемлющему урегулированию, не предопределяя при этом окончательную модель урегулирования.

Признавая правомочность притязаний Молдовы на украинское «содействие» по данным направлениям (фактически — на удушение Приднестровья), украинская власть всё более отдаляется от статуса посредника и гаранта в молдо-приднестровском урегулировании, но сама идет на этот риск, рассчитывая не допустить приднестровского переговорного и миротворческого сценариев в ЛДНР.

В ИА REGNUM рассчитывают, что эти вопросы, в особенности о формате «содействия демилитаризации Приднестровья», были подняты перед молдавской чиновницей во время недавнего визита посла по особым поручениям МИД России С. Губарева в Кишинев. Надеемся также, что Москва будет регулярно обращать внимание других международных участников на подобные заявления и действия украинских и молдавских деятелей.

В Киеве должны понимать, что, пытаясь уйти от приднестровских сценариев в ЛНР и ДНР путем их слома / дезорганизации непосредственно в зоне молдаво-приднестровского конфликта, украинские власти тем самым приближают возможность их реализации в отношении ЛНР и ДНР.

Следует обратить внимание на то, что в последнее время молдавские власти стали значительно больше уделять внимания региональной стабильности. Не проводится ни одного форума, где бы молдавские власти в очередной раз не озвучивали проблему вывода российских войск как «ключевую угрозу» региональной стабильности и безопасности.

На двустороннем треке больше всего дискуссий по этому вопросу — именно с Украиной. Не так давно в Одессе министры обороны Украины и Молдавии обсуждали совместные усилия по противодействию «российско-приднестровской угрозе», а в сентябре с. г. министр обороны Молдавии подтвердил, что основная угроза нацбезопасности Молдавии и безопасности в военной сфере исходит именно от Приднестровья. Украина активно способствовала продвижению молдавского проекта о выводе российских войск, который был принят Генеральной Ассамблеей ООН 22 июня с. г. Украинские представители активно поддерживают молдавских представителей во всем, что касается дестабилизации и дезорганизации функционирования миротворческого механизма. И перечень примеров такого «сотрудничества» Украины и Молдавии можно продолжать.

Складывается впечатление, что именно Украине как наиболее близкому и одновременно наименее адекватному соседу Молдавии западные «кураторы» отвели роль ключевого партнера Молдавии в сфере безопасности, в первую очередь — в ликвидации российского военного присутствия. Такое «распределение функционала» связано и с тем, что сегмент безопасности является основной сферой ответственности США, которые, в свою очередь, выступают главным спонсором нынешнего украинского и молдавского правящих режимов. Сфера безопасности и выдавливание России — базовая задача Соединенных Штатов, и сейчас, похоже, в Вашингтоне решили, что наступил благоприятный момент для этого.

Заслуживают внимания и некоторые организационные механизмы такого сотрудничества. Помимо традиционных и предсказуемых (контакты на уровне министерств обороны), появляется новый субъект такого взаимодействия — Секретариат Совета национальной безопасности и обороны Украины. ИА REGNUM напоминает, что СНБОУ был одним из основных центров выработки решений по приднестровскому направлению, а под эгидой СНБОУ функционировала межведомственная экспертная комиссия по главе с В. Горбулиным. При президентстве В. Ющенко именно Совбез Украины, где на тот момент пост секретаря занимал П. Порошенко, играл одну из ключевых ролей на приднестровском направлении. Правда, тогда П. Порошенко осуществлял коммуникацию преимущественно с Российской Федерацией, несколько уравновешивая агрессивно-прозападное крыло в администрации Ющенко. Сейчас роль П. Порошенко изменилась, а тогдашние «ястребы» выглядят в лучшем случае дятлами на его нынешнем фоне.

Но роль СНБОУ принципиально не изменилась: как и тогда, СНБОУ — это один из ведущих, наряду с администрацией президента, информационно-аналитических центров обеспечения деятельности главы украинского государства. Сейчас, после того как политическая ситуация в постмайданной Украине более-менее стабилизировалась, должность секретаря СНБОУ утрачивает собственно политическое значение, тем более что и сам Турчинов заявил о своем намерении дистанцироваться от президентской избирательной кампании и, соответственно, от политического статуса. Но это не означает, что СНБОУ дистанцируется от своих прямых функций.

Более того, если ранее, при президентстве П. Порошенко СНБОУ был сосредоточен преимущественно на внутренней политике, то теперь у него появился шанс вернуться к политике внешней. С аппаратной точки зрения это связано с тем, что летом с. г. структурное подразделение аппарата СНБОУ — Национальный институт стратегических исследований (НИСИ) — возглавил политтехнолог и политаналитик, экс-замглавы администрации президента Украины Р. Павленко, сменив на этом посту В. Горбулина. Это назначение и автономизация НИСИ освободили СНБОУ от ряда вопросов, связанных с текущим обеспечением деятельности П. Порошенко, что, помимо прочего, может дать возможность аппарату СНБОУ вернуться к более активной роли в решении тактических и стратегических задач.

Турчинов на посту секретаря СНБОУ, формально дистанцируясь от избирательного процесса, остается фигурой с политическими амбициями, которая при этом имеет в своем распоряжении значительный ресурсный потенциал и которая считается принадлежащей к «ближнему кругу» П. Порошенко. Появление СНБОУ на молдаво-приднестровском направлении может свидетельствовать о перераспределении полномочий в этой сфере и отходе МИД Украины от реальной работы по этому направлению. Косвенно об этом свидетельствует пассивность спецпредставителя Украины по приднестровскому урегулированию, который не посещал Приднестровье с января 2018 года.

Это может означать, что в Киеве более не считают актуальной официальную дипломатию и официальный переговорный процесс, где Приднестровье, как известно, является полноправной стороной конфликта. Вполне возможно, что контакты и договоренности переходят в иную, непубличную плоскость. Это, в условиях постсоветской политической традиции, может значительно сократить дистанцию между выработкой и принятием тех или иных решений, поскольку связывается с прямыми поручениями тем или иным лицам и их персональной ответственностью за выполнение поставленных заданий.

Чем обусловлено нынешнее возвращение к работе на приднестровском направлении СНБОУ — сказать пока сложно. Вполне возможно, что встреча с вице-премьером молдавского правительства понадобилась для того, чтобы в очередной раз подчеркнуть характер и значимость «угроз» в сфере безопасности, которые якобы исходят от Приднестровья и от российского присутствия на приднестровской территории. Тем более что контакты СНБОУ с аналогичной структурой в Кишиневе ограничены из-за того, что Высший совет безопасности Молдавии возглавляет президент Додон, а обоим режимам пока выгодно использовать молдавского лидера в качестве «пророссийского кошмара» для западников. Но нельзя исключить и того, что на приднестровском направлении в Киеве действительно происходит переформатирование работы.

В этой ситуации и России, и Приднестровью надо готовиться к новым вызовам и угрозам, которые будут создаваться как для миротворческого, так и для переговорного механизмов. Причем вызовы эти будут вполне реальными. В отличие от тех, которые приписываются Приднестровью.