Россия и Восточный Туркестан (Синьцзян) в XIX веке

Прилегавший к Западному Туркестану Кашгар (совр. Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР), или Восточный (китайский) Туркестан был весьма неспокойной провинцией Китая. Джунгария и Кашгар были завоеваны маньчжурами в 1758—1759 гг. Завоевание сопровождалось массовой резней джунгаров и калмыков, жертвы были колоссальными. С XVIII века здесь неоднократно происходили восстания против власти Пекина. Продолжались они и в XIX веке — в 1826 и 1827, 1830, 1845 гг. Все они были исключительно кровавыми и подавлялись чрезвычайно жестоким образом, после чего власть Китая в крае усиливалась. В мае 1857 г. часть Кашгара охватило новое восстание против маньчжурского владычества. После его подавления в августе 1857 г. казни продолжались вплоть до августа 1858 г. В этот край по инициативе его учителя П.П. Семенова был отправлен поручик Ч.Ч. Валиханов, который под видом кокандского купца должен был собрать информацию об этом районе китайского Туркестана. Это было очень опасное путешествие. А. Шлагенвейт, пытавшийся пробраться сюда в 1857 г. из британской Индии, поплатился за это жизнью.

В условиях возможного столкновения с Китаем на Амуре русские военные власти на границе Туркестана считали необходимым выяснить ситуацию в Илийском крае для того, чтобы в случае необходимости иметь возможность покровительствовать созданию здесь независимого ханства под покровительством России. Обе миссии были успешны, хотя поездка Валиханова завершилась в основном сбором этнографической и статистической информации, а заключенные Игнатьевым договоры способствовали некоторому оживлению русской торговли. Несколько лучше, чем в Хиве, русских представителей приняли в Бухаре, однако цена достигнутых соглашений была крайне невелика. Как правило, местные правители выполняли их точно только под страхом внешней угрозы.

Бухара считалась центром ислама, не замутненного влиянием Запада. Здесь предпочитали строго придерживаться буквы Корана, во всяком случае внешне. Любопытно, что эти нравы и методы местного управления вызывали неприязнь и у европейски образованного Валиханова, называвшего город «вертепом ханжей-улемов, ишанов-серебряников …которые из недр своих изрыгают на всю территорию мусульманства мулл-изуверов…»; и у будущего эмира Афганистана, пораженного массовыми казнями без суда правых и виноватых (это при том, что и сам Абдурахман был человеком далеко не мягких привычек). Не удивительно, что после опыта общения со среднеазиатскими монархиями Игнатьев весьма скептически оценивал возможность использования дипломатических мер в регионе. Более того, саму эту возможность он назвал миражом.

«Сведения, добытые нашей миссией, — писал он, — и добросовестное уничтожение прежнего «миража» вызвали крутой поворот в характере наших сношений с… соседями, способствовали установлению более правильного взгляда на значение и основу их власти, на действительную их силу и в особенности на то положение, которое мы должны и можем занимать в Средней Азии… а равно и те цели, которые мы должны преследовать для более верного и мощного ограждения наших существенных интересов».

В августе 1870 г. в Шахрисябз была отправлена военная экспедиция, которая привела бекство к покорности эмиру. Столица бекства — Китаб — была взята. Удар был внезапным, шахрисябцы не успели собрать значительную часть своих ополчений, что в немалой степени способствовало успеху. Бежавшие в Коканд беки были выданы ханом русским властям в Ташкент, где им было дано звание подполковников кавалерии и ежегодная пенсия в 3 тыс. рублей в год. Оба бека после этого были оставлены в Ташкенте фактически в положении почетных пленников. Впрочем, это продолжалось недолго. Деликатность и внимательность Кауфмана к бекам повлияла на них самым положительным образом. Вскоре они перешли на русскую службу, и бывший глава бекства в 1901 г. дослужился до генерал-майора.

Практически одновременно Кауфману пришлось решать еще одну проблему. В 1862 г. в китайском Туркестане (Синьцзян) началось очередное восстание мусульманского населения против цинских властей. Их злоупотребления дошли до такого уровня, что поначалу к восстанию примкнуло несколько китайских отрядов. На помощь восставшим вскоре пришли кочевники-киргизы, которые также попытались установить свою власть. В результате войны, которая длилась с перерывами несколько лет, маньчжурские войска были разбиты и изгнаны, китайское население подверглось массовой резне, жертвами которой стало около 175 тыс. чел. Жестокость и насилие восставших были беспредельны. В Кульдже было не только вырезано китайское население города, сожжен и уничтожен квартал, где жили китайцы и манчжуры, но и разграблены их кладбища. Огромное количество китайцев, чтобы избежать мученической смерти, кончало жизнь самоубийством. От многотысячных городов остались лишь руины.

Как буддисты пострадали и калмыки, которых также грабили и вырезали массовым образом. За короткое время в Кульдже были почти полностью уничтожены все следы пребывания не только китайской власти, но и китайцев в крае. Немногочисленные оставшиеся в живых китайцы должны были или принять ислам, или, если они сохраняли буддизм, становиться работниками или пастухами. Русские консульства и торговые фактории в крае были уничтожены вместе с городами с их преимущественно китайским населением, торговля практически полностью прекращена, за русскую границу потянулись беженцы, а за ними — отряды преследовавших их повстанцев. В ситуации, когда контроль цинских властей над границей был условным, здесь произошли столкновения с русскими войсками. Бывшая граница с Китаем стала очень небезопасной.

Тем не менее масса китайцев и манчжуров сумела пересечь ее и найти спасение в русском Туркестане. «Нужно было видеть собственными глазами этих несчастных беглецов, — отмечал современник, — чтобы судить о всех перенесенных ими бедствиях. Это были окончательно разоренные бедняки, бежавшие в паническом страхе, кто в чем мог и успел спастись. Старики, взрослые, дети, мужчины и женщины, пешие и конные — целыми массами стремились в Семиречье, как к тихому пристанищу, — стремились в беспорядке, с поспешностью, свойственному большому страху». С ними бежали и калмыки, в том числе и калмыки-мусульмане побежали в сторону. К 1866 г. переселилось 1083 кибитки (после подавления большинство вернулось назад, в России осталось 372 кибитки, 233 из них — калмыков-мусульман).

На освободившейся от китайской власти территории образовалось четыре постоянно враждовавших между собой государственных образования, более или менее соответствовавших территориям компактного расселения наиболее многочисленных народов региона: дунган (т.е. этнических китайцев-мусульман), уйгуров, казахов (т.е. тюрок-мусульман), буддистов калмыков. Успех или неудача в таких конфликтах приводили к новому кровопролитию и новой волне беженцев и набегов обнищавшего местного населения на соседей, в том числе и на подданных России. Еще в 1864 г. правитель Кокандского ханства Алимкул отправил на помощь претенденту на власть в Кашгаре Бзрук-хану, происходившему из местной династии ходжей, небольшой отряд из 68 чел. во главе со своим военачальником Якуб-беком, защищавшим в 1852 г. Ак-Мечеть. Прибыв на место, Якуб-бек фактически отстранил ходжу от власти и стал править от его имени, окружив себя выходцами из Коканда.

В 1869 г. он отправил ходжу Бзрук-хана в Мекку, но тот предпочел остаться в Бухаре в качестве изгнанника. Между тем Якуб-бек возглавил новое государство — Алтышаар (Шестиградье), границы которого простирались на юг от гор Тянь-Шаня. Отправив посольство в Турцию, он добился пожалования себе от султана Абдул-Азиса титула эмира. Вскоре Якуб-бек стал угрожать среднеазиатским владениям России. Примерно такую же позицию занял и султан Кульджи Абиль-оглы. Правитель нового государства не пользовался симпатиями своих подданных, которые не любили чужаков, и держался исключительно на страхе перед возможным возвращением китайцев и терроре против тех, кого он считал противниками своей воли.

Осенью 1868 г. к Якуб-беку был направлен штабс-капитан В.Я. Рейнталь. Посланник благополучно добрался до Кашгара и был принят его правителем. Он демонстрировал готовность сохранять добрососедство, однако его подданные продолжали грабить караваны. Предложения со стороны русских властей прекратить набеги оставались без ответа. Иногда власти Кульджи согласились компенсировать убытки, вызванные нападениями своих подданных, но остановить их они были явно не в силах. В ноябре 1870 г. с той же целью в Кульджу был направлен и капитан барон А.В. Каульбарс. Посольство было радушно принято, Каульбарс встретился с султаном, прием был теплым. Тем не менее на требование решительно наказать ответственных за нападение на русских военных последовали уклончивые ответы и действия.

20 февраля (4 марта) 1871 г. Кауфман писал Д.А. Милютину: «На китайской границе дела наши все нехороши. Там мы имеем дело с совершенною дрянью, а между тем покончить с нею иначе нельзя, как раздавив ее, ибо ничего другого она не понимает. Завоевывать Кульджи я не стану как по Высочайшему на то категорическому повелению, так и по собственному моему взгляду на это дело; но и тут может случиться, что я буду вынужден разрешить наказать кульджинского султана за его поведение с нами. Смею Вас уверить, да я думаю, что это видно по всему, что у меня нет лишнего задора и не было никогда; а потому, если я решаюсь на какое-либо военное предприятие, то это значит, что иначе поступить было нельзя».

В мае-июне 1871 г. по приказу Кауфмана в Илийский край с центром в городе Кульджа были введены русские войска, султан Абиль-оглу сдался в плен и был вывезен в Верный. Ему разрешили сохранить всё свое (весьма немалое) имущество, включая стада (около 6 тыс. лошадей). Очень быстрая кампания (на все потребовалось 5 дней) произвела сильное впечатление. Ее стоимость составила всего 65 тыс. рублей серебром, которые были взысканы с населения. Под власть русской администрации перешла территория со смешанным в национальном и религиозном отношениях населением, удержание которого в мирном состоянии требовало присутствия армии. Один из китайских чиновников, вообще не симпатизировавший «заморским дьяволам», писал: «Иностранное владеньице (т.е. — Россия — О.А.) спасло народ от огня и воды; утвердило все четыре страны без малейшего вреда, так что дети не пугаются, а народ не без радости и восторга покорился». Эти слова станут гораздо более понятными, если вспомнить о том, что буквально весь путь движения русских войск был усеян следами резни, которую учинили восставшие над своими врагами.

Уже в октябре 1871 г. последовал запрос из Пекина о возможности возвращения туда китайской администрации. Свое принципиальное согласие на это Кауфман связал с возможностью присылки китайских войск, чего Пекин не мог себе позволить. Возможность предоставить в распоряжение китайского дзянь-дзюня (т.е. губернатора) русские гарнизоны исключалась. В результате было принято решение оставить в Кульдже русские войска на правах оккупации, не требуя за это финансовой компенсации. Взамен предполагалось получить льготные условия свободной торговли с Китаем. Возвращение оккупированной территории было поставлено в зависимость от готовности китайского правительства прислать сюда достаточное для поддержания порядка количество войск.

В конце 1872 г. на Особом совещании под председательством императора было принято решение вернуть Илийский край, как только Китай окажется в состоянии восстановить там свою власть. Милютин протестовал, но Кульджу решили оставить в составе России лишь в том случае, если Пекин будет слишком слаб для того, чтобы контролировать эту территорию. Действия в районе Илийского края сыграли важную роль в стабилизации ситуации и охладили воинственные настроения Якуб-бека. В мае 1872 г. он подписал с посольством, отправленным Кауфманом, договор, по которому обязался допускать в свои владения русских купцов, консулов, таможенные сборы не должны были превышать 2,5% стоимости товара.

В октябре 1878 г., когда Столетов вернулся в Петербург, там менее всего желали нового обострения в русско-английских отношениях, и поэтому на совещаниях у императора было принято решение попытаться найти договориться с Лондоном, чтобы исключить возможность войны. В результате 18(30) октября генералу Кауфману было приказано посоветовать «эмиру действовать примирительно».

Между тем 29 октября лорд Литтон вновь потребовал от Шир-Али принять миссию Чемберлена, учредить в Кабуле постоянное британское посольство, пойти на ряд уступок по пограничным вопросам. При этом в письме вице-короля Шир-Али был назван даже не эмиром Афганистана, а «вали (т.е. наместником — А.О.) Кабула и зависящих от него стран». Согласие на британские требования вместе с извинениями за инцидент с миссией Каваньяри должно было быть доставлено в Индию афганским «офицером достаточно высокого чина». Обращение Литтона заканчивалось открытым и недвусмысленным предупреждением: «Если эти условия не будут приняты Вашим Высочеством окончательно и полностью, и если уведомление о принятии их Вами не будет получено мною до 20 ноября 1878 г. включительно, то в таком случае я вынужден буду смотреть на намерения Вашего Высочества как на враждебные и поступать с Вашим Высочеством как с отъявленным врагом британского правительства». Итак, срок ультиматума истекал 20 ноября, но уже 9 ноября 1878 года премьер-министр Великобритании лорд Б. Биконсфилд заявил в парламенте о том, что граница Индии «случайна и ненаучна» и что правительство готовит мероприятия «по ликвидации подобных недостатков».

В тот же день началась вторая англо-афганская война. Ее начало практически совпало с окончанием военных действий в соседнем регионе. Правитель Кашгара Якуб-бек пытался укрепить свое положение всеми возможными средствами. Со стороны англичан ему оказывалась поддержка. С 1873 г. через территорию Британской Индии из Кашгара в Константинополь приехал посол Якуб-бека Сеид-Махмуд-Якуб. Якуб-бек был признан вассалом султана, и ему даже была оказана военная помощь — в 1875 г. посол привез из Турции 2 тыс. винтовок Снайдерса. Этот подарок пришел в нужное время. В 1874 году Китай начал подготовку к подавлению восстания в Синьцзяне. 2 августа 1876 г. китайская армия добилась значительного успеха — перед ней капитулировал Урумчи, пленные были вырезаны. Вскоре, несмотря на упорное сопротивление, пал Манас. В мае 1877 г., после разгрома китайцами, умер Якуб-бек. Вскоре китайцы стали использовать другую тактику — они уничтожали только пришельцев и отпускали пленных из местных уроженцев. Одновременно сыновья правителя начали борьбу друг с другом. Государство, созданное их отцом, распалось на три враждующие части. В 1877—1878 гг. Китай сумел подавить восстание в Синьцзяне.

После этого, в отличие от своей предыдущей практики, в этот раз китайцы не стали практиковать массовые казни — они ограничились лишь несколькими десятками наиболее видных участников восстания и сохранили всю низовую административную структуру, созданную при Якуб-беке. С другой стороны, у местного населения были изъяты практически все лошади — хорошие брала себе армия, плохих просто резали. Целью этих действий было лишение мусульман возможности быстро передвигаться по краю. Всё это не очень радовало жителей Кашгара. Восстановив свою власть, китайские военные установили контакты со своими русскими коллегами в Туркестане, не особо скрывая от них, что не считают задачу выполненной без возвращения Илийского края. Возникла угроза военного столкновения.

Перед русскими властями стал вопрос об эвакуации войск из Кульджи. 4(16) марта 1879 г. на совещании под председательством Д.А. Милютина обсуждался вопрос будущего этих территорий. «Пришли к заключению, — отметил военный министр, — что достоинство государства требует от нас честного исполнения обещания, неоднократно повторенного — возвратить Кульджу, но не прежде, как добившись от китайцев положительных уступок, как по некоторым вопросам торговым и по удовлетворению многих наших претензий, так и по исправлению нашей границы с Китаем к северу от Отянь-Шаня, а в особенности по обеспечению участи народонаселения уступаемой нами китайцам Илийской области».

Как только появились слухи о том, что Илийский край будет возвращен Китаю, масса местных жителей-мусульман сразу же изъявила желание перейти с семьями в Российскую империю. Радовались этой новости только пережившие резню благодаря русскому правлению китайцы. Еще ранее в пределы России бежали остатки разбитых войск Якуб-бека и множество его подданных. С беженцами необходимо было что-то делать — на территорию России бежало около 26 тыс. чел. Требовалось обеспечить их едой и одеждой, найти свободные земли для расселения. За время пребывания русских войск в Кульдже было выстроено несколько укреплений, казармы, предприняты меры по благоустройству китайских беженцев и т.п. Вместе с содержанием войск за 10 лет потраченная Россией сумма составила к 1881 г. 2 265 400 рублей.

Условия возвращения Кульджи были определены в Ливадийском договоре, подписанном 2 октября 1879 г. товарищем министра иностранных дел Н.К. Гирсом, русским посланником в Китае Е.К. Бюцовым и китайским посланником Чун Хоу. Русские войска покидали край, за исключением западной части долины реки Или для поселения беженцев и Музартского перевала, через Тянь-Шань. Китай обещал провести амнистию и уплачивал России 5 млн. рублей компенсации за расходы по управлению территорией. Однако правительство императрицы Цы Си отказалось ратифицировать договор и начало подготовку к войне, надеясь на поддержку из Лондона, который в это время активизировал свои действия в регионе. В марте 1880 г. командование Туркестанского, Восточно-Сибирского и Западно-Сибирского Военных округов получило приказание подготовиться к возможному разрыву отношений с Китаем.

Положение России было очень сложным. Даже после усиления Приамурского военного округа в 1880 г. в нём насчитывалось всего 11 550 чел. при 32 орудиях, что было совершенно недостаточно для защиты края в случае столкновения с Китаем. Не лучшей была ситуация и в Туркестане — в Кульджинском крае имелось несколько рот и сотен, между тем, по имевшейся информации, китайцы сосредотачивали на подступах к нему значительные силы. Назывались самые различные цифры — 15, 40 и даже 100 тыс. чел.

Это были явно завышенные показатели — с учетом самой лучшей части войск — гвардии — количество лучших войск, имевшихся в распоряжении Пекина, не превышало 120 тыс. чел. Вооружение было самым разнообразным — от фитильных ружей до винтовок французского и американского производства. Основным преимуществом Китая оставалось превосходство в численности. Уже в феврале 1880 года Туркестанская стрелковая бригада получила секретный приказ готовиться к выступлению. Офицеры ожидали, что она будет направлена в Мерв (совр. Мары, Туркмения). В апреле начались лихорадочные сборы, одновременно появились слухи о близком столкновении с Китаем. Бригада выступила несколькими колоннами и через 2,5 месяца, в июне 1880 г. прибыла из Ташкента в Кульджу. Туркестанскими стрелками командовал полковник А.Н. Куропаткин. Проделав 1200 верст по пескам и степи, бригада значительно усилила местные войска. Разумеется, этого было бы недостаточно для масштабного столкновения с китайцами.

Русские успехи в Средней Азии очень быстро сказались и на отношениях с Китаем. Еще в июле 1880 г. по приглашению китайского правительства в Пекин прибыл генерал Ч. Гордон. Он был хорошо известен на Дальнем Востоке и имел солидную военную репутацию именно в Китае. Рекомендации генерала, возможно, и помимо его воли, убедили китайцев в бесперспективности военного столкновения с Россией: «Если вы начнете войну, сожгите пригороды Пекина, вывезите архивы и императора из Пекина, поместите их в центр страны и ведите партизанскую войну пять лет, Россия [тогда] не сможет причинить вам вреда». Вряд ли это могло настроить Пекин в пользу попытки решить спор с Россией путем столкновения с ней. С другой стороны, и Петербург отнюдь не желал рисковать войной ради территорий, которые, собственно, и не были нужны России. В конце 1880 г. начальник Азиатского отделения Главного штаба полковник Л.Н. Соболев подал записку относительно плана действий на случай войны с Китаем. Возможность окончить ее «одним ударом» автором исключалась. Для решающего удара требовалась перевозка на Дальний Восток 2—3 корпусов, активные действия флота по блокаде китайских портов и высадке десантов. Все это предполагало расходы в 200—300 млн. рублей.

Опорный пункт России в Приморье — Владивосток — стал бурно развиваться после того, как сюда в 1872 г. был перенесен военный порт из Николаевска. В 1871 году здесь было только 50 домов и 200 жителей, в 1880 г. город насчитывал только 493 дома, в нем проживало 8,8 тыс. чел., из них около 3,9 тыс. — китайцы и корейцы. Если корейцы массами принимали русское подданство, то китайцы делали это редко, постоянно уезжая домой после нескольких лет работы. При этом в городе было несколько казарм на 2 тыс. чел. в каждой, явно больше, чем насчитывал гарнизон. Город зависел от импорта. В 1878 г. через него было ввезено товаров на 1,756 млн. руб., в то время как вывезено — только на 104 521 руб.

Значительная часть сезонных рабочих и промысловиков, приходивших из Китая, фактически не находилась под контролем русской администрации. Китайцы составляли самый многочисленный и сплоченный элемент во Владивостоке и продолжали выполнять распоряжения цинских властей. В городе почти не было русских мастеровых. Рабочий люд, как отмечал военный инженер, «комплектуясь из поселенцев, отставных солдат и матросов, незначителен численностью, не говоря уже о том, что некоторые мастерства, как кровельное, печное и др., почти вовсе отсутствуют». Инженерное ведомство с 1875 года приступило к найму китайских артелей, с 1881 года — японских мастеров. Практика показала, что китайцы работали лучше и дешевле всех, за исключением корейцев. Они в основном были крестьянами, нанимавшимися на самые простые работы.

При отсутствии железной дороги, связывавшей Дальний Восток с европейским центром, перевозка значительной массы войск, продовольствия, боеприпасов и даже русских рабочих рук могла быть произведено только по морю. Россия не имела транспортных возможностей для этого, не обладала она в Тихом океане и достаточными силами флота, которые могли бы создать угрозу для коммуникаций британского флота. В конце августа 1880 г. во Владивосток пришла эскадра Тихого океана под командованием вице-адмирала Лесовского — 2 броненосных фрегата, 3 крейсера и 8 клиперов, к осени было построено несколько новых береговых батарей.

Быстро изменить ситуацию на Дальнем Востоке было всё же невозможно. Тем временем необходимо было учесть и возможность морской угрозы со стороны Китая, который заказал в 1881 г. 2 броненосца в Германии. В декабре 1881 г. первый корабль этой серии (каждый имел по четыре 12-дюймовых и по два 150-мм орудия) был спущен на воду. Испытания показали хорошие качества броненосца, который, по словам экспертов, был одним из лучших кораблей своего класса. В апреле 1883 он был переведен в Киль для вооружения, после чего германская команда должна была привести его в Кантон. Отправка задержалась в связи с ухудшением китайско-французских отношений. В 1883 г. Пекин заказал в Германии еще 4 миноноски. В 1884 г. здесь был спущен на воду броненосный корвет (тяжелый крейсер), имевший на вооружении два 8,27-дюймовых и одно 5,97-дюймовое орудие. Приходилось считаться с перспективой появления всех этих кораблей на Тихом океане. Финансовое положение России после 1878 г. также было не блестящим, гораздо более важным для нее было сохранение торговых отношений с Поднебесной империей. В декабре 1880 г. в Петербурге было принято решение пойти на территориальные уступки Пекину, однако так, чтобы они не должны были поставить под угрозу престиж России в регионе. В результате время и взаимные уступки позволили найти приемлемое для всех решение. Туркестанские стрелки были переведены из Кульджи для поддержки экспедиции Скобелева на Ахал-Теке.

Через месяц после завоевания Геок-Тепе, 12 (24) февраля 1881 г. в Петербурге Гирсом, Бюцовым и маркизом Цзеном был подписан русско-китайский договор, урегулировавший кульджинский вопрос. Большая часть Илийского края возвращалась Китаю, передача территории должна была быть проведена через 3 месяца после прибытия в Ташкент китайского уполномоченного (ст.5), жители получали право на переселение в Российскую империю (ст.2), для чего удерживалась западная часть края (ст.7). Пекин выплачивал России 9 млн. рублей серебром в вознаграждение за издержки в период оккупации Или и за те убытки, которые понесли подданные России в период, ей предшествовавший.

В тот же день был подписан и Протокол о порядке выплаты данной суммы. Китай обязался погасить ее через 2 года после ратификации договора через Лондон по курсу на момент подписания договора, что составило 1 431 664 фунта 2 шиллинга. 7 (19) августа 1881 г. договор был ратифицирован. Уже в марте 1881 г. началась постепенная передача власти в крае китайцам. Вместе с тем начались грабежи и прочие злоупотребления властью, чинимые китайскими солдатами. 13 (25) августа русские войска начали постепенный отход из Кульджи. Вслед за ними уходили и беженцы. Их переселение продолжалось в течение года, пока территория возвращалась Китаю.