Атомная Англия: к чему привело развитие по законам рынка

Советский атомный проект — образец государственного регулирования, созданный усилиями сотен предприятий разных отраслей экономики. Таким он остается и сегодня, результаты деятельности Росатома хорошо известны. Великобритания развивала ядерную энергетику на рыночных принципах, и мы расскажем о том, какими получились результаты у Англии, чтобы сравнить два таких разных подхода к одному проекту.

Еще до создания АЭС «Колдер Холл», в 1954 году, министерство снабжения Королевства, под эгидой которого были построены первые реакторы, создало специальную структуру — Управление по атомной энергии, UKAEA. Ему были переданы все функции по развитию атомного проекта: обеспечение работы уже имевшихся реакторов, исследования и строительство новых реакторов и необходимых для них предприятий. Отличие от советского варианта очевидно — у нас Спецкомитет подчинялся фактически напрямую Иосифу Виссарионовичу, UKAEA — всего лишь одному из министров. Тем не менее управление первые годы работало весьма успешно. На его счету — реактор на быстрых нейтронах в Дунрее, тяжеловодный в Уинфрите, совершенствование технологии газоохлаждаемых реакторов.

Британский реактор Magnox, как мы уже писали в предыдущей статье, имеет ряд преимуществ: не нужно обогащения урана, углекислый газ в качестве теплоносителя недорог и прост в производстве, конструкция реакторов позволяет одновременно вырабатывать электроэнергию и нарабатывать оружейный плутоний. Но себестоимость такой электроэнергии оказывалась намного больше, чем она была и есть на традиционных угольных электростанциях. Причина — в низкой теплопередаче углекислого газа. Все этапы совершенствования «Магноксов» вели к увеличению размеров активной зоны, но максимальная глубина выгорания топлива так и не превысила 3−4 МВт в сутки с 1 кг уранового топлива — газ плохо забирал тепло в силу его физических свойств. «Магнокс» мощностью 600 МВт имел активную зону диаметром почти 17 метров при высоте 9 метров, требовал расхода огромного количества урана, но тепловой КПД его так и не поднялся выше 30%. Вот эти проблемы и решали специалисты, работавшие под эгидой UKАЕА. Переход на уран с обогащением по изотопу-235 до 2,5% позволил повысить глубину выгорания до 20 МВт с 1 кг топлива в сутки — в пять раз выше, чем на «Магноксах», выше стали температура и давление газа — 670 и 4 Мпа. В результате размеры активной зоны уменьшились до 9,5 метра диаметра и 8,3 метра высоты, а КПД реакторной установки вырос до 41%. Назывался этот реактор Advanced Gas-Cooled Reactor (AGR). Первый опытный AGR был построен в 1962 году, первый промышленный — в 1976-м. К 2018 году «Магноксы» закрыты все, AGR работают на АЭС Dungeness, Torness, Hunterston, Hartlpool, Heysham, «inkley Point B — везде парами, кроме «Хейшам», где их две пары. Их именно так и сооружали — по два энергоблока на площадке, принимали их в эксплуатацию в 80-е годы прошлого века.

AGR оказался «тупиковой веткой эволюции», поскольку и в нем имелся принципиальный недостаток — высокая температура газа вынуждала изготавливать корпус тепловыделяющих элементов из нержавеющей стали, а она весьма охотно поглощает нейтроны, что не дает повысить глубину выгорания топлива. Возможно, британские ученые смогли бы придумать выход из ситуации, но тут сыграла свою роль та самая организационная модель атомной отрасли — не ужасно тоталитарная, как в «зловещем СССР», а демократичная и даже либеральная. Разве можно концентрировать все атомные производственные компании в ведении государства, вместо того чтобы выставлять каждый этап работы на тендеры, тем самым увеличивая нашу любимую конкуренцию — двигатель прогресса, обеспечивающий развитие и процветание? Нет, никак нельзя — только тендеры, только частные компании, только хардкор, «кто дешевле предложил, тот и молодец». Могут ли в таких условиях быть сформированы конструкторские и инженерные школы? Нет. Может ли долго просуществовать научная школа, если она не имеет опоры на опытно-производственную базу? Нет. Можно ли добиться оптимизации технологий, унификации возводимых блоков, совершенствовать экономику АЭС? Будет ли привлекательна отрасль для тех, кто хотел бы ее развивать своими талантами, умениями? Опять — нет.

Англия стала еще одной страной, подтвердившей правило: атомный проект может быть или государственным, или он будет деградировать до нуля, несмотря на удачный и мощный его старт. Частная компания не может иметь горизонт планирования в десятки лет, которого требует атомный проект, она не будет вкладываться в научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки продолжительностью 20−30 лет, это не ее функция, ее предназначение — прибыль для своих акционеров, ежегодные дивиденды. Англия исчезла из реакторостроения тихо, как уходят из жизни глубокие старики — естественно, без неожиданностей, когда окружающие сожалеют, но понимают, что это было неизбежно. Из британского проекта год за годом уходили люди, чьими талантами был обеспечен старт, новые не приходили — вот и все.

Британский опыт работы с ядерным наследием в России

Перипетии с реорганизациями, приватизациями, слияниями и поглощениями бывшей UKAEA продолжались достаточно долго, эта история может быть хорошей основой для книг в жанре «промышленного шпионажа». Мы попробуем вкратце перечислить основные этапы, держа в памяти то, что за каждым этапом дроблений, приватизаций и банкротств стояли еще и судьбы почти 60 000 человек, работавших в едином UKAEA. Они вынуждены были менять места работы, заниматься не своим делом по требованию новых руководителей и — уходили, уходили и уходили из отрасли.

Для нас с вами лабиринт продаж и слияний интересен тем, что одна из структурных единиц UKAEA сумела приобрести очень хороший опыт в дезактивации объектов ядерного наследия. Этот опыт пригодился России — уже в этом веке английские специалисты помогали нам решать проблемы на базах ВМФ СССР в Мурманской области. В 2003 году было подписано рамочное соглашение о «Многосторонней ядерно-экологической программе в РФ», участниками которой стали Бельгия, Дания, Финляндия, Франция, Германия, Нидерланды, Норвегий, Россия, Швеция, Великобритания, США, ЕС, Евратом. Рассказ об этой программе, ее результатах и о тех проектах, реализация которых продолжается и в наше время, — большая тема, а в этой статье хочется отметить, что именно английские компании принимали непосредственное участие в этой программе. Англия не только наблюдала за экологической и радиационной обстановкой на объектах нашего Северо-Запада, не только оказывала финансовую и организационную помощь — ее специалисты «работали на земле», в отличие от многих других участников этой программы.

Утратив компетенции в разработке и строительстве атомных реакторов, англичане тем не менее сумели сохранить профессионалов и компании, которые умеют справляться с проблемами, накопившимися со времен начала атомного проекта. При всем нашем неоднозначном отношении к участникам этой ядерно-экологической программы нужно сохранять объективность — после всего, что происходило в нашей стране в «святые девяностые», как их изящно назвала Наина Ельцина, помощь международного сообщества нам действительно была необходима. Создание этой программы, ее реализация — один из немногих в наше время положительных примеров того, что мы можем успешно объединять усилия для решения действительно важных и очень серьезных проблем.

Дробление, приватизация, слияния

В 1971 году из состава UKAEA была выделена компания British Nuclear Fuels Limited (BNFL), в 1984 году реорганизованная в АО, 100% акций которого принадлежало правительству Великобритании. В те годы Англия была страной с почти полным спектром предприятий атомного проекта, за исключением добычи урана. Конверсия закиси-окиси урана (соединение ее с фтором, превращение в газ, что позволяет обогащать уран по содержанию изотопа-235) осуществлялось на заводе в Спрингсфилде. Работает завод и сейчас, но уже под чутким руководством Westinghouse, английского тут теперь только территория и сотрудники. В 1952 году был запущено газодиффузионное обогащение в Кейпенхенсте, проработавшее до 1982 года. Топливо для Magnox и AGR, а также экспортно ориентированное для легководных реакторов производилось и производится в Спригсфилде. «Сеточки» закрылись в 1982 году — вполне естественная смерть, поскольку рядом с газодиффузионным заводом было построено предприятие европейского концерна URENCO, треть акций которого находится в собственности Англии. Переработка ОЯТ — это, конечно, Селлафилд, на территории которого были размещены, в числе прочего, и два завода по производству MOX-топлива. Оба этих завода в наше время закрыты — их основным потребителем были АЭС Японии, но после 2011 года этот рынок сбыта просто исчез.

Еще одна часть UKAEA, отправившаяся в самостоятельное плавание в том же 1971 году , — The Radiochemical Centre Ltd., которому было поручено производство медицинских и промышленных изотопов и исследования в этой области. После приватизации 1982 года компания получила название Amersham International plc, в дальнейшем ее дробили, продавали, сливали — с этой частью английского атомного проекта связаны компании в разных странах, часть технологий до сих пор используется и развивается в GE Нealthcare. В 1973 году все лаборатории, НИИ, заводы, имевшие отношение к ядерному оборонительному комплексу, были переданы в ведение непосредственно министерства обороны. В 1996 году UKAEA продолжили «уменьшать в объемах» — из нее снова выделили кусок и отправили на приватизацию как AEA Technology plc, в состав которой были переданы предприятия, имевшие отношение к ядерной безопасности и защите окружающей среды. Компания существует и поныне, занимаясь консалтинговыми услугами в области охраны среды, здравоохранения, традиционной энергетики и ВИЭ.

В конце 2004 года в Англии было создано Nuclear Decommissioning Authority (NDA), в ведении которого находится все, что связано с решением проблемы ядерного наследия, то есть вывода из эксплуатации и дезактивации всех ядерных площадок. Закрытые Magnox, заводы МОХ-топлива, диффузионное обогащение — вот объекты его заботы. Вот только при таком огромном масштабе работы штат NDA не насчитывает и тысячи человек — это зонтичная организация, разрабатывающая и проводящая тендеры на отдельные этапы работ.

Эффективные менеджеры Британии

После того как были проведены все эти сокращения, дальнейшая судьба UKAEA была, по сути, предопределена. В октябре 2009 года СМИ облетела новость, составленная в весьма пафосном стиле:

«Председатель совета директоров UKAEA Барбара Джадж официально сообщила, что UKAEA продана американской компании Babcock International Group. Это стало великолепным результатом, базирующимся на впечатляющих достижениях нашей компании. Выставление на продажу и последовавшая продажа UKAEA стали международным признанием работы эффективных менеджеров компании».

Блистательная эпитафия атомной отрасли страны — «она была, и мы смогли ее убить, что не может не радовать».

Это великолепный и впечатляющий результат работы эффективных менеджеров — еще и замечательный пример «дальновидности» руководства Великобритании. «Империей, над которой никогда не заходит солнце», руководили люди, путающие принцип управления государством с методами руководства крупными корпорациями. В 60-х годах прошлого века на шельфе Северного моря, недалеко от берегов юго-востока Англии и северо-востока Шотландии произошел просто фонтан открытий месторождений природного газа и нефти. Извлекаемые запасы газа составили 800 млрд кубометров, нефти — 700 млн тонн, которые и начали добывать сразу же, как только геологи отрапортовали о первых результатах своей работы. В разные годы эксплуатировалось 37 газовых и более 50 нефтяных месторождений, Англия поставляла углеводороды в Европу, в Штаты, досадуя на то, что еще не было российских либералов, которые могли бы хором петь хоралы о «нефтяной игле».

Впрочем, это можно делать в режиме онлайн, сочиняя новые и новые вокальные произведения — к настоящему времени зависимость Великобритании от импорта углеводородов составляет 75%, увеличиваясь с каждым годом. Доля атомной энергетики составляет 12%, все действующие АЭС предстоит закрыть до 2025 года, и к этому же сроку Англия намерена закрыть все угольные электростанции. Все эти «проекты развития» появились не сегодня и не вчера, поэтому давайте констатируем: Борис Джонсон — не некое исключение из правила, множество представителей британской элиты отличалось от него только безукоризненной прической, которая укрывала под собой точно такие же недюжинные умственные способности.

Более 80% электроэнергии в Англии производится на тепловых электростанциях — это уголь и газ, от использования угля Британия намерена отказаться целиком и полностью, зависимость по газу растет с каждым годом, компетенции в атомной энергетике утрачены практически полностью. То, что, находясь вот в таком положении, Великобритания умышленно пошла на обострение отношений с Россией, став европейским плацдармом инициатора второй холодной войны, — это ее решение. Насколько Англия способна отстаивать собственную энергетическую безопасность и самостоятельность — решайте сами, мы только перечисляем факты.

Приватизация прибыли и национализация убытков

BNFL продолжала эксплуатировать британские АЭС и одновременно вести работы с ядерным наследием страны, но в 1996 году курс на приватизацию прибыли и национализацию убытков был успешно продолжен. Все АЭС на блоках с AGR и легководный реактор на АЭС Sizewell были выделены в отдельную компанию — British Energy, при приватизации которой государственный бюджет пополнился на 2,1 млрд фунтов стерлингов. Через непродолжительное время British Energy стала собственностью французской EDF, и с 2009 года вся атомная генерация Соединенного Королевства находится в собственности и в управлении иностранцев. Юридически, конечно, не корректно говорить о том, что у Великобритании нет ни одной собственной АЭС — формально их собственником является дочерняя компания EDF, зарегистрированная в Англии, но сути дела это не меняет.

Приватизировав новые АЭС, которые генерируют электроэнергию и прибыль, правительство Британии создало компанию Magnox Ltd, передав ей все остановленные реакторы Magnox и оставив ее в государственной собственности. Задача Magnox Ltd — демонтаж всех энергоблоков и все необходимые работы для решения проблем с радиоактивными материалами. Прибыли при этом не предвидится, поэтому компания Magnox Ltd была и остается государственной собственностью. Все, что приносит прибыль, ушло в собственность частных компаний, все, что приносит убытки, — аккуратно размещено на шеях и в карманах налогоплательщиков. Это и есть тот стиль государственного управления, который приверженцы либеральных идей считают для России образцом для подражания. Насколько это логически обоснованно — каждый может решать самостоятельно, мы лишь перечисляем факты.

Magnox Ltd — одна из компаний в управлении NDA, работы у них много. Предстоит дезактивация энергоблоков и площадок 10 остановленных АЭС — Berkeley, Bradwell, Chapellcross, Dungeness A, Hinkley Point A, Hunterston A, Oldbury, Sizewell A, Trawsfynydd и Wylfa. Для работы с многосложным объектом в Селлафилде и решения проблем с первой британской АЭС «Колдер Холл» создана отдельная компания, которая так и называется — Sellafield Ltd. Общий объем предстоящих работ по дезактивации всего ядерного наследия Великобритании составляет около 120 млрд долларов — сумма, которую предстоит собрать с налогоплательщиков, которые в конечном счете и будут рассчитываться за искусное государственное управление.

Государство, кстати, вовсе не бездельничает — оно продолжает успешные реформы в атомной отрасли. В 2008 году Magnox Ltd была разделена по территориальному принципу на Magnox Nord и Magnox South. Реформы на этом не прекратились — в 2011 году правительство Англии объединило Magnox Nord и Magnox South в единую … Magnox Ltd. Работы у правительства впереди просто непочатый край — еще никто не пробовал разделить Magnox Ltd на восточную и западную компании, не изучен вопрос разделения на северо-восточную и юго-западную, не делили на четыре или на восемь кусков, чтобы потом объединять их по диагонали или, например, по алфавиту. А нам остается надеяться, что Россия никогда не будет использовать опыт Великобритании как образец для подражания, а будет сохранять и приумножать опыт, наработанный в советское время.

Сумма, которую предстоит потратить на решение проблемы ядерного наследия, определяется особенностями технологий — NDA решает задачу дезактивации тысяч тонн облученного графита, металлических и бетонных конструкций, волей или неволей нарабатывая огромный практический опыт в ведении таких работ.

Westinghouse

В 1999 году в «биографии» BNFL произошло сразу несколько событий, причем совершенно разной направленности. Именно в тот год Nuclear Installations Inspectorate (NII), Управление по ядерному регулированию Англии, проводило проверку завода по производству МОХ-топлива в Селлафилде. Результаты оказались достаточно нетривиальны — NII выяснило, что с 1996 года сотрудники BNFL

«фальсифицировали данные по обеспечению качества МОХ-топлива с 1996 года, уровень контроля и надзора … практически не существовал».

Партию дефектного топлива вернули из Японии, оплатили штраф, исполнительный директор BNFL подал в отставку, приняв вину за происшедшее на себя. Это ЧП стало причиной того, что приватизация BNFL была перенесена на пару лет, благодаря чему и появилась возможность для реализации сделки по покупке Westinghouse.

В 80-х годах прошлого века Westinghouse была на вершине своего могущества — 128 предприятий в Штатах, 21 завод в разных странах мира, сотни тысяч сотрудников, промышленное электро‑ и энергооборудование, паровые и газовые турбины, атомные реакторы, электродвигатели, электронное, ракетное, космическое оборудование, системы связи и управления, контрольно-измерительные приборы, медицинское оборудование, бытовые электроприборы — этот список того, что умела производить и производила эта компания, можно продолжать и продолжать. Рухнуло все буквально в считаные месяцы — дочерняя Westinghouse Credit Corporation (WEC), гарантом по сделкам которой была материнская компания, умудрилась влезть в невероятные долги. Заплатив более 1 млрд долларов и понимая, что это только начало «большого пути», директор WEC принял решение о распродаже всех активов, за исключением тех, которые были связаны с медийным бизнесом. Процесс не был быстрым, но шел без остановок.

В 1996 году компания продала свое оборонное подразделение корпорации Northorp Grumman, которая с того времени сменила название на Northorp Grumman Electronic Systems. В 1999 году настала очередь предприятий атомной промышленности, которые англичане собрали в зарегистрированную в Штатах компанию Westinghouse Electric Company LLC. Далее история «изначальной» WEC — череда продаж и перепродаж, слияний и поглощений. Отметим, что компания с таким названием существует в американской юрисдикции и поныне — как патентовладелец-лицензиар технологий. Одна из причин того, что Siemens AG настолько болезненно отнеслась к истории с турбинами для Крыма — ее опасения санкций со стороны США. Попасть под их действие Siemens могла по причине наличия больших активов на территории Штатов, а одна из основных частей их американского бизнеса — приобретенные в 1998 году неядерные энергетические предприятия Westinghouse.

В ожидании приватизации BNFL выбрала довольно интересную стратегию — набирая кредиты, она скупала по миру предприятия, имевшие отношение к атомной энергетике. Через год после покупки Westinghouse британцы купили ядерный бизнес ABB, еще через полгода — часть акций южноафриканской PBMR, которая в то время, как казалось многим, успешно разрабатывала проект высокотемпературного газоохлаждаемого реактора. В 2003 году в отдельную структуру — Nuclear Science and Technology Serviss (NSTS) — были выделены исследовательские опытно-конструкторские подразделения, но не для того, чтобы правительство могло интенсивнее заниматься их развитием, а для того, чтобы подготовить их к приватизации. В 2005 году для NSTS было придумано вполне звучное название — Nexia Solutions, однако в 2006 году настали новые времена, приватизации не произошло.

Отрезвление — это процесс

В 2004 году правительство Великобритании, устав от собственных метаний, стало, наконец, постепенно приводить в порядок организационные завалы. BNFL учредило дочернюю компанию British Nuclear Group (BNG) — структуру, которую готовили в качестве «рук» для зонтичной компании NDA, которая была организована несколько месяцев спустя. Задуманный алгоритм достаточно логичен и прозрачен: NDA вырабатывает программу действий по тому или иному объекту ядерного наследия, объявляет тендер, на который заявляется BNG. Обе структуры контролируются государством, отсутствие посредников позволяет достаточно эффективно контролировать все финансы. В том же году была учреждена и та компания, которая непосредственно работала в нашей Мурманской области — BNG Project Services (BNGPS). В 2006 году она подписала с Россией контракт на утилизацию ОЯТ реакторов наших подлодок и, отдадим должное, вполне успешно отработала его. Но и судьба BNGPS складывается все по той же схеме. В 2008 году компанию выкупил судостроительный концерн VT, который в 2010 году был куплен компанией Babcock International Group, в 2012 году Babcock продал VT новому владельцу — американцам из The Jordan Company. Несмотря на этот вихрь событий, BNGPS аккуратно и своевременно выполняет все обязательства, которые она взяла на себя в рамках «Многосторонней ядерно-экологической программы в РФ».

2005 год во многом определил судьбу компании Westinghouse. Мы ранее описывали уже, как в те годы складывались отношения США с Индией и Китаем, на территории которых Штаты надеялись развернуть масштабное строительство реакторов АР-1000, проект которого был сертифицирован в Америке в декабре 2005 года. Почти сразу после этого BNFL и приняла решение о необходимости … продать Westinghouse. Логику английских владельцев политики США и самой Британии поняли и приняли далеко не сразу. Американские политики были против продажи, совершенно серьезно заявляя:

«Продажа Westinghouse заграничным владельцам нанесет ущерб национальной безопасности США».

Любая другая страна для американских политиков «заграница», а вот Британия — ни в коей мере, не была ущербной национальная безопасность США, пока владельцами ведущего атомного концерна были англичане. Этот эпизод, на наш взгляд, показывает, что отнюдь не только мы считаем Великобританию основным, главным союзником США в Европе — политики этих двух стран вообще не видят, где именно проходит линия, отделяющая их друг от друга. Ну, а логика BNFL была безукоризненна: они не хотели рисковать государственными, бюджетными средствами при реализации американских планов в Азии. Время показало, что в этот раз британцы были совершенно правы — американские проекты в Китае и в Индии приносят что угодно, кроме прибыли.

Было и второе соображение — Westinghouse с ее проектом АР-1000 намеревалась принимать участие и в тендерах на строительство АЭС на территории самой Великобритании. Если бы Westinghouse выиграла такой тендер — BNFL получила бы шквал критики за лоббирование ее интересов, если бы не выиграла, шквал критики был бы еще мощнее: «BNFL вложила государственные деньги в некомпетентную компанию!» И англичане выставили Westinghouse на международные торги, объявив начальную цену 1,8 млрд долларов. В схватку за обладание брендом бросились Toshiba, General Electric и Mitsubishi Heavy Industries, в упорной борьбе победу одержала Toshiba, выложив за эту прекрасную покупку 5,4 млрд долларов. Сделка была подписана в феврале 2006 года, впереди у Toshiba и Westinghouse было 10 лет взлетов, взмываний, огромных успехов, блистательных побед над конкурентами и здравым смыслом, закончившиеся, как известно, банкротным производством.

2005 год стал еще и годом «протрезвления» английского правительства. Тони Блэр оказался тем премьер-министром, который услышал, наконец, голос профессиональных энергетиков. Зимой 2006 года он посетил Селлафилд, сделав там весьма знаковое заявление:

«Я поддерживаю идею строительства в нашей стране атомных энергоблоков нового поколения. … Я верю, что атомную отрасль Великобритании ожидает светлое будущее. … Мы нуждаемся в новом поколении ядерных технологий для обеспечения нашей энергобезопасности».

Блэр был совершенно прав — отказываясь от угля, вычерпав по максимуму газовые месторождения, Британия подошла к критической черте. Вот только от осознания этого факта до выстраивания мало-мальски реальной программы действий предстояло пройти сложный путь, который не закончился и в наше время.

На момент произнесения Блэром этих слов в Англии работали АЭС не то что второго, но даже первого поколения. Научная и конструкторская школа рассыпались в прах, времени на создание проектов реакторов III поколения просто не было и нет. Ставку приходится делать на импорт зарубежных технологий, но и тут пока сложностей больше, чем практических результатов — в дело вмешалась политика. Несмотря на практический опыт сотрудничества с Росатомом, наработанный BNGPS, Великобритания отказалась развивать отношения с нашей атомной корпорацией. О том, как в Англии создавалась правительственная программа развития атомной энергетики, какое влияние на нее оказала катастрофа в Японии, как шли и идут дела у «варягов», которые пытаются выручить Англию, попавшую в сложнейшую ситуацию, мы расскажем в отдельной статье.

Блистательные французы, «родные» американцы с их АР-1000, готовые купить всю атомную отрасль Великобритании дружелюбные китайцы, недоумевающие корейцы, меняющий многое процесс брэксита — Англия стала своеобразными подмостками, на которых разворачивается весьма необычный спектакль. И, раз Великобритания решила, что Россия должна остаться в стороне от всего этого действа — почему бы не усесться покомфортнее в креслах и не посмотреть на игру этой своеобразной актерской труппы? Только давайте уж, уважаемые читатели, без попкорна — чопорная Англия такую фривольность ведь не терпит.

Россия, которая ввела в эксплуатацию уже два энергетических атомных блока поколения III+, которая строит новейшие атомные реакторы сразу в нескольких странах мира, имеет прекрасную возможность полюбоваться тем, что происходит с теми, кто продолжает верить в свою мифическую «исключительность» и не желает примириться с простым фактом безусловного мирового лидерства нашего атомного проекта.